Читать интересную книгу "Ликвидатор. Исповедь легендарного киллера. Книги 1, 2, 3. Самая полная версия - Алексей Львович Шерстобитов"

испытывал бесконечно сильные чувства и был не в состоянии специально делать больно, в результате причиняя безумные мучения всем, и себе в первую очередь.

Уже гораздо позже, когда всё разрешилось, прежде чем появиться перед Ольгой после нескольких лет отсутствия, я вынужден был убедиться в безопасности этого для нас всех, потому пришлось входить в курс дела привычными для меня методами – прослушиванием и наблюдением.

Оказалось, что идёт полным ходом подготовка к свадьбе. Я воспринял это как должное, ведь и сам был уже не один. Самым подходящим местом для моего «воскрешения» и разговора я определил место выступления её будущего мужа в ЦДХ – толпа народу, пришедшего не только на представление, но и просто посещающего выставочные залы.

После того, как прошёл испуг неожиданности и она успокоилась, в её взгляде появились отголоски сожаления, но какие-то новые. Я вообще давно её не видел и понял: мы уже не так близки, что естественно, но что всегда требует доказательств. Конечно, мы были заняты уже не друг другом, а всё, что нас объединяло, – прошлое и сын. А потому мы договорились, что наши дальнейшие отношения станут просто отношениями между двумя родителями.

Но если я поступал так из-за возникших чувств к другой женщине, которые не смог перебороть, то Ольга образовала новую семью, изначально отталкиваясь от необходимости, хотя – кто знает… Оставив всё, что у нас было, я окунулся в надежду и новые переживания, захватившие меня полностью. Но слишком многое мешало и слишком многое было против, оставалось бороться и, прежде всего, – с собой.

Что ещё бросилось в глаза из прочитанных допросов, так это отношение до ареста к кому-либо из нас других людей – разных профессий, занимаемых должностей, возрастов – от друзей до когда-то бывших начальников и вообще знакомых.

Позволю себе заметить, что подобный нонсенс – не исключение и не редкость. Даже зная род занятий (не до конца, конечно) и понимая, что человек архикриминален, уважение, признательность и желание общаться, имея его в своём кругу, – норма.

Никаким препятствием почти никогда не было понимание кого-то о роде деятельности в развитии деловых, партнёрских и дружеских отношений. Если люди знали (и не важно, какое при этом место они занимали в иерархии общества), что вы имеете отношение к «браткам» или более интеллектуальным нарушителям закона, это не было основанием исключить вас из круга своего общения, скорее наоборот, это льстило и даже нравилось.

И как странно было читать показания (я говорю не о себе, а о прочитанном в отношении других), в которых мнение тех же самых чиновников, бизнесменов, банкиров, милиционеров меняется до диаметрально противоположного.

На аллее несбывшихся надежд – могила Тимофеева Сергея Ивановича (Сильвестр)

Но что же удивляться? Возьмите простой пример – дачу небольшой суммы денег ГИБДДшнику, находящемуся при исполнении служебных обязанностей, дабы избежать ответственности, а часто просто так, потому что предъявленного вам нарушения и не было. Как запросто мы это делаем, и как рады, когда за небольшую мзду можем избежать наказания (впрочем, и за большие деньги – ещё большего наказания и избежания настоящего суда, если речь идёт о нарушении Уголовного Кодекса). Мало того, часто благодарны за предоставленную возможность не иметь проблем.

А как радуемся и считаем справедливым, когда кого-то из них хватают на подобном же действии и судят – мол, так и надо, в том числе и за нанесённые нам обиды. И как злимся, когда офицеры отказываются «стать богаче» на предлагаемую монету, и начинают заполнять протокол, спрашивая на «полную катушку» за наши вины. И уж совсем досадуем, когда кого-то из нас, дающих взятку, на ней ловят.

Согласен, сравнение не совсем корректно, но здесь я пытаюсь осветить сам принцип. Между прочим, я помню многих людей, знакомых и со мной, и даже с «Валерьянычем» («Солоником») в Греции, в те моменты, когда в нашем обществе появлялись другие и даже высокопоставленные на тот период соискатели греческого гражданства. С его слов, которые подтверждались после, среди его знакомых были даже два депутата, ныне неплохо себя чувствующие. Причем они были знакомцами в тот период, когда он был в розыске и они об этом прекрасно знали!

Вспоминается заискивание ищущих помощи и даже гордость от знакомства с такими людьми, как Ананьевский, «Ося», «Аксён», «Сильвестр» и так далее, причём при знакомстве с другими, некоторых из них представляли просто как очень влиятельных людей, после объясняя, кто они на самом деле, что, впрочем, не умаляло их достоинств и уважения к ним. Хотя и здесь, по всей видимости, находились люди честные. Но, как правило, подобные никому не нужны, да и мало кому нравятся, потому как находятся почти в постоянном диссонансе с тем, что хочется слышать и каким хочется слыть в обществе. Режут, понимаешь, правду-матку, а это мало кому приятно. Да и честный бизнес большие прибыли не приносит, а раз так…

Второй рывок

…Получив 13 лет на первом суде и видя, что может получиться и, скорее всего, получится после второго, я начал сомневаться в том, что делаю – подготовка начинала казаться мне бесполезной. К тому же, читая очередные шесть десятков томов, никак не мог поверить, что всё это обо мне…

Наконец последний том обработан, подписаны все бумаги, печать предприняла предварительный штурм. Поддержка семьи и сокамерников, и даже некоторых из представителей следственной группы придаёт надежду.

Снова выбор присяжных заседателей, и опять свои нюансы. Среди тридцати с лишним человек был один представительского вида, наверное, достаточно добившийся в своей жизни – высокий лоб, интеллигентность, самоуважение, помноженное на безошибочную самооценку, выражались в правильных чертах лица, несущих признаки грузинского народа. Должно было рассматриваться и покушение на Отари Квантришвили. В связи с этим, мой защитник жёстко стал на позицию исключения этого человека из числа присяжных, но моё мнение перебороло опытность адвоката одной фразой: «Бог не в силе, а в правде». Не знаю, кто сыграл какую роль в моей судьбе, но что-то подсказывает, что тот человек был принципиален и честен.

Отари Квантришвили

На втором суде меня сделали свидетелем по тем преступлениям, за которые я уже был осужден и которые на сей раз, в числе других, предъявлялись уже не мне, а Пылёву, то есть присяжные, слыша подробности предыдущего суда, при вынесении вердикта исходили, хотели они этого или нет, из всего услышанного, что сильно уменьшало мои и так микроскопические шансы. Как по