— Тулан? — переспросил председатель, пожимая плечами, — мы знаем, что Тулан — предатель и на все способен. Он уже был осужден, но бежал и, вероятно, скрывается теперь в Кобленце; наша полиция очень бдительна, но не открыла и признаков его пребывания в Париже.
— В таком случае, гражданин председатель, я помогу полиции, — ответил Симон. — Пришлите ко мне завтра несколько членов комитета, я доставлю вам Тулана.
XXVIII
Смерть Тулана
Ровно в десять часов следующего дня Тулан, одетый посыльным, вошел в новую квартиру Симона. Последний встретил его в сенях и ввел в комнату.
— Как видишь, — сказал Тулан, — я очень точен. Я надеюсь, что ты не передумал и отдашь мне то, что обещал?
— К сожалению, не могу, — ответил Симон, пожимая плечами, — жена непременно хотела сама передать тебе локоны маленького Капета, а ее сейчас нет дома; тебе придется подождать, если ты хочешь иметь локоны.
— Хочу ли я иметь их? — воскликнул Тулан. — Эти локоны будут для меня самой дорогой и священной вещью и…
— Ну, ну, — перебил его Симон, — ты преувеличиваешь, гражданин; золотой флакон, который подарила тебе австриячка, вероятно, для тебя еще дороже. Он еще у тебя?
— У меня ли он? — воскликнул Тулан. — Да я скорей соглашусь расстаться с жизнью, чем с этой памятью Марии Антуанетты!
— Ну, это мы посмотрим, — со смехом воскликнул Симон, подбегая к дверям спальни и открывая ее.
Оттуда вышли два члена комитета в сопровождении нескольких вооруженных людей.
— Вы все слышали? — спросил Симон.
— Да, мы слышали и арестуем тебя, Тулан; ведите его в Консьержери. Суд решит, что с ним делать потом.
— Суд, вероятно, сделает мне честь, — спокойно проговорил Тулан, — отправит меня туда же, куда отправил моего короля и королеву! Пойдемте скорей, я не хочу дышать воздухом, отравленным этим предателем Симоном. Ты думаешь купить свое спокойствие ценой моей смерти; но ты ошибаешься, Симон; твоя совесть не даст тебе покоя на смертном одре, ты увидишь меня и услышишь мой голос. Моя кровь падет на твою голову, Симон![30]
В этот день в Тампле царило большое волнение, и комитет общественной безопасности в полном составе отправился туда. Ламповщик, пришедший зажигать лампу вечером того дня, когда Симон покинул Тампль, заявил, что ребенок, лежащий на тюфяке, — вовсе не маленький Капет. Новый тюремный сторож, Август Лан, пришел в ужас от этого заявления ламповщика и на другое утро побежал докладывать об этом комитету. Члены последнего самолично отправились в Тампль, чтобы расследовать это дело, давши предварительно друг другу слово держать его в тайне.
Они увидели на тюфяке стонущего, мечущегося в жару мальчика, одетого в платье дофина. Никто из дежурных чиновников и служащих Тампля не мог с достоверностью сказать, действительно ли этот больной ребенок, покрытый нарывами, — сын короля Людовика XVI или нет. Для выяснения этого важного обстоятельства члены комитета прежде всего пригласили доктора Нодэна.
Последний пришел очень скоро и решительно заявил, что это тот самый мальчик, которого он видел несколько дней тому назад, что у него сильнейший рахит, очень изменивший его, а также, что он выглядит иначе благодаря остриженным волосам, которые были удалены вследствие нарывов на голове.
То же самое сказал Симон, который был также позван для удостоверения личности маленького Капета. Он заявил, что больной мальчик — без сомнения, Капет, которому его жена вчера еще остригла волосы; в доказательство своих слов он представил несколько локонов, которые по цвету вполне подходили к волосам ребенка.
Члены комитета все-таки сомневались, и эти сомнения еще больше усилились, когда в тот же день в комитет поступило донесение о внезапном таинственном отъезде графа Фроттэ с неизвестным мальчиком. Этот мальчик мог быть дофином, которого Фроттэ вместе с Туланом каким-то необъяснимым образом похитили из Тампля, а потому следовало не терять их из вида и по возможности арестовать. В это же самое время было доведено до сведения комитета, что граф де Сэн-При также покинул Париж в сопровождении неизвестного мальчика и отправился в Германию. Было решено спешить вдогонку за Сэн-При и задержать его.
Шазель, посланный в Пюи, арестовал графа Фроттэ, однако последний представил такие неопровержимые доказательства, что мальчик — не дофин, назвал такое количество свидетелей, могущих удостоверить, что ребенок — сын де Гэривьера, находящегося в Кобленце, что не оставалось ничего другого, как отпустить его на свободу.
Член комитета Шовэн не мог догнать графа де Сэн-При и только узнал, что он благополучно перебрался через германскую границу.
Было напрасно производить дальнейшие розыски, а потому было решено утверждать, что мальчик, находящийся в Тампле, — действительно маленький Капет, и тщательно опровергать все сомнения для того, чтобы роялисты не воспрянули духом, узнав, что король Франции спасен[31].
Тайные расследования и допросы по этому делу Тулана оттягивали решение его судьбы.
20 января 1794 г. Тулан был заключен в Консьержери и только 9 мая присужден конвентом к смертной казни за «принятие подарков от