Через некоторое время наш «БВ-138» вернулся и передал: «Конвой. Квадрат 10. Около 50 кораблей в сопровождении 10 эсминцев». Мы пошли вперед на полной скорости. Вся вахта наготове, старшина торпедистов проверил свои торпеды, а самолет все еще летал над нами. В 3 часа мы увидели первый столб дыма. Затем другой, третий. Мы поспешили вперед. Показались первые мачты, все больше и больше.
— Ну, это целый лес, — сказал кто-то на мостике. — Будет нам работы.
— Прекратите болтовню и займитесь делом, — рявкнул командир, не опуская бинокля. «БВ-138» пожелал нам успеха и скрылся. «Этим лётчикам не так плохо живется. Каждую ночь домой к маме. Я бы хотел побывать на их месте».
Мы послали сигнал из 20 слов: координаты конвоя, курс, скорость, численность и сопровождение, чтобы командование получило ясную картину. Каждые два часа мы передавали более подробные сведения. Мы были первой лодкой, вошедшей в контакт с конвоем, и наша работа теперь заключалась в том, чтобы вызвать в этот район другие подлодки и действовать по принципу волчьей стаи. Я не имею в виду, что мы действовали под единым руководством. Совместные действия в битве за Атлантику означали, что собираются все доступные силы, но потом каждый корабль действует по-своему. Таким образом можно уничтожить конвой из 50 кораблей и более в течение нескольких суток.
Темная, как сажа, безлунная ночь давала нам преимущество. Но некоторые подлодки не смогли подойти. Насколько мы могли судить по полученным сообщениям, к рассвету подлодок собралось только шесть. Это был важный конвой — 50 кораблей с военным снаряжением, отправляющихся в Англию.
— Пошлите сообщение, — приказал командир.
Достаточно нервное занятие посылать сообщения по радио, находясь среди вражеских кораблей. Если длина нашей волны им известна, нам конец. Но избежать этого мы не могли — нам нужны еще лодки.
Радист командиру:
— Подлодка 10 в контакте с конвоем.
Затем еще одна тоже вошла в контакт.
Теперь нас было трое, и наш командир решил атаковать. Указания пеленга больше не требовались, поскольку взрыв торпеды вы можете видеть на расстоянии многих миль, и, если один корабль загорится, он будет освещать путь другим подлодкам. Мы хотели торпедировать четыре корабля, выбрали самые большие и приготовились атаковать сначала самый дальний, а потом остальные. На самый большой корабль мы подготовили две торпеды, а на меньшие — по одной. По возможности все четыре торпеды должны взорваться одновременно, чтобы не оставить кораблям времени для изменения курса. Мы были уже совсем близко от корабля, может быть метрах в 650.
— Огонь!
Подлодка вздрогнула пять раз — мы использовали торпеду с кормы вместе с остальными. Через 15 секунд торпеды должны взорваться. Мы ждали с нетерпением. Секунды казались слишком длинными. Возможно, наша рыбка поплыла не туда, Что-нибудь случилось? Вспышка пламени, затем два глухих удара. Звук по воде распространяется быстрее, чем по воздуху. Еще один взрыв на борту того же корабля. Он развалился и пошел вниз. Там мало кто мог выжить. Затем последовало еще два взрыва. Одна торпеда, очевидно, пропала. Через мгновение на конвое, мирно шедшем своим курсом, началась бурная деятельность: замигали вспышки красных и синих огоньков, сигналы изменить курс. Англичане знают свою работу. Управлять затемненными кораблями в конвое ночью — нелегкая задача, но столкновений не произошло. Какая жалость! Это очень помогло бы нам.
Теперь на добычу налетели эсминцы. Зажглись огни прожекторов, пушки открыли огонь, начали взрываться глубинные бомбы. Но нас не нашли. Мы еще находились среди конвоя, а это, вероятно, последнее место, где нас предполагали искать. Вместо того чтобы уйти или погрузиться, мы продолжали идти внутри конвоя. Наш командир угадал, что здесь нас не заметят, и оказался прав. На небольшом расстоянии нелегко отличить субмарину от торгового судна с высоким мостиком. Трудно разобрать темные полосы на воде, отличить их от теней, отброшенных высокими волнами.
Задние дверцы торпедных аппаратов открыты, в них одна за другой скользят торпеды. Команда обливается потом, все работают как сумасшедшие. Это вопрос жизни и смерти, нет ни времени, ни места для раздумываний. Если нас обнаружат сейчас, мы будем совершенно беззащитны, поскольку без заряженных торпедных аппаратов не сможем погрузиться. Девиз войны «Иди и топи». Это продолжается 35 минут. Мы уже готовы к следующей атаке.
Офицер-торпедист командиру:
— Аппараты 1–4 готовы.
Тяжелые взрывы. Корабли разламываются, некоторые теряют пар и останавливаются, третьи дымят до небес. Свет прожекторов играет на темной воде и пятнах масла. Сигнал «SOS» не прекращается на волне 600 метров. Подходят еще подлодки. Еще больше взрывов.
— Надеюсь, мы не перехватим одну из своих, — говорит второй вахтенный офицер. — Скверно получится, если наши собственные люди пошлют нас в ад.
Это легко может случиться — мы среди кораблей сопровождения.
Наконец конвой фактически разрушен, корабли удирают во всех направлениях. Это очень плохо для нас, потому что теперь мы можем поймать только одну цель. Кроме того, получив предупреждение, одни идут зигзагом, другие круговым курсом.
— Право на борт! Наша следующая жертва, 8000-тонный корабль в прицеле. — Огонь! Почти одновременно с последней командой следует вспышка. Но мы насчитали только один удар, хотя корабль тяжело накренился на корму.
— Объект впереди!
Мы пытаемся уйти, но объект двигается гораздо быстрее нас. Постепенно он становится больше.
— Поберегись! Он сзади нас.
Мы бросились вниз. Мы были как роботы. Все происходило спонтанно, события оказались сильнее нас.
Наше высшее командование предупреждало нас о скоростных катерах, находящихся на борту конвоя и вводимых во время ночных атак. Их сила заключается в маленьких размерах, удивительной скорости и скорострельных пушках. Вы можете увидеть эти суденышки (если вообще увидите), только когда они прямо над вами.
Вниз до 50 футов [15 м]. Мы проваливаемся в глубину. Не имел ли наш инженер родственников среди рыб? Он опустил лодку на указанную глубину, поставил ее на ровный киль, открыл отдушины и в конце доложил:
— Все чисто.
— Хорошо сделано! — поздравил его командир.
Наш друг — враг всегда имеет козырную карту в рукаве. Ну что же. Без этого война была бы скучным занятием. Во всяком случае, к следующему разу мы будем знать больше. По моему мнению, вахтенные на мостике были очень бдительными. Первые глубинные бомбы взрываются, но далеко. Мы еще слишком близко к конвою, и эсминцы не могут поймать нас из-за постороннего шума. Счастливое положение, но вряд ли оно продлится долго. Командир приказывает идти беззвучно. Электрические двигатели почти бесшумны, а вспомогательные закрыты. Команды подаются шепотом, рядовые перемещаются в войлочных туфлях. Все, кто не был непосредственно занят, легли, потому что так расходуется меньше кислорода. Никто не знал, как долго будем мы существовать на том, что есть, а вы расходуете меньше, когда лежите, а не когда стоите и болтаете.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});