Он наблюдал за тем, как Кэсси тонкими пальцами передвигает фигуру, любуясь ее грацией и изяществом.
— Конечно, такой дядя мог бы отнестись к тебе с доверием. Ты был всего лишь ребенком.
— Мой дядя был порядочным человеком, но он столько раз оплачивал долги своего брата и спасал его от тюрьмы, что его терпение кончилось. Он много лет ждал, когда же во мне проявятся отцовские черты.
— Но они не проявились.
Она сказала это с такой уверенностью, что Амир в удивлении поднял на нее глаза. Она смотрела на него с симпатией и теплотой.
— Я не святой, Кэсси. Я не всегда придерживался правильного пути.
Кэсси отвернулась, не в силах выдержать его пристального взгляда. Они обсуждали его прошлое, но она чувствовала, что именно она здесь с душой нараспашку. Несмотря на то что они познакомились совсем недавно, она ощущала с ним сильную связь. Оба были нежеланными детьми. Их родители жили только ради собственного удовольствия. На обоих лежало позорное клеймо. Оба были преданы остракизму со стороны окружающих по этой причине.
Они были одиноки.
Несмотря на то что он признался в своем желании, он вел себя исключительно достойно. Он защищал ее. На него можно было положиться.
Ей понадобилась вся сила воли, чтобы отвести от него взгляд и снова сосредоточиться на доске. На мгновение она не могла понять, что происходит, потеряла нить игры. И в тот момент пришла в себя.
Кэсси сделала ход королевой и не могла не улыбнуться, глядя на его изумленное лицо.
— Шах и мат.
Кэсси сладко потянулась; в полусонном состоянии все вокруг дышало уютом и радостью. Но тут ей показалось, что что-то не так. Нахмурившись, она подтянулась повыше. Подушка же должна быть мягкой, да? Не важно. Она была восхитительно теплой и…
— Кэсси.
Голос Амира отозвался в ее голове гудением. Как ему это удалось?
— Хмм?
— Мне кажется, тебе следует подвинуться.
Она покачала головой, пытаясь вжаться в блаженное, пахнущее пряностями тепло кровати. Она не хотела двигаться. Не хотела говорить и просыпаться.
— Кэсси… — На этот раз ее имя звучало как мурлыканье.
— Нет… — Она отвернулась, цепляясь за остатки сна. Ей некуда идти, ведь так?
Это он каждое утро покидал эту мягкую постель, оставляя ее во власти скуки и беспокойства.
— Тебе нужно отодвинуться.
— Почему?
Еще минуточку. Несколько минут. Просто…
— Потому что… — пробормотал себе под нос Амир, и Кэсси окончательно проснулась. — Потому что…
Большие руки обхватили ее за плечи. Испугавшись, она открыла глаза.
Мелькнуло что-то черное, а потом теплые губы коснулись ее рта. Осознание происходящего было подобно удару. Она в постели с Амиром. Не на противоположной стороне кровати, уютно свернувшись калачиком, а на груди Амира! Это его голый торс был источником восхитительного тепла и пряного запаха. Его губы были нежными, и она прижалась к нему крепче, когда кончик его языка проник за преграду ее зубов. Все ее тело словно затянуло в водоворот удовольствия. Она не должна наслаждаться этим. Она не должна реагировать. Но все же реагировала. Это было даже лучше, чем в ее мечтах. Со вздохом она опустилась на Амира, отвечая на поцелуй с равным пылом. Его широкая грудь была обжигающе горячей под ее ладонями. Тонкий хлопок ее рубашки был иллюзорным барьером между ними. Кожа к коже, твердость к мягкости, тело к телу. Собственническим жестом обхватив ее одной рукой за талию, он углубил поцелуй, и она чуть было не застонала. Ее язык, словно сам по себе, поддразнивал его, скользнув в его рот и пробуя его на вкус. Ощущение опьяняло. Кэсси целовали и раньше. На сцене она получила свою долю поцелуев — от быстрых и небрежных, до чувственных, полных соблазна. Мужчин хватало и за пределами театра. Она все время думала, что одному из них, возможно, удастся завоевать ее, несмотря на все страхи и приобретенную неприязнь к прикосновениям. Но такого ни разу не случалось. Ее защитные барьеры росли и крепли с каждым годом.
До сих пор.
Вкус Амира, пряный и терпкий вкус мужчины, окружал ее со всех сторон. Такой непохожий на ее собственный. Уникальный. Его прикосновение было нежным, но его тело было твердым, неподатливым. Он провел рукой по ее волосам, и она подумала, что вот-вот умрет от удовольствия. Кэсси хотелось большего. Она положила руки Амиру на плечи, поглаживая горячий шелк кожи, затем провела рукой по его подбородку, чувствуя приятное покалывание щетины. Одним быстрым движением Амир перекатил ее на спину. Кэсси упивалась ощущением его тела, отгораживавшим ее от окружающего мира. В его поцелуе было что-то волшебное, и Кэсси все сильнее и сильнее поддавалась его чарам. Его рука спустилась ниже, касаясь сначала шеи, потом ключицы едва ощутимыми прикосновениями, легкими, словно крылья бабочки. Когда его пальцы скользнули ниже, ее сердце загрохотало, словно бешеное. В первый раз она хотела, безумно хотела, чтобы к ее груди прикоснулись. Кэсси чувствовала себя свободной, живой, она задыхалась от нетерпения.
— Пожалуйста, — прошептала она, не отрываясь от его губ, не зная, что ей нужно.
Через мгновение его теплые руки обхватили ее груди. Восхитительное тепло пронзило ее. Она беспокойно пошевелилась, и его пальцы сжались. Он зарычал, глубоко, низко, словно дикий зверь, и навис над ней. Его пальцы расслабились, но на этот раз удовольствия не было. Она распахнула глаза в тревоге. Он нависал над ней, огромный, сильный, в полумраке шатра. Дразнящие поцелуи Амира больше не горячили ей кровь. Кэсси задохнулась от страха. Она была совершенно беспомощна перед этим большим и мощным мужчиной. В его власти. Глубины подсознания услужливо послали ей картину из прошлого: она прижатая к двери грубыми руками мужчины, только что покинувшего спальню матери, напуганная, беззащитная.
Она готова была поклясться, что даже услышала его хриплый смех.
Горячий, чистый запах кожи Амира был уничтожен кислым запахом пота, вина и мускусного лосьона после бритья. Внутри у Кэсси все сжалось от ужаса. Нужно убежать, спастись, отдышаться. Но как высвободиться из его хватки? Горло сжалось в судорожном рыдании; упершись ладонями в его плечи, она изо всех сил толкнула, отпихивая прочь, как можно дальше от себя, одновременно пытаясь пнуть его, но безуспешно. И вдруг — свобода. Она переползла на четвереньках на противоположный конец кровати, задыхаясь, подтянула колени к груди и обхватила их.
Наконец, немного придя в себя, она подняла голову. Шейх сидел, сгорбившись, с другой стороны кровати. Его плечи ритмично поднимались и опускались, и она заметила на его спине крошечные царапины. Их оставила она в отчаянной попытке отбиться от него.