— Что именно?
— Почему ты продолжаешь обманывать себя, думая, что будешь счастлива, работая в пресс-службе, живя в том же городе, в котором выросла, и выйдя замуж за своего школьного парня?
— Счастье относительно.
Риккард кивнул, но это не было согласием. В его словах будущее, которое я планировала для себя, звучало мрачно и сокрушенно, и я не могла заглушить ту малую часть себя, которая была согласна с его оценкой. Я была слишком гордой, чтобы признать это, когда женщины Грейди использовали слова «счастье» и «комфорт» как взаимозаменяемые.
— Я не хочу пользоваться всеми привилегиями, которые мне даны, — осторожно сказала я, надеясь, что хоть крупица правды в моей лжи убедит его. — Мои тетя и дядя никогда не хотели иметь детей, но безропотно приняли нас с сестрой.
— Тебе позволено хотеть большего, — сказал он. — Почему ты не используешь это? Ты можешь стать президентом, если приложишь к этому усилия.
Я посмотрела на свои ноги. Большой палец Риккарда гладитл кожу моей лодыжки, и это прикосновение достаточно обезоружило меня, чтобы я признался: — Не думаю, что я буду делать хорошие вещи.
Его прикосновение приостановилось, прежде чем возобновиться.
— Добро и амбиции — слишком разные вещи, Августина.
— Я не согласна.
В отличие от Риккарда, который носил свое обаяние как маску, моя замкнутость не была притворством. Мне было трудно найти общий язык с окружающим миром, особенно с другими людьми. Если бы я не умела сопереживать, разве это не делало бы меня ужасным человеком, способным обладать властью? Моя способность пренебрегать общепринятой порядочностью ради достижения своих целей была ужасной чертой — даже если это означало, что я могла совершать невероятные вещи.
Поэтому не имело значения, как много я думала о Риккарде, как мечтала о нем и тосковала по нему в темноте. Интеллект никогда не был тем, с чем я боролась, и я знала, что любовь к нему приведет к ужасным…
Он обхватил пальцами мои лодыжки и сжал их. Это было ничуть не больно, но ощущение от него пронеслось до самой головы, стирая мысли.
— Я думаю, что ты можешь делать удивительные вещи. Я думаю, что ты… — Риккард прочистил горло. — Иногда я смотрю на тебя и думаю…
Вокруг нас воцарилось молчание. Какая-то часть меня хотела узнать конец его фразы, но большая часть не хотела. Ирония была смехотворной: Я хотела, чтобы меня поняли, но не хотела, чтобы кто-то что-то знал обо мне.
Его руки внезапно опустились.
— Давай отвезем тебя домой.
Я знала, что буду жалеть о своем решении, если нарушу этот момент, если позволю миру забрать у меня Риккарда. Но он не принадлежал мне, поэтому вместо этого я убрала ноги с его коленей и поднялась.
— Да, давай.
12. Августина
Возможно, Хэллоуин и был праздником шалостей, но в Гарварде к нему относились невероятно серьезно. В последние несколько дней двор оживился в связи с приближающимся праздником: здесь проводились развлекательные призрачные туры, марафоны фильмов ужасов и везде были ухмыляющиеся тыквы, которые с наступлением темноты светились, как костры во время празднования Самайна23. Сидя за маленьким столиком в ресторане Barker’s, я слушала Сериз, обсуждавшую свою последнюю попытку завязать знакомство. Она нашла меня за чтением на улице и заманила в свою паутину, прежде чем я успела вежливо отказаться.
Краем глаза я успела заметить Риккарда, прежде чем он прыгнул, но Сериз не успела. Она подпрыгнула в воздух, издав визг, а ее машущие руки опрокинули чашку, стоявшую на столике.
Риккард снял маску Джейсона, выглядя немного смущенным, и взял несколько салфеток с другого стола.
— Извини, Эррингтон. Я хотел напугать Августину.
Сериз покраснела до корней волос.
— О, все в порядке…
Я взяла салфетки и стала помогать ему вытирать горячий шоколад.
— Оставь. Я сам, — его тон не оставил места для споров, и я отложила промокшую салфетку.
Риккард убрал остатки со стола, извинился перед ближайшим сотрудником, который уставился на него в шоке. Он на мгновение исчез, но вернулся с новым напитком.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что вы, девушки, планируете делать сегодня вечером? — спросил он, ставя напиток перед Сериз.
Она посмотрела на меня, щеки все еще были ярко-розовыми.
Я спасла взволнованную Сериз от ответа, сказав: — На следующей неделе мне нужно сдать три работы. Сегодня вечером я занимаюсь.
Риккард посмотрел на Сериз, которая сразу же сказала, что идет на вечеринку Пчелиного Клуба, которая называлась Бууу-Тусовка. Когда она сказала, что нарядится в костюм Тряпичной Энни24, он слабо ухмыльнулся и сказал: — Очень мило, — после чего она снова замолчала.
— А у тебя какие планы, Риккард? — спросила я его.
Он посмотрел на меня, и в его взгляде промелькнуло веселье.
— Мы с ребятами едем на Фестиваль Страха. Я собирался пригласить тебя с собой…
Сериз бросила на меня многозначительный взгляд, который я проигнорировала.
У меня не было проблем с Хэллоуином — даже если я и находила его несколько чрезмерным праздником — но в последнее время у меня были проблемы с Риккардом. После возвращения из коттеджа Хоторнов в наших отношениях произошел какой-то сдвиг, словно в моей железной воле открутился какой-то винтик, и теперь вся машина была на грани развала. Одной встречи с ним в университетском городке было достаточно, чтобы почувствовать, что у меня выбили почву из-под ног.
Его улыбки, его прикосновения, его дружба становились почти невыносимыми.
Риккард вскинул бровь.
— Августина? Ты хочешь пойти с нами?
Я убрала телефон в сумку.
— Нет, спасибо. А сейчас, если позволите, мне нужно идти на занятия.
— Я провожу тебя, — он поднялся на ноги, попрощался с Сериз и присоединился ко мне, когда я вышла из кафе и покинула Гуманитарный центр.
Я уткнулась лицом в свой шерстяной шарф, холодный ветер шелестел моими волосами. Ноябрь был не за горами, а вместе с ним и экзамены.
Риккард, что неудивительно, первым нарушил молчание.
— Я заходил к тебе в общежитие, и Сахар сказала, что ты пошла гулять со мной, — он засунул руки в карманы и улыбнулся проходящей мимо группе, которая радостно его приветствовала.
Я старательно сохраняла спокойное выражение лица.
— Наверное, она ослышалась.
— Ну конечно.
Мы подошли к арке Север-холла, оформленной в сирийском стиле, где через час должно было состояться мое следующее занятие. Мы оба остановились под шепчущей аркой, дизайн которой позволял посылать интимные сообщения через углубления человеку, находящемуся по другую сторону.
Риккард смотрел на меня так, словно я была одним из его кроссвордов.
— Что ты чувствуешь?
Единственным признаком моего удивления было моргание.
— Что… что я чувствую?
— Да.
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что ты даришь мне ту же улыбку, что и всем остальным.
— Ты хочешь сказать что, у тебя есть персональная улыбка?
— О, я знаю, что есть, — он понизил голос. — И где же моя улыбка?
Между нами возникло электричество, угрожая поражением током, если я подойду слишком близко. Я сглотнула, и от этого звука ухмылка Риккарда стала еще шире.
— Мне нужно идти на занятия, — тихо сказала я.
Он вздохнул и откинулся назад, выпрямившись во весь рост. Его губы сжались от разочарования, и я поняла, что провалила тест, который он придумал для меня в своей голове.
Риккард развернулся и зашагал прочь, туда, куда он посчитал нужным благословить своим присутствием.
— Риккард?
Он приостановился, оглянувшись на меня.
— Увидимся на Фестивале Страха.
***
Айрис обхватила себя руками, когда мы вышли из автобуса.
— Можно подумать, что открытие врат Ада сделает эту ночь немного теплее, — пробормотала она.
— Это из-за того, что завеса между жизнью и смертью становится тоньше, — поправила ее Сахар. — Ад не имеет никакого отношения к Хэллоуину.