Читать интересную книгу Надоело говорить и спорить - Б. Акимов

Но вот нашли третий путь – исключительно простой и стопроцентно надежный. Это прибор инженера С. Л. Зарха под названием «Поиск». Прибор имеет свою драматическую историю. 8 марта 1969 года в Приэльбрусье, участвуя в спасательных работах, погиб в лавине инструктор альпинизма Евгений Зарх – сын изобретателя. Сразу его не смогли разыскать в огромном объеме снега, и найден он был только летом… После этой трагедии отцом погибшего был создан простой и недорогой прибор – величиной со спичечный коробок и весом чуть более его. Этот прибор кладется альпинистом в карман. И все. В случае попадания в лавину человек обнаруживается другим поисковым прибором величиной с карманный фонарь в течение нескольких минут.

Прибор прошел испытания в ряде высокогорных районов страны и получил высокую оценку альпинистов. Множество людей пытались помочь создателю «Поиска» преодолеть бумажную рутину, которая перекрывает подходы к предприятию, способному наладить выпуск этого прибора. Среди них – Н. С. Тихонов, писатели М. А. Дудин и В. Д. Поволяев, ученые Е. И. Тамм и А. М. Гусев, журналисты, известные мастера альпинизма. В Федерации альпинизма СССР хранится пухлая папка переписки с различными инстанциями по этому вопросу, и, право же, по этим документам можно написать книгу с печальным названием «Равнодушие». До сих пор прибор, в котором кровно заинтересованы не только спортсмены, но и строители, горняки, пограничники, топографы, геологи – словом, все, чья жизнь, работа и отдых проходят в горах, не выпускается. Будем откровенны: за медлительность, неповоротливость, невнимание к производству прибора «Поиск» мы расплачиваемся не падением престижа, не финансовыми неприятностями. Мы расплачиваемся человеческими жизнями!

Десять лет назад к фильму «Вертикаль» Владимир Высоцкий написал песню, в которой были такие слова: «Ведь это – наши горы, они помогут нам!» Буквально значение этих слов может вызвать возражения. Но в них содержится другая правда – правда художественного образа. Да, работая, путешествуя, отдыхая в горах, мы вступаем с ними в определенные отношения. И если горы иной раз и прощают нам наше легкомыслие, несобранность, то мы же сами зачастую относимся к горам как потребители. Наш «роман» с ними утратил животрепещущее волнение первой любви. Впрочем, это особая тема, которая требует своих отдельных комментариев. Одно хотелось бы сказать: горы надо любить первой любовью. Все остальное приложится.

В горах все становится ясным – кто ты, кто я. В горах ты думаешь о себе и о вечности. Ты узнаешь себя так, как никогда бы не смог изучить на равнине. Умение постоять за право на жизнь – вот что ты доказываешь в горах. И доказываешь самому придирчивому оппоненту – себе самому.

…Вот и одна из последних записей из моего горного дневника:

«…Шипел и возмущался под ветром примус, хлопали брезентовые полотнища большой хозяйственной палатки. Ночь была безлунная, но звезды светили так ярко, как и на орбитальных станциях. Внезапно со стороны сказочно красивого пика Ашам стала подниматься яркая зеленая звездочка, будто желая присоединиться к своим подругам на небе. Это была ракета – весточка от группы Климашина. Они лезли на стену Ашам и докладывали, что у них все в порядке».

1981

Три вопроса менестрелям

1. Мальчики с гитарами – это дань моде или потребность юности? В чем видите вы причину песенного бума?

2. Как и почему вы сами начали писать песни? Какова судьба вашей первой песни? Как вы относитесь к ней теперь?

3. Ваши любимые ансамбли, исполнители.

1. Сначала давайте договоримся о терминологии. Кто такой «мальчик с гитарой»? Как ни странно, но эти слова, несмотря на высокое и уважительное окуджавское «до свидания, мальчики», все же приобрели некий негативный оттенок, и он, на мой взгляд, слегка проник в смысл вопроса. Наверно, необходимо выразиться еще более определенно: насколько я понимаю, речь идет не о дворовых бездельниках и не об уличной шпане, а о молодых людях, сочиняющих песни и аккомпанирующих себе на гитаре. Даже подставив к «мальчикам» более академический инструмент – «мальчики с фортепьянами» или «мальчики с контрабасами», мы получим тот же пренебрежительно-иронический оттенок.

Далее. Почему гитара? Почему инструмент, считавшийся в первой половине века чуть ли не официальным признаком мещанства и обывательщины (в спектаклях того времени положительный герой просто не имел права играть на гитаре, а отрицательный являлся именно с ней и обязательно с бантом у колков грифа), – почему именно гитара несомненно победила в скоростном соревновании на выживаемость?

Гитара демократична. Она легка, доступна, универсальна. Наверно, это самый легкий (по весу) музыкальный инструмент. Это прозаическое обстоятельство немаловажно в наш век всеобщего передвижения. Это недорогой инструмент, и родители наверняка не почесывают затылки, собравшись у семейной вечерней лампы и обсуждая покупку гитары своему чаду. Гитара как инструмент стоически терпит и дворовое бряканье, и пощипывание и позволяет исполнять возвышенную музыку самых сложных классических произведений. Наконец, гитара – великолепный аккомпаниатор в тех случаях, когда певец и музыкант соединены в одном лице. Она предоставляет свободу пластике, не накладывает на певца никаких обязательств (только сидя, только стоя и тому подобное). Наконец, гитара сравнительно несложна на первом этапе обучения. Все эти «бойцовские» качества и обеспечили ей житейский приоритет. (А вот однажды я видел железную гитару. Она была железная не в переносном, а в прямом смысле этого слова. Ну, доложу вам, это было зрелище!)

Теперь по существу дела. Мода ли это – играть на гитаре, сочинять песни и их распевать? Если мы под словом «мода» предположим нечто, захлестывающее всех и через короткое время быстро исчезающее (вроде узких брюк), то я думаю, что нет, не мода. Гитарная песня, или, как принято называть, самодеятельная (с этим термином я совершенно не согласен), это прямое музыкальное и литературное творчество – его широкое распространение имеет несколько причин. Например, желание высказать свое отношение к миру и войне, к цветам, к любви, к себе как части мира… То есть причины-то оказались теми же самыми, что порождают творчество как таковое. Но для того, чтобы не возникло разночтения, будем придерживаться общепринятого – самодеятельная песня.

Присутствуя бесчисленное количество раз на всевозможнейших песенных фестивалях, прослушивая в жюри сотни песен (иногда и по нескольку сотен), я получал возможность как бы одновременно взглянуть на общую картину самодеятельной песни. И картина эта была разноплановой: от самых низов бесхитростных самокопательских сочинений до волнующего вдохновения, которое встречалось, к сожалению, не часто.

Юностью ли ограничивается страсть к сочинению песен? Не думаю. На фестивалях памяти куйбышевского студента-песенника Валерия Грушина лично мне доводилось встречаться с авторами песенных произведений в диапазоне от девяти до пятидесяти пяти лет. Талант не является прерогативой одной юности.

Существует ли песенный «бум»? Скорее, существует большое число людей, сочиняющих песни по собственной инициативе в связи со склонностью характера. Эти сочинители в подавляющем большинстве объединены в клубы самодеятельной песни, которые на общественных началах проводят самую разнообразную работу: концерты, вечера, фестивали, конкурсы, авторские семинары.

Долгое время на берегу Волги под открытым небом куйбышевскими областными молодежными организациями проводился Грушинский фестиваль. И так как туда мог прибыть любой желающий, а мест для палаток на огромном поле было предостаточно, он в первый год собрал шестьсот человек, а через двенадцать лет на поляне было сто тысяч. Эти люди приезжали со всех концов страны на свои деньги, в счет отпусков, чтобы послушать самодеятельные песни. Честно говоря, мне трудно представить иное мероприятие подобного рода, которое может собрать такую заинтересованную аудиторию при этих же условиях. Такова тяга к песне. Можно назвать ее и «бумом».

Есть и другие причины. Прежде всего эти песни имеют одну общую черту: они написаны среди своих, спеты среди своих и часто адресованы только своим. Здесь не существует сценической границы между смокингом певца и повседневной одеждой слушателей. Это песня в свитере и в ковбойке, и доверительность ее никак не является художественным приемом, это первейшее условие самого ее существования. Правда, и профессиональный певец может натянуть на себя свитер, однако суть его исполнения от этого не изменится. Суть этих художественных «одеяний» – в позиции певца.

Самодеятельная песня, на мой взгляд, как художественное явление крайне беззащитна. Певцу не спрятаться ни за хитроумную аранжировку оркестра, ни за смертельные для уха децибелы электронных громыханий, ни за косметику, ни за немыслимые прыжки на сцене. Ему не помогает и режиссер за телевизионным пультом, нет и звукорежиссера радиостудии, тонко скрывающего недостатки и выявляющего достоинства. Менестрель, бард един во всех лицах. Он пишет музыку, он сочиняет слова, он сам исполняет свое произведение. В наш век индустриализации песенного творчества, когда музыку пишет один, слова другой, аранжирует третий, дирижирует четвертый, поет пятый, а записывает шестой, эта старомодная привязанность к творческой монополии, согласитесь, весьма опасна: всегда можно найти огрехи в музыке, в стихах, в исполнении, в голосе, в конце концов, в мастерстве владения гитарой. Однако эта многоканальная уязвимость становится, как ни странно, достоинством в глазах любителей самодеятельной песни. Она, песня, ее музыкальный строй, стихи, само искреннее волнение автора, его манера держаться на сцене – никак не отрепетированная и никем не отрежиссированная – все это вместе и является как бы крохотным, но живым и волнующим сколом человеческой души; и вся эта картина, это живое отражение души, взгляда человека на мир и называется песней.