Тони оцепенел. Ее слова просто невероятны, в них невозможно поверить.
— Так зачем же?..
Она хрипло засмеялась.
— Взгляни на себя. Ты очень привлекательный мужчина, но никогда не проявлял интереса ко мне. Я просто хотела узнать, что значит заниматься любовью и что значит заниматься любовью с мужчиной, которого я обожаю.
— Ты лгала мне?..
Она всхлипнула.
— Да…
Медленно, чувствуя, что тело не слушается его, Тони поднялся на ноги. Сегодня Оливия не наряжалась, как обычно. Сегодня она была в длинном пестром халате и босиком, волосы небрежно зачесаны назад. Каждый раз, когда, казалось, он разгадывал ее, Оливия менялась.
Но эта последняя перемена убивала его.
— Ты использовала меня ради секса?!
Обхватив себя руками, Оливия кивнула.
— Мне очень жаль…
— Жаль?.. — Его голос поднялся до крика, и она вздрогнула. Тони замер. Оливия беременна. Его ребенком.Волновать ее сейчас нельзя. Он постарался взять себя в руки. — Потому-то ты и повторяла, что можешь не забеременеть…
— Да.
— И потому-то ты настаивала на двухнедельном лимите…
Ее губы дрожали, и она с шумом втянула в себя воздух.
— Сама бы я не догадалась, но когда я… заболела, доктор сделал анализ, точный анализ, и сейчас известно, что у меня будет ребенок. — И Оливия инстинктивно положила руку на живот.
— Какое же место во всем этом ты отводишь мне? Это же и мой ребенок!
Она отвернулась и подошла к столу, поправила абажур лампы. Тони затравленно оглянулся и понял, что ненавидит ее квартиру, квартиру деловой женщины. Это помещение было холодным, лишенным какой-либо теплоты. Как и сама Оливия.
— Ты можешь принять участие во всем… если захочешь.
Захлебнувшись хриплым смехом, он поймал ее за плечо и развернул лицом к себе.
— Если захочу? — Он едва не встряхнул ее — Именно я захотел этого ребенка, не ты! У тебя был лишь грандиозный пятилетний план развития бизнеса! Как же ты забыла?
Она рванулась в сторону, сжав руки в кулаки.
— Лишь потому, что я не могла даже мечтать о ребенке! — выкрикнула она. — Но, оказалось, я буду мамой. И я хочу этого ребенка!
— А как же работа? Как ты собираешься воспитывать ребенка одна? — Он знал, что жесток, задавая вопросы, на которые она, конечно, еще не могла найти ответа, но сейчас это не имело значения. Он хотел сделать ей больно, как сделала ему больно она.
И, судя по затравленному выражению ее глаз, ему это удалось.
Он откинул голову назад, закрыл глаза и молча сосчитал до десяти. Затем взглянул на нее.
— Оливия, будь разумной. Ты хотя бы представляешь, как трудно быть матерью-одиночкой?
— Полагаю, скоро узнаю.
Как это похоже на нее: сразу ощетиниваться, готовиться к драке. Он потер подбородок.
— Я могу привлечь тебя к суду. Я могу создать для ребенка условия, которые тебе и не снились. Я могу посвящать ему все свое время и внимание…
— А вдруг это будет девочка?
— Я уже говорил, что это не имеет значения! Думаю, я выразился предельно ясно!
Она внезапно рухнула на диван, закрыв лицо руками.
— Не делай этого, Тони! Не осложняй мою жизнь. Умоляю!
У него закололо в груди при виде столь жалкого зрелища. Вся ее бравада внезапно исчезла. Он присел на краешек дивана и попытался найти правильные слова:
— Я буду частью жизни этого ребенка, Оливия.
Она резко повернулась.
— Конечно, будешь! Я не собираюсь прятать его от тебя. Или ее, или… — Она помолчала и улыбнулась сквозь слезы. — О, Тони, у меня будет ребенок!
Она смеялась и плакала, плакала и смеялась, и он крепко обнял ее. Уткнувшись лицом в его грудь, Оливия проговорила:
— Ты представляешь, я даже не думала, что это возможно. Клянусь, я буду хорошей матерью. Я не собиралась тебя обижать. Я не буду препятствовать тебе. Обещаю. Ты можешь видеться с ребенком, когда захочешь, можешь играть, сколько захочешь. Твоя жизнь не должна измениться только из-за того, что я захотела остаться матерью собственного ребенка Я что-нибудь придумаю, чтобы и заниматься бизнесом, и заботиться о малыше. А ты будешь отцом, так что сможешь…
— Посидеть с ребенком, пока ты занимаешься бизнесом? — Они ведь договорились, что ребенок будет его! Тони откинулся на спинку дивана. — Ты представляешь себе только одну половину проблемы! В конце концов, я могу содержать вас обоих, пока ты будешь заниматься… — он хмыкнул, — расширением своего бизнеса. Когда ребенок станет тебе мешать, я превращусь в постоянную сиделку. Как я могу отказаться, если сам хотел этого малыша?
Оливия, казалось, превратилась в мраморную статую. Она не двигалась и, казалось, не дышала.
Потом наигранная деловая улыбка появилась на ее губах, и Тони это совершенно не понравилось. Именно так Оливия Андерсон выглядела на деловых встречах, именно такой ее вид и привел его к мысли, что эта женщина не обладает ни единым человеческим чувством. Но сейчас он знал, что это притворство.
Выпрямив спину и высоко подняв подбородок, она проговорила:
— Ты думаешь, я начну использовать тебя таким способом? Нет! Мне от тебя ничего не нужно! И ни от кого ничего не нужно. Нам с малышом будет прекрасно вдвоем.
— Оливия…
— Я думаю, тебе следует уйти. Прямо сейчас.
— Мы еще не обо всем поговорили!
— Мы обо всем поговорили. Я сказала тебе все, что собиралась сказать. Захочешь ли ты принимать участие в жизни ребенка, зависит сейчас только от тебя.
Он бросил на нее гневный взгляд, до боли сжав зубы.
— Ты чертовски хорошо знаешь, как я мечтал об этом ребенке!
— Прекрасно. — Она встала, умудряясь сохранить невозмутимость и спокойствие, вопреки явной усталости и боли, которая мучила ее. — Когда он или она родится, я дам тебе знать.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— И когда же ты собираешься жениться на ней?
Медленно, абсолютно не желая, особенно сейчас, говорить на эту тему, Тони отложил бумаги.
— Никогда.
Джон оперся ладонями о стол и подался вперед, испепеляя брата гневным взглядом.
— И какого черта?! Она же идеально подходит тебе! Оливия вообще идеальная женщина!
Идеальная? Когда-то и он сам так считал. Теперь же ничто не выглядит идеалом. Уже две недели Тони не видел Оливию. Пару раз, смирив уязвленную гордость, он как бы невзначай заглядывал в ее магазин. Конечно, у него всегда находился подходящий деловой повод, но, честно говоря, в глубине души Тони надеялся, что, встретившись с ним, она смягчится и снова захочет его, пусть даже сейчас и беременна. Но Оливии не оказывалось на месте. Он звонил ей домой раз или два, но каждый раз выслушивал лишь холодный голос автоответчика. Нет сомнений, она спешно готовится к открытию своего нового магазина. И эта мысль заставляла его злиться еще больше.
Он взглянул на Джона, потом на заваленный бумагами стол, тонко намекая брату, что очень, очень занят.
— И это не твое дело, Джон!
— Ты хандришь уже достаточно долго. Черт возьми, мама тревожится о тебе, Кэйт тревожится о тебе. Почему бы просто не признать очевидное и не сказать, что любишь ее?
— Потому что она врала мне, вот почему! — Тони почти кричал.
Джон вздрогнул, словно напуганный столь бурным проявлением чувств.
— Врала тебе… о чем?
Жалея, что неосторожно проговорился, Тони покачал головой.
— Почему бы тебе не заняться своими собственными делами?
Вместо ответа Джон уселся на стол.
— Это была большая ложь или так, мелкий обман? И не сверкай глазами! Я пытаюсь помочь.
— Если хочешь помочь, найди мне такую же идеальную женщину, как Лайза.
Выражение полного ошеломления появилось на лице Джона, потом он разразился истерическим смехом.
— Лайза? Идеал? Ты, должно быть, смеешься…
— Она идеальна для тебя. Вы двое никогда не воюете друг с другом. И я хорошо знаю, что она никогда не врала тебе.
— На самом деле мы воюем постоянно. И мне это нравится. У меня есть прекрасный повод все валить на нее. — Джон подмигнул, поставив Тони в тупик. — Что касается лжи… Лайза действительно никогда не лжет мне. Я солгал ей лишь однажды, самому противно вспоминать.