– Я постараюсь, – лепетал Гаспарян. – Но поймите, это слишком ответственное дело, и после прачечной у меня едва ли останется хотя бы час времени…
– Увидимся завтра, я буду следить за тобой, – отрубил Конский и опустил бровь. – Если не подвернется ничего более возбуждающего, разумеется. Но посмотреть, как именитый петушок Серж Гаспарян одним ударом разбивает сердца Трех Толстушек и их наследницы, несомненно, прелюбопытно.
Иван Никитович, успевший изжевать свою ладонь до костей, отвалился от замочной скважины, как насосавшаяся пиявка – распухший и с кровью на губах. Хаотично перебирая ногами и руками, он пробрался в свою комнату, где к жердочке скотчем был примотан мертвый попугай. Напугавший его капитан Конский сел в служебный лимузин бирюзового цвета и уехал обратно во Дворец.
Андроид наследницы Софьи осталась сидеть на кухне, будто безнадежно ожидая горячего чая и хрустящего печенья.
Доктор проводил посетителя самыми грубыми и грязными словами, какие сумел вспомнить. Накричавшись вдоволь, Гаспарян отыскал стирателя-пыля-с-комиксов Ивана Никитовича и сказал ему необычно строгим голосом:
– Иван Никитович! Запомните. Я плачу вам за то, чтобы вы стирали пыль с моих комиксов. Но вам, судя по всему, нет дела до подобных пустяков и чудачеств старого доктора. Я дорожу славой мудрого человека, искусного доктора и хитрого мастера. Кроме того, дорожу своей коллекцией комиксов. Завтра утром я могу потерять и первое, и второе, но только не третье. Мне предстоит тяжелая работа всю эту ночь и утро. Поняли? – он помахал письмом Трех Толстушек. – Вы можете делать все, что вам угодно – шумите, стучите тарелками, делайте угар, сзывайте кур, ловите мышей и хоть трахайтесь с ними. Но! Когда я, обескровленный и уничтоженный, снова вернусь в свой дом, я хочу увидеть, что… НА МОИХ КОМИКСАХ НЕТ НИ ЕДИНОЙ ПЫЛИНКИ!!! Поняли?
Доктор Гаспарян был очень сердит.
Иван Никитович снова заперся в своей комнате.
– Странные вещи, очень странные вещи! – бормотал он, теребя пальцами свои седые усы. – Но я все понимаю… Все! Попугай, мармелад, китаец, кексики… кексики – очень вкусные, надо признать, кексики… хамелеон, кукла вуду и, конечно же, доктор Серж – это звенья одной дьявольской цепочки!
Чтобы не упустить нить конспирологического откровения, Иван Никитович решил написать письмо в Тайное Бюро Федеральных Агентств по Управлению Расследованиями. Пришлось писать очень осторожно, чтобы шариковая ручка от нажима не визжала по-утиному и еще на манер новорожденных опоссумов. Иван Никитович боялась потревожить притихшие свинцовые шары в своем черепе.
Прошел час. Иван Никитович писал так, словно получал от этого извращенное удовольствие. Он дошел до описания подозрительного азиата, который появился сегодня утром в спальне доктора Гаспаряна.
«…Они ушли вдвоем. Доктор вернулся с Королем Ящериц, одетым в форму дворцового капитана. С собой они привезли куклу вуду, ничем не отличающуюся от других кукол аналогичного назначения. Но азиата с ними не было, а из пасти куклы вуду торчали ноги невинно убиенного младенца. Куда делся азиат, я, конечно же, знаю – он… Все подробности я сообщу вам в условленном месте в условленное время в обмен на гарантию защиты меня как свидетеля и сумму в размере миллиона. В случае согласия, прошу трижды крикнуть совой и покакать, как черепаха.
С уважением,
Имени и Отчества по понятным причинам сообщать не стану.
Ваш Иван Никитович»
Вопрос о том, куда делся азиат, он же…
ПРОВЕРЬТЕ СВОЮ ПАМЯТЬ ПРЯМО ЗДЕСЬ, СЕЙЧАС И СОВЕРШЕННО БЕСПЛАТНО!!!
Доктора Гаспаряна очень волнует вопрос, куда же делся азиат. Но кто же скрывается под притворно-желтой кожей псевдо-азиата?
– вариант №1 – наркоторговец Сеткин
– вариант №2 – артист Канатов
– вариант №3 – Лучшая Подружка Трех Толстушек
Итак – правильный ответ: капитан Конский! Вы недоумеваете? Не беда! Да, это действительно правильный ответ, но на совершенно другой вопрос! Стало быть, ваша память великолепна как минимум на 110%! Поэтому вернемся обратно к доктору Гаспаряну – ему сейчас совсем нелегко.
Забронировав очередь в прачечной, доктор Серж постоянно вздыхал и даже немного плакал. Сперва его огорошила новость, что владелец прачечной в отпуске, и говорить ему придется со старшим администратором. Затем он принялся размышлять о своих взаимоотношениях с артистом Канатовым.
Доктор сердился и разговаривал сам с собой:
– Какая неосторожность! Я сорвал и отдал бутон своей девственности первому попавшемуся типу, и вот вам результат – не звонит, не пишет. Всем мужикам только одного и надо! Я превратил его в азиата, окрасил его в чудесную краску, сделал его совершенно уникальным для нашей эстрады артистом, и вот вам вся благодарность – я забыт! Я брошен! Я покинут! Ах! Ну как же я мог быть так неосторожен! Неужели же мне сложно было подождать, чтобы Канатов сводил меня в ресторан или хотя бы в кино, прежде чем отдавать ему самое дорогое – бесплатную трансрасовую операцию и мое сердце?
Очень велико было расстройство доктора Гаспаряна. Вероломность Канатова, затем эта парадная форма одежды… Кроме того, вчерашние волнения, десять лимузинов на площади Благоденствия, ни один из которых ему не достанется…
– Ужасное время! – воскликнул доктор Серж. – Почему? За что? Как мне довелось оказаться в самой дерьмовой точке этого гниющего времени?
Пытаясь погасить свою бессильную злобу, доктор стал заливать ее крепким алкоголем. Он пил из горлышка коньяк, запивал его виски и закусывал кубиками замороженного абсента. Но от этого злоба становилась лишь жарче.
– А тебя я сюда ваааще не звал, понял? – доктор попытался сфокусировать на андроиде свой взгляд, но это ему не удалось. Робот двоился, троился, усмехался и даже приплясывал.
– Тебе уже башку вскрыли – мало? Еще хочешь? Ножевые нужны? По огнестрельным соскучился? А ломом поперек хребта давно не перепадало? – брызжа алкогольной слюной, визжал Гаспарян.
Он не знал, какому осквернению подвергся андроид. Доктор не предполагал, что весь ущерб киборгу причинил один лишь наркоторговец Сеткин, считающий, что им руководят человек-пицца и заяц с двумя волчьими головами. Ему это было совершенно безразлично.
Доктор заткнул за пояс монтировку, взял в правую руку мачете, а в левую крупнокалиберный пистолет. Рассветное солнце летело в окно. Оно ярко освещало робота и пускало солнечных зайчиков через полированный ствол пистолета и отточенное лезвие мачете. Серж Гаспарян смотрел.
«Странно, очень странно, – размышлял он. – Я где-то видел уже эту отвратительную рожу… Ну да, конечно! Я видел, я ее узнаю. Но где? Когда? Этот подонок был живым, он… он.. он меня как-то поимел! Обсчитал? Подсунул порченый товар? Развел, как лоха? Хм… я был тогда недостаточно внимательным. Но впредь я буду супер внимательным. Слышишь, чертова кукла?».
Серж занес мачете над лопнувшей головой андроида и одним ударом разрубил пополам. Затем он отбросил мачете, взял пистолет обеими руками и давил на спусковой крючок до тех пор, пока запас патронов не иссяк, а тело робота не стало напоминать вид долины гейзеров с высоты птичьего полета. После этого Гаспарян допил все, что было, и принялся медленно дробить монтировкой оставшиеся детали куклы – шарнир за шарниром, узел за узлом, болтик за болтиком. Когда он закончил, андроид больше не напоминал юношу. Нет, теперь он походил на паштет с серебряными искорками.
Доктор Гаспарян с пьяным злорадством любовался результатом своей необыкновенной работы. И все время его не покидала мысль о том, что где-то когда-то он видел это же мерзкое существо во плоти. Особенно знакомыми ему казались глаза – даже вися на ниточках, они не утратили своего бессмысленного выражения… Серж смутно чувствовал, что этот взгляд не к добру – он пробуждал в нем неприятные чувства: ощущения униженности, публичного позора, бессильного гнева и, почему-то, неутолимого голода.
Доктор не выдержал и громко произнес:
– Сколько вас? Вы за мной следите? То, что случилось с тобой – это предупреждение всем вам!
Но робот молчал. Собственно, этого робота уже не существовало. Тогда доктор Гаспарян спохватился. Уже день на дворе, а администратор прачечной так и не перезвонил. К тому же андроид испорчен.
Медлить было нельзя. Серж принялся готовить свой захмелевший ум к серьезной работе. «Я должен сделать сверх хорошую мину при хоть какой-нибудь игре».