В бинокль мне было видно, как, покачиваясь, встал командир роты старший лейтенант Одегов. Дмитрий Михайлович бросил взгляд вправо, влево, назад, что-то сказал показавшемуся из щели солдату. Пригибаясь между воронками, боец побежал в сторону первой траншеи, где уже время от времени мелькали солдатские каски. Одегов тут же вызвал еще одного и что-то торопливо начал ему говорить, то и дело показывая рукой в сторону Цишиц. Боец кивнул и бросился на правый фланг, где занимала оборону полковая рота противотанковых ружей. И только тут до меня донесся рокот двигателей. Он заполнял округу медленно, но властно, словно за садами населенного пункта брали разгон необкатанные жернова.
— Александр Терентьевич! — дотронулся до моего плеча капитан Пресняков. — Командиры рот докладывают: доносится гул танков. Никак, немцы готовятся к атаке!
— Я и сам это слышу, Игорь Тарасович.
Наш разговор прервал голос сержанта Звягельского:
— На проводе командир полка, товарищ капитан.
Майор Павлюк с беспокойством в голосе спросил о потерях. Ответил Валентину Евстафьевичу, что вышло из строя сорок человек, а минометчики потеряли всего троих бойцов. Только эти данные без учета последнего обстрела.
— Спасибо, порадовал хоть ты, — услышал в ответ, — а то тут недобрые вести доносят. Рад за тебя, Алтунин. Жди "гостей". И назад ни шагу. Понял меня? Почаще доноси. Видимо, нынешний денек жаркий будет.
— Как не понять — понял. Есть, держаться!
— Вот и хорошо. Где там у тебя майор Кулябин?
— У противотанкистов находится.
— Добро. Береги Николая Афанасьевича. Головой отвечаешь.
— Слушаюсь, беречь. Но его трудно в штабе удержать. На передовую рвется, к людям.
— А ты не пускай его, комбат. Не пускай, и все.
— Попробую, товарищ майор.
Павлюк положил трубку.
С правого фланга вдруг прорезался гул стрельбы. С надрывом заухали немецкие самоходки и танки, густо застучали пулеметы и автоматы. Небо северной окраины Цишиц исполосовали трассеры ракет, прорезая густую красноватую пыль над домами и садами населенного пункта.
— На красовцев немец попер, — перехватил мой взгляд капитан Пресняков.
Противник наносил удар по 828-му Владимир-Волынскому стрелковому полку. Замысел немецко-фашистского командования понять было нетрудно. Прорвав оборону красовцев, фашисты выходили к Висле и, сминая дивизионные тылы, отсекали полки и батальоны от реки, лишая нас снабжения — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Трудно сказать, когда эта мысль пришла гитлеровцам. Очевидно, в ходе предыдущих упорных боев они убедились, что в лоб нас не возьмешь. Последние дни они оставляли в покое 828-й полк, сосредоточивали основные усилия на обороне нашего полка.
Батальоны подполковника Николая Красовского приняли на себя силу первого, таранного удара. Дрались почти без артиллерии: в ходе вражеской артподготовки в основном вышли из строя полковые батареи, большой урон понесла и приданная артиллерия. Бойцы и командиры встретили немецкую пехоту ружейно-пулеметным огнем. С танками вели борьбу бронебойщики. Не так-то просто советского солдата, вынесшего на своих плечах немало такого, что даже спустя десятилетия будет удивлять мир, смять и растоптать. Оглушенные взрывами, засыпанные землей, раненые красовцы вставали из ячеек, поднимались из окопов, траншей, бились до последнего.
Вопрос — кто кого? — в ходе первой немецкой атаки решен не был. Немцам удалось лишь овладеть позицией боевого охранения. Подтянув свежие силы, они вновь бросились на истерзанную оборону полка. Бой набрал еще большую силу.
Одновременно противник нанес удар по обороне 862-го Владимир-Волынского стрелкового полка подполковника Василия Кожевникова. Бронированный кулак пришелся по правому флангу. Фашисты потеснили передовые роты и прорвались ко второй траншее. Завязалась рукопашная схватка.
— Кожевников дерется, — ориентировал меня майор Модин. — Красовский тоже держит в руках передний край. Положение каждую минуту может измениться. Ко всему будь готов.
Николай Сергеевич, несмотря на тревожную обстановку, говорил спокойно. Поинтересовался у меня ходом работ по восстановлению разрушенных участков обороны.
— Немцы не дают головы поднять. По малейшему скоплению людей открывают артиллерийско-пулеметный огонь.
— А ты думал как?! Не для того они разрушали, чтобы дать тебе возможность спокойно восстанавливать оборону. Хочу тебя предупредить: фашисты не случайно следят за районом обороны батальона — кстати, не только за твоим, но и за другими. Противник готовит удар. Ты у нас на острие, смотри не оплошай.
Предположение начальника штаба полка сбылось. Минут через пятнадцать двадцать наблюдатели донесли о появлении из-за ближайших холмов танков. С каждой минутой их гул становился все сильнее, постепенно заглушая грохот боя.
— Один, два, три… — вслух считал рядом со мной Пресняков, десять… двенадцать…
Сзади шли самоходки, а между ними — густая волна пехоты. Переводя взгляд с фланга на фланг и в глубину обороны, я все больше убеждался, что имеющимися в распоряжении наличными силами остановить стальную лавину будет трудно: приданная батальону истребительно-противотанковая батарея пострадала во время артподготовки противника. То же было и со взводом противотанковых орудий: из трех сорокапяток в строю оказалась одна. Вся надежда была на дивизион артполке, майора Валентина Березы да солдатские руки. Я поискал глазами сержанта Звягельского. Связист колдовал над телефонным аппаратом.
— С ротами есть связь?
— Так точно, со всеми.
— Соедини-ка меня с командирами.
Первым на проводе оказался старший лейтенант Одегов.
— Дмитрий Михайлович, танки пропускать через траншеи. Их тут встретят. Твоя задача отсекать пехоту и уничтожать.
То же передал и остальным ротным. Знал, что теперь от окопа к окопу, от щели к щели, от ячейки к ячейке идет команда, смысл которой ясен для каждого бойца: отсекать пехоту, танки пропускать через себя! Она, эта команда, несколько снимет напряжение, придаст людям уверенность.
Немецкие танки метров с восьмисот открыли огонь из орудий-. Султаны земли встали по всей обороне батальона.
— Нервничают, гады! — цедит сквозь зубы кто-то позади меня.
Оборачиваюсь. Майор Кулябин. Николай Афанасьевич в перепачканном обмундировании: видно, не один раз пришлось прижиматься к земле, ползти по-пластунски, а то и хорониться в густо разбросанных воронках, пока добрался до НП батальона. Смотрит вперед и хмурит густые брови.
— Видимо, уже осведомлены об упорстве наших соседей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});