харчевню и там перекусить? А то я сегодня только завтракал…
Та удивилась:
– В харчевню?
Блин. Не так выразился. Но тут же исправился:
– Я имею в виду ресторан. Вон там дальше по улице есть «Семеновский». Мне его рекомендовали как вполне приличное место.
На что девушка, на секунду задумавшись, мягко улыбнулась:
– Извините, но – нет. Мы с вами не до такой степени знакомы, чтобы вместе посещать рестораны. Давайте не станем портить очарование этого вечера, и вы меня просто проводите до дома…
Вот ведь деловая колбаса! После подобного ответа почему-то остро захотелось набить морды продолжавшим орать водителям кобыл, но, сдержавшись, я покладисто согласился:
– Хорошо. Только тогда с вас кусок хлеба и сало к нему. Нет, ну реально кушать хочется, а у нас на базе парни наверняка уже всё сметелили. Я ведь им сказал, что сытым вернусь…
Тут я врал (продуктов у нас вполне хватало), но зачем ей это знать? А Ласточкина, грозно прищурившись, поинтересовалась:
– То есть вы заранее рассчитывали привести меня в ту ресторацию?
Удивившись, ответил:
– Конечно! Точнее говоря, был выбор – или мы по пути перекусим в «Семеновском», или еще дальше есть извозчицкий трактир. Там тоже вроде нормально кормят, но имеется шанс вошек подцепить, чего крайне не хотелось бы. Что еще могу сказать? Пить не собирался из-за опасения, что вы ко мне приставать начнете. Патронами-то вас снабдили, а вы со своим пистолетиком и в трезвом виде грозная особа, а уж если вина глотнете…
Скорчив лицо Пьеро, я печально развел руками. Елена на это фыркнула, шутя ударила меня по руке и, улыбаясь, сказала:
– Вы просто невозможны! Ладно, убедили. Не бойтесь. Не стану я к вам приставать. Пойдемте уж в ресторан, а то сала у меня дома все равно нет…
* * *
Ну что сказать? Не дала. Вернее, не так – даже не чмокнула перед домом, не говоря о том, чтобы пригласить к себе. Но я и не настаивал, давая барышне обвыкнуться. Тут ведь главное – не вспугнуть. А в кабаке посидели очень даже хорошо. Чистота, посуда, официанты. Да и выбор блюд был вполне себе хорош. Даже не ожидал, что летом восемнадцатого в Москве так могут кормить. Дорого, правда, ну я тоже не каждый день столичные рестораны посещаю. Поэтому – нормально. Ну и себя там показал. Не хрюкал, не чавкал, правильно пользовался приборами (во всяком случае, нож держал в правой руке, а вилку в левой). Шутил так, что Елена перестала сдерживаться и начала смеяться. В общем – неплохо посидели. Да и пока до квартиры шли, тоже хорошо пообщались. Но не более того. Как уже говорил – даже не был лобзнут. Правда, расстроился не сильно, так как позитивные подвижки явно прослеживались…
* * *
На следующий день опять закрутили дела. Просто выяснилось, что два обещанных броневика, должных прибыть из Питера, несколько задерживаются. А я думал вместе с ними в одном эшелоне ехать. Ну чисто, чтобы своим парням сразу показать, что командир еще и добычлив. Поэтому было принято решение задержать отъезд на двое суток. Честно говоря, дело было не столько в брониках (эх, Ласточкина, Ласточкина…), но как повод это прокатило даже для Сталина. Он тоже не успевал доделать какие-то свои дела, поэтому отсрочку воспринял с радостью. Ну и при этом, в разговоре, периодически так косился на мой новый пистолет, что я понял: надо дарить. Нет, делал он это совершенно незаметно, только с моей нынешней наблюдательностью быстрые взгляды все равно отслеживались. Да и неформальные отношения с ним налаживать надо… Так что как будущему однополчанину (или как лучше сказать – однофронтовнику?), товарищу Джугашвили, была вручена «Точка». Всё было облечено соответственными словами, поэтому усач даже не брыкался. Лишь скупо поблагодарил и, довольно блестя глазами, крепко пожал руку. После чего мы опять разбежались решать свои задачи. А вот вечером следующего дня – пошла жара!
Так получилось, что по уважительной причине вчерашние проводы Елены я пропустил. С Жилиным проблемы обсуждали до самой ночи. Но сегодня, чин-чинарем, опять пошли под ручку до ее дома. И у меня уже были все основания рассчитывать на приглашение. Не зря же все это время я так излучал обаяние, что чуть ли не светился в темноте. И все было замечательно, только когда мы подошли ближе к ее дому, обратил внимание на пролетку, которая стояла на улице перед входом во двор. Точнее даже не на пролетку, а на извозчика. Тот был одет сообразно своей профессии, но вот при этом имел гладкую физиономию. Нет, может, среди них и попадаются столь продвинутые люди, что каждое утро перед работой бреются. Но мне пока такие не встречались. А самое главное – глаза у этого водилы были офигевшие. При этом, увидев нас, он начал странно дергаться, и было непонятно – то ли хочет уехать, то ли наоборот – соскочить с козел и куда-то побежать. Мне столь странное поведение не понравилось, так как пялился он, без всякого сомнения, прямо на меня и, только заметив внимание к себе, быстро отвернулся.
Тут вдруг что-то вспомнилось происшествие в Таганроге. Это когда долбанутая дамочка чуть не пришила легендарного краскома. Но ведь там несколько человек для нападения было? А здесь всего один… Может, дальше кто-то ждет? Вот хотя бы за сараями, что прячутся в глубине двора. Или это мнительность меня заела? Да ну нафиг – береженого бог бережет! Отбросив сомнения, я остановился и, повернувшись к Ласточкиной (становясь при этом левым боком к пролетке), спросил:
– Елена, вы как к стрельбе относитесь?
Та вначале удивилась столь странному вопросу, но увидев, как я быстрым движением взвожу пистолет и опускаю его обратно в открытую кобуру, тут же поменялась в лице. Причем не в том смысле поменялась, как это произошло бы с обычной барышней. Нет. Никакого испуга или растерянности. Наоборот – взгляд заострился, и она зыркнула по сторонам, в поисках опасности. Очень интересное поведение! Но сейчас было не до выяснений, поэтому просто пояснил:
– Слева в пролетке сидит какой-то тип. Сам бритый, с вытянутой мордой и носом, как у гамадрила. При виде нас проявил большую нервозность. И мнится мне, что он не просто так там сидит. Поэтому сейчас проходим во двор, и если вдруг кто-то начнет стрелять, то сразу бегите к парадному.
Хотел было добавить, что ничего страшного не случится и что это не первое покушение на меня, но не успел. Ласточкина, из-за моего плеча безуспешно пытавшаяся разглядеть извозчика (тот к этому времени повернул голову в сторону), тихо спросила:
– Говорите – нос висячий? А у него на подбородке ямочка есть? И усы такие – типично офицерские.
На мгновение задумавшись, вызывая в памяти виденный фейс, кивнул:
– Ямочка есть.