ногу Квана. Он пытался успокоить свою джийя, восстанавливая корку. Но контроль покинул его, сила не давалась.
— Ай! — Кван отдернул ногу, когда Мамору в третий раз попытался восстановить корку, но кровь потекла хуже.
— Прости, — повторил Мамору слабым голосом, который звучал как чужой. — Прости.
— Все хорошо, — сказал Кван, но прижал ладонь к ране, без слов отказываясь от помощи Мамору. — Я просто отрежу кусок рукава и перевяжу ее.
Мамору кивнул и попытался рассмеяться.
— Я не так хорош с кровью, как думал.
— Это меня устраивает, — Кван сдавленно улыбнулся. — Я не хочу проснуться однажды как твоя кукла.
— Это не… — Мамору покачал головой, едва слышал слова Квана. — Кровавых кукловодов нет. Это просто миф.
— Ну… я думал, все слухи о воинах Широджима были мифами, но вы, люди на острове, куда сильнее, чем я думал, — Кван сжал губы и странно смотрел на Мамору — смесь вины и жалости, от которых Мамору почти тошнило. — Может, в словах твоего учителя истории было немного правды. Может…
— Не надо, — прошептал Мамору.
— Что?
— Просто не надо… — голос был сдавленным. — Не говори со мной, — он мог потерять снова хватку на джийе. Он с трудом отвернулся от Квана и стеклянной кабины. — Я буду медитировать.
Он мог думать только о таком.
Усталость помогла. Мамору часто медитировал лучше, когда устал, почти спал, когда весь мир пропадал, кроме воды вокруг него. Мамору сосредоточился, и Кван пропал. Самолет и пилот исчезли. Камень пропал. Осталась только чистая вода, ясная, как дневной свет, чистая, как отполированная сталь. Глубоко в трансе, Мамору мог ощущать силуэт горы, покрытый каплями воды.
Он следовал за туманом и каплями, нежно спускался, пока не ощутил рябь воды — озера Кумоно. Его вес помог Мамору дышать медленно, мышцы расслабились. Он опустился в объятия озера и лежал там долго, вода кружилась. Когда пришло время, и притяжение потянуло его к самому большому ручью, текущему из озера, он скользнул туда.
Ручей принес его вниз по горе, по траве в росе к западной деревне, пока не коснулся пальцами камней возле храма, став множеством ручьев, и все текли, пока не встречались с соленым весом океана — первобытной силой, которая родила Кайген, дала жизнь. Тут даже быстрые горные ручьи становились частью вечности. Это было правдой, которая не умирала. Он был дома.
В глубинах он ощутил, как поднялась луна. Зеркало Нами манило, и он тоже поднялся, и рыбацкие лодки поднялись. Пруды наполнились до берегов, серебряные, как чешуя дракона, под полной луной, маленькие зеркала, отвечающие ей.
Он открыл глаза, зная, что увидит — зеркало Нами высоко в небе, сияющее чистым светом, который пронизывал миры прошлого и настоящего. Выдохнув, он стал Мамору снова, но был больше. Целее.
— Пруды полные, — сказал он без эмоций. — Пора.
— Что? — Кван стал вставать с места, где он дремал на самолете. — Что пора?
Мамору кивнул на небо.
— Это весь свет луны. Не переживай. Нам недалеко идти.
— Куда идти? — буркнул сонно Кван.
— Озеро Кумоно. Оно в десяти баундах ниже.
— Уверен? — спросил Кван. — Десять баундов — долгий путь, чтобы ощущать четко.
Все еще ощущая воду вокруг себя, Мамору невольно улыбнулся.
— Не для меня.
— Ладно. Но, клянусь Ньяарэ, если внизу больше камней, и мы прыгнем, мой призрак будет мучить тебя до конца Лааксары.
— Мы не будем прыгать, — Мамору не признался, но не думал, что ему хватит нерва для падения о тьме, даже если он четко ощущал воду внизу. — Ты будешь на моей спине, а я спущусь.
— Вряд ли я удержусь одной рукой.
— Хорошо, что у нас есть веревка.
Мамору еще не пытался двигаться по склону, но его мать говорила, что было просто двигаться с помощью льда, если джийя была сильной, и ее верно направляли физическими движениями. Как домохозяйка, как Каа-чан, знала, как лазать по стенам, Мамору не понимал, но она была права. Вспомнив ее указания, он создал диск воды вокруг каждой ладони и превратил воду в лед, приморозил ладони к камню. Чтобы спуститься, нужно было растопить лед под одной ладонью достаточно, чтобы подвинуть ее, приморозить и повторить процесс с другой рукой.
Слабый джиджака рисковал бы тем, что лед отломился бы от плоской поверхности, но джийя Мамору была достаточно сильной, чтобы закрепить его на горе, даже с нервным Кваном, привязанным к его спине. Ладонь за ладонью, он опускал себя и товарища по склону горы.
Туман сгущался вблизи озера, тянулся от поверхности воды, обвивал их и скрывал свет луны. Видимость ухудшалась, пока они спускались, и Мамору полагался на свою джийю, чтобы найти путь к воде.
— Ладно, что теперь? — спросил Кван, ощутив озеро под ними. — Я не знаю, смогу ли далеко плыть с одной рукой.
— И не нужно будет, — Мамору уже замораживал воду озера под ними, создавая широкую форму.
Когда он опустил их в озеро, их ноги коснулись дна лодки из крепкого льда.
— О, — удивленно сказал Кван и одобрительно посмотрел на лодку. — Молодец, Мацуда-сан. Я бы делал такую хорошую лодку целый гбаати.
— Садись, — Мамору опустился на колени. Лодка не была с идеальным балансом, она могла перевернуться, если кто-то из них будет двигаться слишком много.
— Ладно, — Кван робко устроил поврежденное тело, сев напротив Мамору. — Помочь тебе…
— Нет, — сказал Мамору и взмахом руки направил лодку. Она быстро рассекала поверхность озера. — Ты не знаешь, куда мы плывем.
Люди шептали, что озаренный луной туман на озере был призраками из следующего мира, шагающими серебряной поступью по поверхности воды. Мамору не боялся их. Люди, которые жили и умерли тут в прошлом, были Мацуда и Юкино. Они были семьей.
Этой ночью впервые они казались чужаками.
Он впервые посмотрел на завитки прошлого, гадая, чем они были. Это были предки, которых он всегда представлял, или что-то другое? Они вели сражения, о которых забыл мир? Их кровь запятнала эти воды, а потом была унесена в море? Если так, им точно не нравилось, что живые так легко смыли память об их жертве, как кровь стерлась с берега.
Монахи Рюхон говорили, что духи оставались привязанными к Королевству Дюны не по своей воле, пойманные горечью, сожалением или просто обидой. Гнев серебряными щупальцами окружал Мамору? Они презирали его за его неведение? Они были оскорблены, что он не знал об их жертве? Или их злили его предательские мысли?
Может, Кван как-то обманул его. Лжец заставил его сомневаться в семье, империи и всем, чему его научили. Теперь его уязвленные предки вышли, кипя, из