ее груди.
– Фуртия уже здесь. – Она набрала воздуха в грудь. – Готова лететь?
– Да.
– Тогда вперед.
95
Запад
Глориан, растянувшись на топчане, глубоко и медленно дышала. До нее доносились отзвуки и голоса из соседних пещер, бормотание за занавеской. Один раз долетел горестный вой, – понятно, с поля боя вынесли мертвого. Джулиан держала ее за руку, молилась о благополучном разрешении.
Ребенок все не шел.
На котором-то часу родов подоспели сотни бойцов от Нищего Круга – в ответ на призыв Ордана. После того она не слышала новостей, никто не доносил ей о ходе сражения.
– Хелли, – выдохнула Глориан, – который теперь час?
Хелисента поцеловала ее в лоб:
– Попробую узнать.
Она вышла, обойдя Бурн и измученную Мариан. Джулиан с Аделой те послали за горячей водой и тряпками. Глориан снова уплыла на грань сна. В носу держался землистый запах последа.
Бурн объясниле ей, почему задерживается дитя. Ей бы рожать в спокойствии и безопасности, но роженица знала, что безопасности здесь нет, и тело ее закрылось, отказываясь выпускать Сабран. Как выпустить младенца в горящий мир?
«Прости… – По бедрам у нее прошла дрожь. – Не могу тебе помочь».
– Скоро рассвет, Глориан, – сказала, вернувшись, Хелисента. – С днем рождения.
Глориан открыла глаза. Как миновала полночь, ей исполнилось восемнадцать, настало совершеннолетие. Теперь она полновластная королева Иниса.
– Помнишь свой четырнадцатый день рождения? – шептала Хелисента. – Мы весь день грелись на солнышке, бегали по цветущему лугу.
Глориан улыбнулась.
– Купались в озере, закусывали на берегу медовыми булочками и имбирными пряниками. Яблоки хрустели на зубах, как свежий снег.
– Помню. – Слеза стекла ей в волосы на виске. – Жаль, что туда не вернуться, Хелли.
– Вернемся, Глориан. Честное слово.
– Благородная попечительница, они одолевают, – прокричал из-за двери рыцарь Брамель. – Слишком много наших погибло. Даже мечники от Нищего Круга…
– Ступайте к ним, рыцарь. Заберите всю охрану, – распорядилась Мариан. – Исполняйте свой долг.
Они наступали, а Глориан, совершенно беспомощная, задыхалась в темноте вместе с ребенком. Будь она вольна вступить в бой, у Иниса было бы одним мечом больше.
Рядом возникле Бурн.
– Ваше величество, – с успокоительным хладнокровием проговориле оне, – прошу вас, натужьтесь еще. Принцесса не спешит появиться на свет, но она уже близко.
Вошла Джулиан, в заляпанном кровью фартуке, поставила рядом кувшин с горячей водой.
– Они у самого входа… – проплакал голос снаружи. – Ох, спаси нас, Святой…
– Рыцарь Брамель их отгонит! – крикнула страже Мариан. – Быстро, помогите ему. Ваша королева рожает!
Глориан обеими руками обняла живот.
«Теперь я понимаю, – думала она. – Теперь понимаю, папа. Каждый, кто дарил жизнь, – воин».
Нахлынула вдруг отчаянная ярость. Сердце колотилось уже не от страха, но от всепоглощающей злости. Покончить с этим – и ее долг перед Инисом будет выплачен. Тело впервые в жизни будет принадлежать только ей. Она сползла на пол, к жизни.
– Глориан, что ты? – вскрикнула Флорелл, когда та, опершись руками, поднялась на колени.
– Я – королева Иниса, – проскрежетала Глориан. – Перед Святым даже я преклоняю колени.
Она, тяжело дыша, откинулась назад:
– Придержи меня, Хелисента. Флорелл, помогай.
«Воин – хозяин своему телу, – сказала она когда-то отцу. – А мое принадлежит Инису». Сейчас она должна была овладеть своим телом – ради Сабран и ради Иниса.
Хелисента с Флорелл присели по сторонам. Она закинула локти им на плечи, а они обхватили ее за пояс, поддержали. Бурн сиделе на корточках перед ней, держа наготове пеленку. Она глубоко вздохнула и натужилась из последних сил. Ребенок сдвинулся книзу.
Единственный долг, от которого она не могла отказаться. Единственная цель ее жизни с самой колыбели – создать новую жизнь, хотя бы ценой собственной. Отдать не просто себя – ее одной было мало. Теперь она видела жесткость этой истины. Беспощадный круг наследственной власти.
«Однажды ты, глядя в лицо дочери, скажешь, за кого ей придется выйти ради своей страны, – проговорила в памяти мать, – и тогда ты вспомнишь этот день».
Вопль вырвался из глотки, опалив ее, как змеев огонь, как распираемое ребенком лоно. Она собрала остатки сил и выплеснула их в одну слепую волну, и вот ребенок вышел – и все кончилось. Прежде чем Бурн завернуле пеленку, Глориан успела увидеть красноватое пятно и скрючилась, тяжело отдуваясь. Хелисента с Флорелл обнимали, целовали ее, трясли так, что стучали все кости.
Наконец ребенок пискнул.
– Она здесь! – выкрикнула хриплым от облегчения голосом Мариан. – Принцесса Сабран!
Эту весть подхватили другие голоса. Глориан навалилась на плечо Хелисенты. По бедрам, по икрам у нее текло красное.
«Вот она, Нумун, – думалось ей. – Вот тебе священная кровь Святого, какой тебе не довелось пролить».
Слезы на ее лице мешались с потом.
«Ты была права, и ты умерла».
Бурн, дочиста отмыв руки, вернулесь к ней.
– Дочка, – пробормотала Глориан. – Здорова?
– Безупречна, ваша милость.
– Они учуют кровь. – У нее задрожали ресницы. – Дайте ее мне.
Они так долго возились. Каждый миг ожидания отдавался болью. Глориан уже думала, что больше не вынесет, когда младенца положили ей на руки.
– Ох, вот она какая. – Глориан пальцем начертила знак Истинного Меча на ее головке. – Будь благословенна, Сабран.
Та лежала тихо, такая хрупкая. Крошечный носик, крошечный ротик. Крошечные пальчики, и на каждом крошечный ноготок.
Еще одна прекрасная жертва, скованная наследственным долгом.
– Дама Мариан. – Рыцарь Брамель вернулся весь в крови. – Госпожа, вас хотят видеть герцоги Духа.
Мариан кивнула и еще раз поцеловала Глориан в макушку.
– Храбрая, храбрая девочка, – прошептала она. – Теперь отдыхай, Глориан. Мы охраним тебя от беды, сколько сможем.
Когда она вышла, Глориан взглянула на дочь. Остальные стояли в почтительном отдалении.
– Сабран, – заговорила она так тихо, что они не услышали. – Ты – Сабран Беретнет, седьмая из носящих это имя. Твоя бабка была шестой. Она, великая королева, исцелила королевство, и тебе предстоит то же.
Глориан прижалась к ее головке заплаканной щекой:
– А я всегда буду тебя любить. Я тебя люблю. Ты прекрасная, ты совершенство – такая, какая есть, и этого довольно, теперь и навеки. Пусть Инис тебе никогда этого не скажет, но для меня ты всегда такая, как надо.
Сабран смотрела ей в лицо. Ее уже обмыли, но глазки слипались, и Глориан кончиком пальца бережно очистила восковой налет с век, открыв весеннюю зелень глаз.
Бурн перерезале скользкую пуповину. В другое время сюда вызвали бы кормилицу, но сейчас Глориан сама дала дочери грудь. Она почти не заметила, как вышел послед, поглощенная чудом новой жизни, связавшей ее с Вулфом. В полумраке легко было вообразить, будто они здесь вдвоем.
Видение разрушила Джулиан. Она подсела на кровать:
– Солнце взошло. – В ее голосе не было надежды. – Теперь вивернам видна вся равнина. Думаю, нашим воинам не долго жить.
– Даже с подмогой от Нищего Круга?
– Их мало, Глориан. И они так устали… – По щекам ее текли слезы. – Сейчас как в тот раз, когда ты упала с лошади: опять ты в беде, а я не могу тебя спасти. И Сабран не могу.
– Это я виновата. Я решила укрыться здесь.
– Ради Иниса.
Адела принялась заменять свечи.