поручено распорядиться семенем.
– Семенем?
– Оружием, уничтожившим Менкидок. Со времени события прошли тысячи лет.
– События?
Киль выдержал ее гневный взгляд.
– Атаки. Победы.
– Не сказать ли: бойни?
– Многие победы отдают бойней, – кивнул он.
Гвенна нахмурилась:
– Трудновато распорядиться оружием изнутри горы.
– С оружием этого рода никто из вас не сталкивался. – Киль осмотрел каменный стол, сдвинул в сторону ребра, перебрал косточки пальцев, пясти и запястья. – И оно пропало.
– Пропало? – Гвенна взглянула на свое новое кольцо, матцкел. – Оно было…
Киль покачал головой:
– Семя – орудие еще более интимного свойства. Его не носили на себе, а поглощали.
Гвенна оглядела каменную поверхность.
– Куда же оно подевалось?
Историк тоже рассматривал стол, словно надеялся прочитать будущее в узоре рассыпавшихся костей.
– Ответ на этот вопрос, возможно, многое решит.
– Но сейчас вы ответить не можете?
– Да, – не поднимая глаз, подтвердил он, – не могу.
– Вы изничтожили целый род…
– Я здесь не служил.
Гвенна заглушила его слова своими:
– Вы отравили материк, а теперь потеряли гребаную отраву!
Он наконец повернулся, чтобы взглянуть ей в глаза.
– Неправильно говорить: «потеряли». Кольцо, соскользнувшее с пальца и скатившееся в реку, – потеряли. Корабль, разбитый бурей и увлеченный на дно, – потеряли. Разбитое о камень стекло, пожранный огнем древний фолиант, разбитый молнией и сгнивший дуб – их потеряли. Что касается семени, вас и ваш мир должна ужасать мысль, что его, напротив, не потеряли; что его, пролежавшее столько лет в тишине, в сердце горы за каменными дверьми, – его наконец нашли.
* * *
По мере подъема воздух из холодного делался морозным, из морозного – леденящим. Шуршание ветра по камню нарушило могильную тишину нижних уровней.
– Как будто кто-то оставил открытым окно, – буркнула Гвенна.
– Скорее, дверь, – покачал головой Киль.
Обогнув последний виток лестницы, они ее и увидели – такую же тяжелую каменную дверь, подвешенную на блестящих петлях. Из открытого проема вылетали редкие снежинки. Слабый сквозняк подхватил с лица Гвенны упавшие на лоб волоски, отбросил назад. Историк взглянул на нее.
– Что вы чуете?
Она сделала вдох, поискала в воздухе намек на плоть или гниль, покачала головой.
– Камень. Лед. Снег. Никакой отравы, кроме той, что во мне.
За дверью завывал и визжал ветер. После неподвижного запаха смерти, затопившего нижние витки лестницы, она едва ли не с облегчением ощутила острые как нож порывы, прорезавшие ткань формы и наполнившие холодом легкие. Гвенна, хоть и заверила Киля в отсутствии угроз, быстро прошла по кругу, держа клинки наготове – нет ли в помещении чудовищ… или еще чего…
Сторожевая башня крепости была, конечно, вовсе не башней. Кшештрим попросту выдолбили острую вершину горы, проделали в скале большие окна. Два или три из них закрывало знакомое по нижним помещениям не-стекло, но большая часть зияла пустотой, открывая дорогу метели.
– Как видно, эти стекла все же бьются.
– Стекла – нет. – Киль кивнул на растрескавшиеся подоконники. – Выветрился камень, в котором они держались.
Вот сколько прожил этот историк – за время его жизни снег и ветер разъели гребаную гору! Гвенна прошла к окну, не замечая обжегшего щеки снега, выглянула в белое безумие снаружи.
– Вот откуда пробралась габбья. А попав внутрь, нашла дверь открытой настежь.
– По-видимому, так.
Она повернулась к нему.
– Что за глупость кшештрим – не закрыть за собой двери!
– Мы тоже оставили дверь внизу открытой, – напомнил Киль. – Вы сами видели, песня далеко не сразу отмыкает замок. Акста, должно быть…
– Акста?
– Женщина, которую мы нашли убитой. Мать моего ребенка. Она не могла знать, насколько безопасна Засидка. И оставила себе путь к отступлению.
– К отступлению… – Гвенна вновь осмотрела камеру. – Сюда?
Кента, как и кольцо у нее на пальце, выглядели… неправильными. Искаженными. Как бы вывернутыми наизнанку, хотя она не могла бы объяснить, отчего так кажется. Линии ворот, вся арка от основания до основания, прослеживались взглядом, но от такого осмотра кружилась голова и подступала дурнота.
– Куда они ведут?
– Во множество мест, – ответил Киль, опустившись на колени в нескольких шагах от кента. – Если знать дорогу.
– Итак, ваша подружка вошла. Открыла дверь. Габбья настигла ее внизу и убила.
– Это представляется несомненным.
– Но не объясняет, куда делось все оружие.
– Она могла его забрать, если больше не полагалась на защиту Засидки. Или, придя сюда, обнаружила, что оружие пропало.
– Кто еще знает дорогу? – Гвенна кивнула на кента. – Кто может в них пройти?
– Монахи хин.
– Только их никого нет в живых.
– Почти никого. А оставшиеся ничего не знают о кента.
– Значит, не они. Кто еще?
– Ишшин. Императоры Аннура.
– Императоры.
– Именно для того Кадена, как и его отца, отдавали в обучение хин, – кивнул историк, – чтобы открыть им доступ в ворота.
– А они здесь не бывали? – спросила Гвенна.
От одной мысли об этом у нее разболелась голова, но, если послушать Киля, Аннур был от них всего в нескольких шагах.
– Почему никто из Малкенианов давным-давно не обчистил вашу сокровищницу?
– Не сумели бы войти. – Киль указал на ведущую в глубину крепости дверь. – Они бы их просто не увидели. Приходили, но полагали, что здесь – всего одна камера на горной вершине. Подобие сторожевой вышки, не более того.
– А как насчет Адер?
– Она не прошла обучения у хин. Кента для нее так же недоступны, как для вас.
Гвенна хмуро разглядывала врата.
– Что будет, если я попробую пройти?
– Вас не станет.
– Умру?
– Значительно больше того.
Она попробовала представить себе, что может быть больше смерти. Ни трупа, ни крови, нечего хоронить или сжигать, полное отсутствие, словно она никогда и не рождалась на свет. Эта мысль в равной мере ужасала и завораживала. Гвенне больше не хотелось умереть – это она поняла после схватки с кеттралом, – но такое вот небытие представлялось настолько чистым, бесскверным… Просто не быть. Ее пробрал озноб – то ли от ветра снаружи, то ли изнутри.
– Тогда вернемся к вашей подружке. Ей одной были подвластны и кента, и песенный замок.
– Вскрыла проход, по всей вероятности, она, – кивнул историк.
– Может, она давно перенесла оружие в безопасное место, а вернулась просто навестить напоследок родные места?
– Или кто-то еще прошел сюда за ней, нашел тела, ее и габбья, и унес оружие вместе с семенем.
– Кто еще? Вы сами говорите, что сквозь эту дрянь почти никому не пройти.
– «Почти никому» не значит «никому». – Он посмотрел мимо нее на врата. – К тому же прожитые века научили меня ставить под сомнение то, в чем уверен.
Гвенна с досады оскалила зубы. Внутри вспыхнула боль и тут же улеглась.
– Так или