Читать интересную книгу "Реформация - Уильям Джеймс Дюрант"

Иудеи Страбоном как бесплодной страны, в то время как Библия называет ее землей, текущей молоком и медом.63 Основные обвинения сводились к тому, что Серветус отвергал Троицу и крещение младенцев; его также обвиняли в том, что он «в лице месье Кальвина опорочил евангельские доктрины Женевской церкви».64 17 и 21 августа Кальвин лично выступал в качестве обвинителя. Серветус смело защищал свои взгляды, вплоть до пантеизма. В результате необычного сотрудничества враждебных конфессий протестантский совет Женевы запросил у католических судей во Вьенне подробности обвинений, которые были выдвинуты против Серветуса там. Одним из новых пунктов обвинения была сексуальная безнравственность; Серветус ответил, что разрыв давно сделал его импотентом и удерживает его от брака.65 Его также обвинили в том, что он посещал мессу во Вьенне; в качестве оправдания он привел страх смерти. Он оспорил юрисдикцию гражданского суда по делам о ереси; он заверил суд, что не участвовал в мятеже и не нарушал законов Женевы; он попросил адвоката, лучше, чем он сам, знакомого с этими законами, помочь ему в защите. Эти мольбы были отклонены. Французская инквизиция послала в Женеву своего агента, чтобы потребовать отправить Серветуса обратно во Францию для исполнения вынесенного ему приговора; Серветус в слезах умолял Совет отклонить это требование; Совет отклонил, но это требование, возможно, побудило Совет сравняться с инквизицией в суровости.

1 сентября двум врагам Кальвина — Ами Перрену и Филиберту Бертье — было позволено присоединиться к судьям на процессе. Они вступили в споры с Кальвином, но безрезультатно; зато они убедили Совет посоветоваться с другими церквями протестантской Швейцарии о том, как следует поступить с Серветусом. 2 сентября лидерство Кальвина в городе было вновь оспорено в Совете патриотами и либертинами; он пережил эту бурю, но очевидное желание оппозиции спасти Серветуса, возможно, ожесточило Кальвина, и он решил преследовать еретика до смерти. Однако следует отметить, что главным обвинителем на процессе был Клод Риго, либертин.66

3 сентября Серветус представил Собору письменный ответ на тридцать восемь обвинений, выдвинутых Кальвином. На каждый пункт он отвечал острыми аргументами и цитатами из Писания и патристики; он ставил под сомнение право Кальвина вмешиваться в судебный процесс и называл его учеником Симона Магуса, преступником и убийцей.67 Кальвин ответил на двадцати трех страницах; они были переданы Сервету, который вернул их Собору с такими маргинальными комментариями, как «лжец», «самозванец», «лицемер», «жалкий негодяй»;68 Вероятно, напряжение месячного заключения и душевные терзания сломили самообладание Серветуса. Отчеты Кальвина о суде сами по себе соответствуют манере того времени; он пишет о Серветусе, что «грязный пес вытирал свое рыло»; «вероломный подонок» испещряет каждую страницу «нечестивыми бреднями».69 Серветус обратился к Собору с просьбой обвинить Кальвина как «подавителя истины Иисуса Христа», «истребить» его, конфисковать его товары и на вырученные деньги возместить Сервету убытки, понесенные им из-за действий Кальвина. Это предложение не было встречено благосклонно.

18 октября пришли ответы от швейцарских церквей, у которых спрашивали совета; все они советовали осудить Сервета, ни один не казнил его.

25 октября Перрен предпринял последнюю попытку спасти его, выступив за повторное рассмотрение дела на Соборе двухсот; его решение было отклонено. Двадцать шестого числа Малый собор, не оставив ни одного несогласного, вынес смертный приговор по двум пунктам обвинения в ереси — унитаризме и отказе от крещения младенцев. Когда Серветус услышал приговор, говорит Кальвин, «он застонал, как безумный, и… бил себя в грудь, и кричал по-испански: Misericordia! Misericordia/» Он попросил о разговоре с Кальвином; он умолял его о пощаде; Кальвин предложил ему лишь дать последние утешения истинной религии, если он откажется от своих ересей. Серветус не захотел. Он просил не сжигать его, а обезглавить; Кальвин был склонен поддержать эту просьбу, но престарелый Фарель, присутствовавший при смерти, упрекнул его в такой терпимости, и Собор постановил, что Серветус должен быть сожжен заживо.70

Приговор был приведен в исполнение на следующее утро, 27 октября 1553 года, на холме Шампель, к югу от Женевы. По дороге Фарель уговаривал Серветуса заслужить божественную милость, признавшись в ереси; по словам Фареля, осужденный ответил: «Я не виновен, я не заслужил смерти», и просил Бога помиловать его обвинителей.71 Его привязали к колу железными цепями, а к боку привязали его последнюю книгу. Когда пламя достигло его лица, он закричал от агонии. После получасового сожжения он умер.*

VII. ПРИЗЫВ К ВЕРОТЕРПИМОСТИ

Католики и протестанты единодушно одобрили приговор. Инквизиция во Вьенне, лишившись живой добычи, сожгла Сервета в чучеле. Меланхтон в письме к Кальвину и Буллингеру воздал «благодарность Сыну Божьему» за «наказание этого богохульника» и назвал сожжение «благочестивым и памятным примером для всех потомков».73 Буцер заявил со своей кафедры в Страсбурге, что Серветус заслуживал того, чтобы его расчленили и разорвали на куски74.74 Буллингер, в целом гуманный человек, согласился с тем, что гражданские судьи должны наказывать богохульство смертью.75

Однако даже во времена Кальвина некоторые голоса выступали в защиту Серветуса. Один сицилиец написал длинную поэму «De iniusto Serveti incendio». Давид Йорис из Базеля, анабаптист, опубликовал протест против казни, но под псевдонимом; после его смерти авторство было обнаружено, тело Сервета было эксгумировано и публично сожжено (1566). Политические противники Кальвина, естественно, осуждали его обращение с Серветусом, а некоторые его друзья осуждали суровость приговора, поскольку он поощрял католиков Франции применять смертную казнь к гугенотам. Такая критика, должно быть, была широко распространена, так как в феврале 1554 года Кальвин выпустил «Защиту ортодоксальной веры в Святую Троицу» (Defensio orthodoxae fidei de sacra Trinitate contra prodigiosos errores Michaelis Serveti). Если, утверждал он, мы верим в богодухновенность Библии, значит, мы знаем истину, а все, кто против нее, — враги и хулители Бога. Поскольку их преступление неизмеримо больше любого другого преступления, гражданская власть должна наказывать еретиков хуже, чем убийц; ведь убийство просто убивает тело, а ересь обрекает душу на вечный ад. (Более того, Сам Бог недвусмысленно повелел нам убивать еретиков, поражать мечом любой город, который отказывается от поклонения истинной вере, открытой Им. Кальвин цитировал свирепые постановления из Втор. 13:5–15, 17:2–5; Исх. 22:20 и Лев. 24:16 и аргументировал их с поистине жгучим красноречием:

Тот, кто утверждает, что еретикам и богохульникам причиняется зло, наказывая их,