до такого... а хотя впредь постараюсь использовать как-нибудь для новых злодеяний. Но вынужден огорчить, тут в ходу сильное колдунство со временем. Смотался я эдак лет на дцать в прошлое и нашептал оному светилу культурному, что мол деньги бери, а статую можно и вовсе не вытесывать... или не отливать, как он там работает. Как придет время предъявлять, вали на меня как на мертвого.
- О-о! Да это уже не шальная выходка безбашенного гоблина, а спланированная афера! А вам, позвольте узнать, с того какая выгода?
Хастред злобно оросил окрестности последними брызгами и принялся завязывать штаны.
- А мы с этим мастером чистый доход поделим, раз уж оба в деле увязли по уши. Зашлю к нему как-нибудь своего эмиссара... есть у меня один, тоже мастером кличут в известных кругах, после этого будете об заклад биться уже насчет того, сколько тому скульптору утаить удалось. Подсказку даю: если все глаза и пальцы сохранит — это для него уже будет большое везение.
Развернулся, дружески хлопнул удрученного студента по плечам, вытер о них руки и пошел широкой размашистой походкой сбросившего лишний груз в направлении библиотеки. Студенты за его спиной сбились в кучу, оживленно загалдели, потом радостно взвыл, кажется, все тот же рыжий многознатец, и зазвякали извлекаемые из кошелей монеты. Ну надо же, что ни придумаешь — на то, оказывается, уже кто-то поставил деньги. Неловко и опасливо жить, осознавая, что ничего первым придумать не способен... а впрочем, придумать полдела, вот сделать и притом довести до финала — совсем другой коленкор.
Оставив студентов позади и могучим усилием воли изгнав самоуничижительные мысли, Хастред протопал в обход пары корпусов, вывернулся к огромному черному квадрату на том месте, где раньше стояла столовая, и здесь задержался, орлиным взглядом обводя окрестности. Вон оно, пресловутое женское общежитие, немало сил было потрачено в свое время на то, чтобы найти засидку напротив окна... какого-то из окон... уже и не вспомнишь, которого именно и кого там высматривал, в те годы это было не суть важно, страстным и безальтернативным увлечением становилось все, на чем взгляд задерживался более чем на пару секунд (отсюда, наверное, и беззаветная любовь к пиву, закрепившаяся на всю жизнь). Но это все уже не важно, зато пригодилось одно старое наблюдение — от особо рьяных студентов общежитие оберегала специальная женская стража, которая, как Хастреду теперь казалось при разглядывании воспоминаний через призму зрелости, во всех отношениях была интереснее самих инфантильных студенточек. Или, возможно, он так себя утешал, настраивая на позитивный лад, потому что образы тех дам в его памяти запечатлелись крайне урывочно, перемежаясь резкими свистками и увесистыми дубинками. Однако с тех пор, как Хастред от кого-то бегал, подчиняясь установленному порядку, прошло немало лет, его некогда lawful мировоззрение полиняло и облезло до neutral, а каждый случай возникновения на горизонте Чумпа все больше подталкивал его на хаотическую стезю. Попытка не пытка, а воительницы, как правило, клевые, - напомнил себе книжник прописные истины и, расправив плечи, решительно потопал в сторону обители добродетелей... ну или чем там считаются женские казармы.
Клевая воительница встретила его, как предписано, на дальних подступах, вынырнув из малоприметной беседки и словно бы невзначай заступив дорогу. Не первой молодости дама, но в отменной форме, легко ступающая даже в форменной кирасе с отчеканенным гербом Университета. На лице ее под пронзительным серым глазом растянулся длинный, от времени побелевший шрам, который мог бы испортить впечатление обывателю, но Хастред-то как раз знал шрамам цену и ничего, кроме лишнего уважения, к его оценке дамы не добавилось.
- Куда намылился, красавчик? - с вальяжной ленцой хозяйки положения осведомилась охранница. - Тут у нас зона, от мужиков закрытая.
- Я и правда симпатичный, - подтвердил Хастред на всякий случай, вдруг дама не разглядела, а красавчиками всех подряд величает, чтоб не так плакали, когда дойдет до дубинки. - Мне, собственно, туда уже не нужно, с тех самых пор, как ваша гордая и суровая красота поразила меня в самую... сюда вот.
Охранница недоуменно сморгнула раз и другой, следя за пальцем, которым Хастред себя тыкал в грудь, указывая то ли на сердце, то ли на легкие.
- Чего-чего? - переспросила она наконец озадаченно.
Возможно, онтские тугодумские корни, прикинул Хастред. Девушка была крепкая, светловолосая, определенно на большую часть хуманс, но это племя во все времена не гнушалось с каким-нибудь другим слиться в экстазе и породить гибрид, от обоих родителей унаследовавший случайные черты. Как правило не самые лучшие.
- Я говорю, мадам, что вожделею вас с прошлого вторника, - объяснил коварный гоблин, для убедительности жестикулируя произвольным образом. - Я сам старый солдат, и ваша несравненная строевая выправка вкупе с неотразимой женственностью вскрыла в душе моей эдакий водоем страсти, о каком я и не мечтал.
Посылка летела прямо в цель, но адресат все возился с многочисленными запорами, удерживающими двери разума.
- Не поняла, - пожаловалась охранница уже не казенным тоном, а по-бабски жалобно. - Че вскрыла? Водоем? Ты чета в наш пруд уронил, что ли?
Даже и не поймешь, плюс тут или минус — Тайанне, когда к ней подкатывали, к третьей реплике уже бесповоротно переходила на циничное высмеивание контрагента, а в широко раскрытых глазах данной особи Хастред мог бы рассмотреть целый комплекс боевых упражнений, но пока что ни следа понимания.
Хастред тяжко вздохнул. Еще один признак деградации окружающего мира — витиеватые словесные конструкции, несколько веков оттачиваемые для неотразимости, совсем перестали находить дорогу к умам и сердцам реципиентов!
- Ты, - гоблин указал на собеседницу пальцем. - Я, - палец перенацелился в грудь ему самому. - Идем делать любовь.
И сделал вульгарное, зато легко узнаваемое движение бедрами, дабы исключить всякие разночтения.
- А-а! - просияла охранница, и Хастред готов был поклясться, что в этот момент ее грубоватые черты смягчились и озарились той самой внутренней красотой, которую то и дело пыжатся воспеть поэты. - Ну так, это... я на смене же, не могу сейчас. Завелся тут злодей, прокрадывается да панталоны тырит!
- Каков мерзавец! - вполне искренне возмутился Хастред. - Потом небось еще и носит сам, а то зачем они еще нужны-то. Отловишь гада — от меня ему добавь пару горячих, нефиг позорить мужское племя, напяливая бабий шмот. А я, конечно же, намерен тебя дождаться, даже если ждать придется всю жизнь или там вовсе несколько часов, я ж не какой-то шкет легкомысленный. Где тут