– Нечего пялиться на меня с таким бесстрастным бесстрашием, – сказал Серж, вкладывая рапиру обратно в ножны, замаскированные под трость. – Я знаю, что с помощью клинка тебя не одолеть. Но я помню верный способ, как расправиться с тобой, зараза. Я заманю тебя на сталелитейный завод и сброшу в чан с расплавленным металлом. Твои частицы смешаются с жидкой сталью на молекулярном уровне, и ты больше не сумеешь восстановить свою форму. Так-то!
– Полный отстой, – андроид зевнул и тряхнул головой, осыпая свои плечи перхотью. – Мам, чо тут этот вялый хер гонит? Отруби уже ему тыкву, что ли.
– Отвечай прямо, паршивец! Где тут ближайший сталелитейный завод? – доктор придал своему голосу максимально возможную суровость. Но андроид выглядел настолько равнодушным, что суровость казалась совершенно бесперспективным оружием.
– Ах, все пошло не так, как я рассчитывала, – вздохнула женщина-тень. – Сучок, вернись за холщевую перегородку и снова выйди. Только на этот раз НОРМАЛЬНО.
Андроид закатил глаза, но подчинился.
– Доктор Серж, познакомьтесь – это мой сын Сучок, – сказала ниндзя, когда робот опять появился из-за перегородки. – Он никакой не андроид, а обычный подросток.
– Хм, слишком уж сильно он походит на обычного подростка. Гораздо сильнее, чем другие обычные подростки. Выглядит как изощренная уловка искусственного разума, – сощурился Серж.
– Сучок, поздоровайся с Сержем Артуровичем, – продолжила женщина-тень. – Это ведь его ты уважаешь? Он научил тебя мечтать, да, милый?
– Полный отстой… – вздохнул Сучок.
– Не дерзи! – шикнула на него мать. – Он очень важный человек. Он поможет нам поймать артиста Канатова и расквитаться с ним за его ужасный поступок. Быстро поздоровайся с доктором!
– Здорово, док. Чо как? – равнодушно произнес Сучок.
– Сейчас мы это выясним, так называемый обычный подросток, – Серж достал из кармана мобильную исследовательскую лабораторию, которую всегда носил с собой.
Проведя ряд экспериментов со слюной, кровью и мочой Сучка, доктор Гаспарян пришел в полное недоумение. Через некоторое время читатель узнает весь секрет. Но сейчас мы хотим предупредить читателя об одном очень важном обстоятельстве, которое ускользнуло от внимательного взгляда Сержа. Человек в минуты волнения, усугубленного остаточным похмельем, порой не замечает таких обстоятельств, которые, как говорят взрослые, бьют в глаза.
И вот это обстоятельство: у андроида была мать-ниндзя, которая желала поймать и жестоко покарать артиста Канатова. Совершенно очевидно, что женщина может задуматься о мести только в том случае, когда задеты ее чувства.
Но доктор Гаспарян даже не подумал об этом. Может быть, уже в следующую минуту он разобрался бы, в чем дело, но как раз в эту следующую минуту дверь слетела с металлических петель. Тут дела еще больше запутались. В трейлер вломился азиат.
Мы уже знаем, кто такой азиат. Знал это и доктор Гаспарян, сделавший этого азиата из самого обыкновенного артиста Канатова. Также в курсе был капитан Конский, все свидетели провального представления на рыночной площади и большая часть жителей города. Но женщина-ниндзя секрета не знала, доказывая тем самым, что ниндзя не являются всеведающими существами.
Азиат вел себя самым ужасающим образом. Он схватил доктора Сержа, поднял его в воздух и начал целовать в щеки, нос, лоб и губы, причем делал это так энергично, что можно было сравнить целующего азиата с человеком, пытающимся искусать яблоко, висящее на нитке.
– Полный отстой, – фыркнул Сучок и шмыгнул носом.
Ботинок слетел с ноги Гаспаряна и попал в фонарик. Лампочка в фонарике разбилась, сделалось темно. Тогда все увидели, как яростно светятся в темноте глаза женщины-ниндзя.
– Ты, подлец. Как у тебя хватило наглости явиться сюда? – произнесла тень голосом китайского императора, решающего вопрос: отрубить ли преступнику мошонку или заставить его съесть живую крысу без кетчупа. – Думал, я не узнаю тебя в гриме? Глупец. Мое лоно каждой своей молекулой помнит бесчестие твоих низкопробных вибраций! О, тебе не одурачить меня, презренный наркоторговец Сеткин!
– Где? – от удивления Канатов перестал чавкать уже изрядно обмусоленным доктором.
– Не притворяйся большим идиотом, чем ты являешься в действительности, Сеткин, – в первых лучах рассвета, пробившихся через опустевший дверной проем, Гаспарян увидел узкое длинное лезвие. Оно, блеснув возле самого его носа, уперлось острием в кадык артиста Канатова.
– Я знаю, что слова «честь» и «достоинство» для тебя пустой звук. Все, к чему ты притрагиваешься, превращается в безумный балаган, – продолжила женщина-ниндзя. – Это совершенно в твоем духе – замаскироваться под Канатова и попытаться разыграть меня. Но ты не учел одного – канатов конченый расист, он никогда не стал бы притворятся азиатом.
– Углм, – Канатов шумно сглотнул набежавшую слюну.
– На что ты рассчитывал, Сеткин? Думал, что сможешь заставить мое сердце снова растаять? Что я опять отдамся тебе и забуду о клятве убить проклятого Канатова?
– Мнэээ, – Канатов почмокал губами. – Водицы бы мать ее, в гребаном горле пересохло.
– Ты жалок и ничтожен, Сеткин. Знай, что твой дружок Канатов обречен. Он нарушил священный обет – чтить всех членов нашего братства как равных себе. Он… – голос женщины дрогнул, а вместе с ним и рука. По желтой шее Канатова сбежала тонкая струйка, кажущаяся в сумраке черной. – Он назвал моего мальчика гребаным ублюдком. Да, Сеткин! Нашего с тобой мальчика!
– Мать его, – выругался Канатов.
– Так он и сказал тогда. А сейчас… Ах, хотела бы я убить тебя прямо сейчас. Но я помню все то сокровенное, чем ты делился со мной. Я помню твою тайну – человека-пиццу и двухголового зайца. Ох, милый, мне очень не хватает… – чего именно не хватало женщине-ниндзя мы, увы, уже не узнаем. Потому что Канатов, устав слушать и мучиться жаждой, взмахнул Гаспаряном, которого все еще держал на руках, и обрушил тело доктора на голову тени. Послышался хруст и лязг меча, упавшего на пол трейлера.
– Ой, Сержик! Ты в порядке мать твою? – спохватился Канатов.
– Логарифм экспоненты по натуральному основанию два минус слиток золота… Выходит, я Алоиз Полуведерский из рода Хунвэйбинов, и… Мы ждем мальчика. Стало быть, я в совершенном порядке. И мне нужно во Дворец Трех Толстушек, чтобы сделать бутерброды с Сучком и последующую ко-ко-колоноскопию. Бутерброды – это очень важно, чтобы окончательно расстроить пищеварительную систему. Бутерброды в этом деле незаменимы, – пробормотал доктор Гаспарян и тут же лишился чувств.
– Базара нет, Сержик. Во Дворец, так во Дворец, – азиат перекинул доктора через плечо и направился к выходу из трейлера, но на пороге обернулся. Он приблизился к подростку, отобрал у него бутылку с газировкой и осушил ее залпом. – Тьфу ты мать твою, отрава засахаренная! А ты, Сучок прыщавый, со мной пойдешь, мать твою.
– Ваще капец как неприкольно, – проворчал Сучок, но пошел следом за артистом Канатовым.
Женщина-ниндзя, чьи шейные позвонки не выдержали атаку доктором сверху, осталась лежать в трейлере. Даже после смерти она сливалась с полом и казалась лишь полупрозрачным нечетким пятном, как и полагается тени.
– А мне типа ваще обязательно тащиться с тобой и этим дряхлым перцем? – плетясь позади Канатова, без каких-либо эмоций в голосе гундосил подросток. – Я б лучше в трейлере затусил, а во Дворце ваще чо делать, отстой полный.
– Сучок мать твою! – сказал Канатов. – Пасть гребаную захлопни.
– Никто меня ваще не слушает, – пуще прежнего нахмурился Сучок. – Никому нет дела до моего внутреннего мира. А я могу уже и сам и ваще и пошел ты. Да, пошел ты и твой облезлый докторишка.
Сучок двигался медленно и криво, словно робот с неотлаженной системой ориентирования и заедающими гироскопами. Подросток мог бегать от тех, кому плюнул на сэндвич. Но убегал он не за счет скорости и ловкости, а благодаря тому, что никто из клиентов даже не думал гнаться за ребенком.
– Шли бы вы ахтунгом и не делали бы вид, будто вам ваще не пофиг, – сказал Сучок.
Канатов прижал кулак к его подбородку и, не мигая, смотрел в глаза подростка.
– Доктор Гаспарян хочет какие-то бутерброды сготовить. Походу, с тобой. Но копал я шпрот тебе мать твою что-то объяснять. Всасываешь?