котором стояли чашки чая, и держались за руки.
– Сашенька, давай приляжем, – она тихо шепнула, осторожно разжав его пальцы. – Тебе на работу с утра. Поспи, а я караулить сон буду твой.
Он лежал на спине, она около – на боку, положив руку на грудь ему, слегка шевеля по ней прохладными пальчиками. Он чувствовал себя плывущим в небе. В этот момент он был, казалось, не мужчиной, лежащим с женщиной, готовой его ласкать, желающей ему отдаться, а облаком. И даже не почувствовал, как она сунула между ног его свою ножку; его блаженное состояние непроизвольно и плавно переплыло в сон. Перед утром он проснулся от дыхания её губ, которые нежно бродили по его лицу.
– Проснулся? – нежный шёпот. – А я сон твой караулю, не спала.
Губы её приблизились к его губам. И внезапно увидел он женщину, желаемую, и руки потянулись к ней.
– Отдыхай, мой любимый, я сама, – буднично шепнула она.
Прижав горячую ладонь к его губам, она другой ладонью нежно погладила ему грудь, живот, и пальчиком оттянула резинку трусов. Он смотрел в упор на неё, желая вернуть ощущение светлого облика, но её ласки мешали ему, и уже привели к состоянию, когда мужчина перестаёт владеть собой. Но она не отдавала ему инициативу, ловко и изящно сев на его живот, Он, блаженствуя, почувствовал её. А она принялось покачиваться, ускоряясь и сопровождая движения стонами и шёпотом.
Рассвело. Они лежали. Она наклонилась над ним, улыбнулась. Он на неё смотрел широко открытыми глазами. Увы, прежнего ощущения не было, а вместо него он видел довольно уставшее от бессонной ночи лицо, и небольшой прыщик у носа. «Что я навыдумывал, – невольно подумал. – Женщина обыкновенная, и не такая красивая, как Люба». Уходил он с неприятным ощущением раскрывшегося обмана. «Этого не должно быть, всё вернётся, не бывает так» – успокаивал он себя. Но весь день, когда представлял он её, почему-то навязчиво появлялся перед глазами его этот прыщик.
Вечером он снова пришёл. Она ждала. Стол ломился от угощения – бутылка вина, множество закусок. Но он ничего не видел, а только то, что боялся – её прыщик; былого неземного ощущения не было. Зато что-то зажглось где-то внизу живота, и тут же захотелось опрокинуть эту женщину навзничь и овладеть ей, упиваясь податливым телом.
29
Из Москвы приехал инженер путеец, Забаев. По его методу сразу же начали прокладку рельс на откаточном штреке. Сашка с напарником сидел в курилке; курили и, молча, слушали болтовню присутствующих горняков. Выкурили по одной, Сашка встал, чтобы направиться к выходу. Но задержал напарник:
– Подожди, Саша, посидим, ещё давай курнём.
Выкурили. Но напарник просит ещё хоть пару минут посидеть. Уже потом он рассказал, как голос внутренний его к месту пригвоздил. И как после этого не верить в предчувствие, оно спасло им жизнь. Едва они встали, чтобы пойти по штреку вниз, как услышали грохот. Когда подбежали к зеву откаточного штрека, там уже толпились горняки, к которым вскоре присоединился директор шахты, бледный, как мел. У барабана лебёдки трясся такой же бледный лебёдчик и повторял лишь одно:
– Позабыли сцепить, позабыли сцепить…
Оказалось, вагонетку с инструментами сцепили с тросом лебёдки, а две другие, с цементом и песком – не сцепили. А они стояли на прямой линии. Столкнуть их было трудно, и лебёдчик попросил рабочих подтолкнуть их. Толкнули, а они, не сцепленные, покатились, ускоряясь, под уклон по линии, туда, где в это время находилась работающая смена.
Рабочие спустились с директором во главе. Замелькали фонарики внизу. «Несут…» – кто-то выдохнул. Это несли мёртвого Забаева и покалеченных горняков. Сашка увидел ребро, торчащее из тела одного горняка. Он умер потом в медпункте. Глядя на окровавленные тела, Сашка представил на их месте себя – он был в одном шаге от смерти.
Решили всем участком после похорон собраться в Доме профсоюзов, помянуть товарища и Забаева. Начальник участка попросил Сашку позаниматься подвозом спиртного и закуски, сунув ему пачку двадцатипятирублёвых купюр и листок бумаги – записку в центральный ресторан. Сашка взял с собой помощника и, наняв такси, поехал выполнять поручение. Записка адресована была шеф-повару. Им оказалась миловидная женщина. Улыбаясь Сашке, она отпустила всё необходимое, и сказала, что он может к ней и без записки обращаться. Её улыбка согрела Сашкино сердце и заслонила облик Ани вместе с её прыщиком. «Что такое любовь? Я не читал в романах, чтобы она бывает вот такой быстротечной. Может, я такой – влюбчивый и непостоянный?» – подумал Сашка, когда сидел на поминках. Эти размышления его прервал начальник участка, подсевший к нему:
– Александр, как тебе моя племянница?
– Какая племянница?
– Да Нелька, в ресторане. Приятная, правда? И не замужняя, – он хитро мигнул Сашке. – У неё, правда, недостаток: к ней заглядывает наш директор. Но я этого тебе не говорил.
Странно – к Анне перестало тянуть. Стал её избегать. Что с ним было? Ведь серьёзно влюбился, чудное было состояние. Но всё прошло. Начинать роман с Нелей было лень. Плюнул на всё он и сел за книги. Теперь читал, – сам обратил на это внимание, – не так, как прежде: вглядывался в строки, стараясь понять, на каких опорах они держатся, почему одними книгами зачитываются, а другие не дочитывают до конца. Вероятно, нужен стиль. А как найти его? Он написал бы большую повесть о мытарствах, рассказал бы благополучным молодым людям, как тяжело выкарабкиваться со дна жизни и как там остаются такие, как он.
Чтение книг всё же прерывало воспоминание о Любе. Они не встречались, обходили друг друга на работе, хотя он знал, что вряд ли она не думает о нём. И он не ошибся: она незвано пришла тёмным вечером, и он, не ломаясь, согласился на мировую, и ночь их была обворожительной.
Итак, с Любой у него снова настал медовый месяц. Оба были счастливы. Он как будто вновь обрёл семью. А Люба, для спокойствия его, добровольно перешла на строительный участок местного ТЭЦ, подальше от бывшего бригадира. И чтобы вообще убрать все причины для ревности, договорилась с начальником отдела кадров ТЭЦ, чтобы мужа поставили в турбинный цех дежурным слесарем. После той аварии Сашка и сам подумывал выбираться на поверхность. Теперь он подтягивал сальники задвижек, сметал пыль с приборов или спал в ночную смену, подложив под голову фуфайку; днём же, кроме своей работы, помогал ремонтникам ремонтировать турбину, освоив вальцовку трубок бойлеров.
Бригадиром, а по совмещению и сварщиком, был Гриша Болгов, атлетически сложенный мужик,