В эти дни радио и газеты приносили нам радостные вести. Вслед за выходом 3-го Белорусского фронта к границам Восточной Пруссии севернее Мариямполя войска нашего фронта ликвидировали окруженную севернее Сандомира группировку противника, освободили Дембиц. Успешно развивалось наступление войск 2-го я 3-го Украинских, 1-го и 2-го Белорусских фронтов. 31 августа наши войска, а также румынская добровольческая дивизия вступили в освобожденный патриотическими силами Румынии Бухарест. Добрые вести приходили из Прибалтики. Конец августа сорок четвертого оказался на редкость богат успехами Советской Армии.
* * *
Наступил первый месяц осени. В пестрый наряд начали одеваться деревья, часто выпадали затяжные, мелкие дожди. По ночам от Вислы ползли туманы, неся с собой сырость и озноб. Начала жухнуть трава — сперва на взгорках, а потом и в низинах. Стали собираться в стаи птицы. Невзирая на артобстрелы, бомбежки, пожары, в минуты затишья огромные стаи скворцов и голубей облетали поля. Природа брала свое. Бойцы и командиры провожали пернатых возгласами, добрыми напутствиями.
Батальон нес боевую службу. На второй позиции мы организовали учебу влившегося в роты и взводы пополнения. Офицеры, сержанты, опытные солдаты изучали с новичками материальную часть оружия, гранат, мин не только отечественного производства, но и противника. На опыте прошедших боев учили новичков стойкости в обороне, стремительности в наступлении. В ротах и взводах продолжалась партийно-политическая работа.
На плацдарме регулярно выходила дивизионная газета "Чапаевец". Помню, один из номеров посвящен был отличившимся солдатам, сержантам и офицерам. Бойцы читали материалы, дополняли их своими комментариями. Особенно мне запомнился рассказ о подвиге младшего сержанта Алексея Потапова. На счету минометчика уже было немало славных дел. Он был награжден орденами Красной Звезды, Славы III степени, медалями. И вот отличился вновь при отражении вражеской контратаки. Уничтожил расчет станкового пулемета и свыше полутора десятков гитлеровцев, за что был удостоен ордена Славы II степени. К концу войны он стал полным кавалером этого ордена.
Б те дни большие события происходили в Европе. В столице Болгарии началось вооруженное восстание. Реакционное правительство было свергнуто и образовано новое правительство Отечественного фронта во главе с К. Георгиевым, которое объявило войну фашистской Германии. Этому событию в батальоне была посвящена политическая информация. Майор Николай Афанасьевич Кулябин, рассказывая о мужественной борьбе болгарского народа под руководством Рабочей партии Болгарин, отметил:
— Разваливается блок гитлеровской коалиции. Вышла из войны на стороне фашистской Германии Румыния и объявила ей войну. Вслед за ней — Финляндия. Теперь вот Болгария. Земля Европы горит иод ногами немецко-фашистских захватчиков.
Из сводок Совинформбюро стало известно: войска нашего фронта завершили оборонительные бои на сандомирском плацдарме. В ходе боев были успешно отражены контрудары противника. Войска приступили к подготовке новой наступательной операции.
На нашем участке враг продолжал накапливать силы. По докладам наблюдателей, в обороне его появились новые огневые средства. Было засечено несколько минометных и артиллерийских батарей. На переднем крае замечены орудия прямой наводки. Фашисты активизировали все виды разведки. Значит, со дня на день следует ожидать новую попытку врага спихнуть нас в Вислу. Мы понимали это и готовились к отпору.
Наступила ночь на 11 сентября. Не могу уснуть. Вышел из землянки. После духоты помещения с наслаждением вдохнул свежий воздух. Прислушался. Над передним краем тишина. Не видно ракет — постоянных спутников передовой, не слышно говора дежурных пулеметов. Что бы это значило? Шорох шагов заставил оглянуться. Из соседней землянки шли автоматчики. Сержант было намеревался доложить о прибытии, но я махнул рукой, и мы пошли в сторону переднего края.
Двигались молча. Мне вспомнились сообщения местных жителей. В последнее время они продолжали подтверждать данные о наращивании фашистами сил и средств на нашем участке фронта. Поляки рассказывали о появлении танков и артиллерии в ближайших населенных пунктах.
Накануне полк провел разведку боем. Пока усиленная стрелковая рота атаковала опорный пункт противника, разведчики из передней траншеи сумели увести двух немецких солдат. Те показали, что на плацдарм прибыли части 26-й пехотной дивизии. Теперь против нашей дивизии стояли две усиленные пехотные дивизии. Симптом более чем серьезный. Вчера же под вечер из тыла гитлеровцев доносился гул двигателей. Не иначе как подошло новое подкрепление.
Все это у нас не могло не обострить чувства ответственности, вызвать беспокойство. Когда человек находится на переднем крае, вырабатывается какое-то особое чутье, позволяющее ощутить надвигающуюся опасность, а то и предвидеть события. Я пока еще не разобрался, чего нам следует ждать, но интуитивно чувствовал: что-то обязательно должно случиться. Потянуло к людям. Хотелось посмотреть им в глаза, переброситься словом.
Кругом по-прежнему стояла тишина. С Вислы тянуло прохладой. Где-то в заводях кричала утка, собирая ставшее уже на крыло потомство. Косой рог луны медленно заходил за горизонт.
По проторенной десятками солдатских сапог тропинке мы споро шли к переднему краю. Спустились в ход сообщения, из него попали в добротно оборудованную в полный профиль траншею. Командиры дежурных подразделений, предупрежденные о моем выходе, встречали и докладывали об обстановке. Ничего подозрительного в поведении противника не было, если не считать замеченного и мной: противник не пускал ракеты, и молчали их дежурные пулеметы.
У одной из пулеметных площадок 5-й стрелковой роты коротала ночь группа бойцов. При моем появлении поднялся младший лейтенант Быков, приложил руку к головному убору, собрался было доложить, но я опередил:
— Не надо, Николай Васильевич. Дежурная смена?
— Так точно, товарищ капитан, — ответил Быков. — Провожу вот беседу.
— О чем разговор, если не секрет?
— Разговор у нас один — противника выбросить из Польши. — Быков посмотрел на меня. — Добить фашистов в собственном логове, как говорит агитатор полка. Ну и затем — по домам.
— Ну это слишком общо.
— Если конкретнее, то рассказываю молодежи о первом дне форсирования. Вспоминаю, как фрицы валом валили на нас. Косим из пулеметов и автоматов, бьем из винтовок, а они прут. Ребят вспомнил. Многих уже нет с нами. Сержантов Заточного, Ляха… Младший лейтенант махнул рукой и тяжело вздохнул.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});