Наконец, немного придя в себя, она подняла голову. Шейх сидел, сгорбившись, с другой стороны кровати. Его плечи ритмично поднимались и опускались, и она заметила на его спине крошечные царапины. Их оставила она в отчаянной попытке отбиться от него.
Что случилось? В какой-то момент она так хотела Амира. В следующий — страх взял за горло, и она принялась сопротивляться.
— Ты в порядке?
Он обернулся. Темные глаза, полные тревоги, поймали ее взгляд. Она молча кивнула. Ее трясло от холода, хотя всего несколько секунд назад она горела от желания в объятиях Амира.
— Я… — Он махнул рукой.
«Разочарован? Злится?» — Кэсси не знала точно.
— Не смотри на меня так, Кэсси!
Он поднялся и отошел от нее подальше. Через мгновение он схватил длинный плащ и набросил себе на плечи. Когда он повернулся, его лицо было как каменное, хотя глаза лихорадочно блестели.
— Прошу прощения. — Он сделал полшага по направлению к ней и остановился. — Этого больше не повторится. Я думал, что ты хотела… — Он помотал головой. — Ты в безопасности.
Кэсси почувствовала себя виноватой. Она и правда хотела… Так сильно хотела.
— Ты не виноват, — хрипло возразила она. — Я…
Он отвернулся, и она умолкла.
— Иди спать, Кэсси. Никто тебя не потревожит. — И он вышел из шатра, босоногий, но оттого не менее величественный.
Кэсси осталась наедине со своими мыслями.
Никогда прежде она не желала чьего-либо общества сильнее, чем сейчас.
Глава 9
Гравий покалывал босые ноги, пока Амир шел по освещенному первыми лучами солнца лагерю. И все же Амир едва чувствовал боль. Все его мысли занимало воспоминание о страхе в остекленевших глазах Кэсси.
Почему он все воспринял неправильно? Да, она еще не проснулась, а он старался ее подвинуть. Да, он был возбужден до предела и головой совсем не думал. Да, он знал, что не стоит, но был не в состоянии противостоять ее роскошному телу и теплу ее поцелуя. Он посчитал этот поцелуй приглашением, думая, что она тоже одержима желанием.
Он заблуждался.
Как он не услышал сразу отчаяния в ее голосе? Как он мог принять мольбу о пощаде за хриплый шепот обольщения?
Он дошел до огромной скалы на краю лагеря и остановился, наблюдая, как рассвет спускается с Тарахарских гор. Если бы они сейчас были там, Кэсси была бы окружена заботой и вниманием и у нее были бы время и возможность оправиться от произошедшего. Ей не пришлось бы делить шатер с мужчиной, который, несмотря на свой хваленый самоконтроль, позволил себе слишком многое.
Он вспомнил отчаяние Кэсси в ночь их знакомства. Страх в ее голосе, когда она рассказывала, что ожидала нападения в любой момент. А он еще заверил ее, что она с ним в безопасности. Он с горечью рассмеялся.
Безопасность? Ужас в ее огромных глазах сказал все лучше слов.
Еще два дня до их отъезда. Еще два дня она будет бояться, что он вот-вот на нее накинется. Еще два дня он не сможет заснуть, страшась проснуться в таком же положении.
Он не мог этого сделать.
Он повернулся и зашагал обратно к шатру. Если постараться, он сможет управиться за один день. Тогда придется потерпеть только одну ночь. Одна ночь — это вполне приемлемо.
Кэсси ворочалась в огромной кровати, не находя себе места. Амира она не видела с самого рассвета. Теперь ночной ветер донес до нее звуки музыки и веселый смех. Должно быть, в главном шатре идет пир. Конечно же Амир тоже там — ведь он почетный гость. Почему же так больно оттого, что он избегал ее целый день? Она так хотела объяснить, что он не виноват. Стереть с его лица виноватое выражение. Мягкое прикосновение его губ было просьбой, не требованием. Это она поощрила его, сподвигла на рискованное действие.
Кэсси с силой стукнула кулаком по подушке. Ей нужно было объяснить. Необходимо… Она старалась не думать о самом очевидном, но одна мысль не давала ей покоя. Она знала, чего хотела.
Она хотела Амира. Хотела так, как никогда никого не хотела.
В течение нескольких дней она пыталась убедить себя, что на ней сказались события последней недели. И как только она уедет отсюда, молодой и харизматичный шейх потеряет свою привлекательность. Но проблема не в этом. Она была слишком напугана, чтобы смотреть правде в глаза. Почему бы ей не желать его? Он силен, красив и честен. И уважает ее. Но ее утренняя реакция была ненормальной: память о том, что случилось в подростковом возрасте, некстати всплыла на поверхность.
Кертис Беван не изнасиловал ее много лет назад. Но он заставил ее чувствовать себя нечистой, запятнанной его прикосновениями и похотливыми намерениями. После этого она была только рада вернуться в школу-интернат, подальше от человека, который считал, что имеет права и на Кэсси, раз платит ее матери. Потому ли она сохранила девственность, что не встретила подходящего человека? Или причиной тому была ее эмоциональная травма? Кэсси выдержала насмешки и критику. Она не сдалась, пережив равнодушное отношение и редкие истерики матери, отстраненность отца. Она сделала карьеру благодаря таланту и тяжелой работе. Кэсси накопила денег на эту поездку даже при том, что была небогата. Когда ее мать умерла, Кэсси отдала доставшиеся ей по наследству ценности, купленные богатыми любовниками матери. Даже бриллиантовую брошь, которой мама так гордилась. Ее Кэсси пожертвовала на благотворительность, и в тот момент с ее души словно камень упал. Она освободилась от мутного, грязного прошлого матери.
Но не до конца.
Но она так хотела свободы от прошлого. Так же сильно, как хотела Амира.
Было уже за полночь, когда Амир вошел в шатер. Он оставался в гостях у Мустафы как можно дальше, хотя развлечения были ему не по вкусу. Тем не менее в шатре горела лампа, окутывая кровать облаком золотистого света. Он взглянул на неподвижную фигурку на кровати с разметавшимися по подушке волосами. Она спала. Ему не придется с ней разговаривать. И все же он недостаточно доверял себе, чтобы улечься рядом в постель. Только не после того, что случилось утром. Он до сих пор не мог забыть аромат ее спелых губ, запах ее нежной кожи, возбуждение, которого он не мог сдержать.
Его пробрала дрожь, и он сжал руки. Лучше все-таки поспать на полу.
Он быстро разделся и натянул брюки из тонкой ткани. Затаив дыхание, он потянулся за подушкой, и тут с кровати раздался голос:
— Не уходи.
Он замер, держа в руках подушку, и встретил взгляд ее синих глаз. Его пронзило жгучее желание, смешанное с угрызениями совести и виной.
Он резко выпрямился:
— Я не хотел тебя будить.
— Ты и не разбудил.