Я отмираю, чувствую себя глупо. Почему вообще испугалась того, что с Серебрянским вдвоем в одной комнате нахожусь?
Игорь щелкает пультом и шторы разъезжаются, являя огромное панорамное окно.
— Нравится? — спрашивает.
— Да. Красиво. И дорого, наверное, — верчу головой по сторонам, разглядывая богатую обстановку каюты.
— Я себе такую же заказал. Только не планирую ее в страну загонять. Скорее всего арендую причал в Греции, — то ли хвастается, то ли просто делиться планами Серебрянский.
Возможно, ожидает моих восторженных комментариев и просьб прокатить на его новенькой яхте.
— С каких пор ты так поднялся, Игорь? Не припоминаю, чтобы в последние годы слышала что-то о твоей компании, — смотрю на него с сомнением.
Игорь кривится, словно эта тема ему неприятна.
— Считай, что я поднялся на криминале, — он говорит в шутку, но мне почему-то не смешно. Если вспомнить Молотова и ту кучу денег в его квартире, то слова Игоря очень даже похожи на правду. — Волнуешься за меня?
Он снова сокращает между нами дистанцию. В этот раз причина тому не пульт. Касается подушечками пальцев моего лица, заправляет локон волос за ухо. Чувствую, как по коже мурашки бегут и как резко жарко становится. А еще голова безумно кружится и тошнит. Скорее бы уже причалили к берегу.
— Еще чего, — фыркаю, бью его по руке, отстраняюсь.
— Можешь отдохнуть здесь. Тебя никто не побеспокоит. А я компанию тебе составлю, хорошее ведь предложение, правда?
— Ты пытаешься флиртовать со мной, Серебрянский? Или считаешь, что если в одной комнате окажемся, то я не сдержусь перед твоим невероятным очарованием? Должна тебя разочаровать, но у меня к тебе стойкий иммунитет. Так что можешь не стараться.
— Спорим, что и десяти минут не пройдет, как мне удастся очаровать тебя? — хитро усмехается мужчина.
Я закатываю глаза. Его самоуверенность раздражает.
— Игорь, ты ведь не думаешь, что я простила тебя, после того, как ты вышвырнул меня из нашего дома и из своей жизни из-за какой-то глупости? — спрашиваю устало, опускаюсь на край кровати.
Разговоры с ним утомляют, в особенности потому что мне приходится очень сильно напрячься, чтобы сдержать свои эмоции и чувства при нем.
— А если я скажу, что осознал свою ошибку, Агата? Если скажу, что без тебя все эти пять лет мне было безумно хреново? Ты простишь?
Он заглядывает мне в глаза, словно мой ответ и в самом деле важен для него. Но обида так глубоко в душе засела, и эти пять лет без него, с нашим сыном, о котором он ничего не знает…
— К чему вообще этот разговор, Игорь? Пять лет прошло, а ты только сейчас понял, что ошибку сделал? Ты бы еще через лет десять мне об этом сообщил. Здесь душно, я пойду наверх. Хорошего вечера, — резко поднимаюсь с кровати и мчу к двери.
Дергаю за ручку, то та не поддается.
— Черт, — злюсь, что не удается даже уйти с достоинством.
Щелкаю туда-сюда защелку, но ничего не получается.
— Дай мне, — рука Игоря накрывает ручку поверх моей. — Кажется, замок заклинило, — заключает он, хмурясь.
— Это шутка? Ты специально что-то сделал с дверью? — догадываюсь на ходу. Смотрю на мужчину с подозрением.
— Если я хочу, чтобы женщина стала моей, мне необязательно для этого придумывать ребяческие глупости, Агата, — отвечает холодно, словно я его своими словами задела. — Сядь в кресло и отдохни, пока я буду с замком разбираться.
— Ну уж нет, сама лично хочу проконтролировать, что ты не сделаешь хуже, заперев нас здесь до утра, — завожусь я, смотрю на него с вызовом. Скрещиваю руки на груди, давая понять, что ни на шаг не отойду отсюда.
— У тебя платье задралось, — кивком указывает на подол моего платья и я раздосадовано шиплю.
Поправляю платье, прислоняюсь боком к стене и наблюдаю за безуспешными попытками Игоря открыть дверь.
— У тебя и раньше не очень-то получалось с работой по дому, — не могу удержаться от шпильки. — Приходилось вызывать то слесаря, то электрика.
— Не утрируй. Ты вызывала их только в случае, если у меня на работе завал был или я в командировку уезжал. В остальное время я со всем прекрасно справлялся. Напомнить, кто каждый раз чинил твой ноут?
— Ноут не считается, — хмыкаю я.
— Тогда, может, поговорим о том, как ты заказывала еду из ресторана и выдавала ее за свою?
— Я не… — задыхаюсь от возмущения. — Я никогда не выдавала ресторанную еду за свою.
Так и есть, я просто смолчала, что не я ее готовила.
— Но и не отрицала, когда я хвалил тебя за вкусный ужин. Только ты всегда забывала, что мусор выносил я и бросала туда коробки с логотипами ресторанов, — звучит как упрек.
— У меня не всегда было время для готовки, Игорь. Поэтому приходилось выкручиваться.
— Конечно, ведь ты сутками напролет встречалась с подружками и бегала по салонам красоты.
— Вообще-то я постоянно торчала в клиниках, пытаясь понять почему не получается забеременеть и это выбивало из меня все силы, — повышаю голос и сразу же сдуваюсь от того, что сболтнула лишнего.
Замечаю, как взгляд Серебрянского резко изменился после моих слов.
Я ему никогда не говорила насколько отчаянно хотела ребенка. Ведь мы уже не один год были женаты, а беременность не наступала. Я безумно боялась, что не смогу. Что из-за этого муж меня оставит. Эти мысли съедали меня изнутри, делали неуверенной в себе, а еще забирали все силы, и делать ничего не хотелось. Даже готовить любимому мужу.
Мне удавалось скрывать от Игоря свое состояние и он так ничего и не заподозрил.
— Но родила ведь сына в конце концов, — внезапно заключает он. С грустью в голосе.
— Родила, — мой голос скатывается до шепота. Я понимаю, что мне стоит отойти от Игоря как можно дальше и закрыть рот. Иначе обязательно взболтну еще что-то лишнее.
Я разлепляю веки, чувствую что мне очень жарко. А еще ощущаю как вздымается чья-то грудь у меня под ладонью.
В первое мгновенье не понимаю где нахожусь. Яхта, шампанское, Серебрянский.
Глаза широко распахиваются от понимания происходящего, я резко сажусь в кровати, оглядываюсь.
Я в каюте. Похоже, пока Игорь копался в замке, я прилегла и задремала. Вот только почему проснулась с ним в одной постели? Слава богу одетая.
— Почему ты здесь? — спрашиваю, так как Серебрянский не спит. Щелкает что-то в телефоне, несколько раз на меня хитрый взгляд бросает. Разлегся рядом, раскаяния не проявляет. — Ты не справился с дверью? — с подозрением кошусь за закрытую дверь.
В каюте тихо, звука мотора не слышно, в окне одна и та же картинка. Похоже, мы причалили уже.
— Ее заклинило основательно. Я уже вызвал персонал по обслуживанию яхт. Не волнуйся, они скоро будут, — как ни в чем не бывало отвечает он, не отрываясь от своего мобильного.
— Вечеринка уже закончилась? Сколько вообще времени? — тянусь за телефоном.
— Мы на яхте одни остались, — сообщает мне Игорь так спокойно, словно это нормально, что мы с ним в каюте посреди ночи застряли.
— Черт, — тяжело вздыхаю и прикрываю веки. — Уже за полночь. Почему не разбудил? Я же Тимку с няней до одиннадцати оставила.
— Не волнуйся, у тебя звонил телефон и я ответил. Попросил Элеонору побыть с ним до утра. Перевел ей на карту оплату по двойному тарифу в качестве извинения за форс-мажор.
— Ты что?.. — смотрю на него огромными глазами, с силой телефон свой сжимаю. — Игорь, тебе не кажется, что ты пересекаешь все границы? Ты не имел право принимать какие-либо решения насчет моего сына.
— Что именно тебя возмущает? То, что я решил дать тебе отдохнуть, не разбудил и сам решил твои проблемы?
— Моя самая большая проблема в жизни — это ты, Серебрянский! — вскрикиваю.
Он единственный человек, которому так легко удается вывести меня на эмоции. Одно слово и я вспыхиваю словно спичка, хотя умом понимаю, что веду себя словно несдержанная истеричка и по большому счету повода для приступа гнева у меня нет. Он ведь повел себя как настоящий джентльмен. Решил все мои проблемы. Но это-то и злит. Серебрянский весь такой из себя идеальный, а на самом деле…