Зато Хэрри сразу же заметил, как изменилось выражение лица Маргарет.
– Это вы из-за шарфика расстроились? Подумаешь! Мало ли на что способны утки? Я тоже всегда их любил, хотя они временами приносили мне подобные огорчения.
Маргарет поняла, что он пытается поддержать ее, правда, немного по-детски, но все-таки…
– Скорее, это из-за вашего галстука. По-моему, вам следует засунуть его в карман и расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки. Застегнутый наглухо воротник рубашки может свидетельствовать о том, что вы приехали к нам… хм… с официальной миссией.
Маргарет произнесла все это с веселой улыбкой и была весьма удивлена, когда Хэрри не ответил ей тем же.
– Какая вы наблюдательная дама… Вы всегда такая или проявляете повышенное внимание именно ко мне? – спросил он.
Сара Марбл в эту минуту подкатила к ним столик на колесиках, и Маргарет, заметив, что та в затруднении, принялась ей помогать. Когда пирожные были разложены по тарелкам, а кофе разлит по чашкам, она уселась на свое место и посмотрела Хэрри в глаза.
– Да, я такая… подозрительная… а что? – спросила она, откинувшись на спинку кресла, после чего добавила: – Похоже, вы приехали сюда не только для того, чтобы ловить форель, и это мне не нравится.
– А что вам, собственно, не нравится?
– Мне не нравятся элегантные горожане, которые вторгаются в жизнь моей родной деревни, чтобы внести сумятицу в спокойное существование ее жителей. Возможно, вы с этим никак не связаны, но дурное предчувствие меня не оставляет…
– Возможно, элегантные горожане вторгаются сюда именно по той причине, чтобы всего этого избежать, – сказал Хэрри.
Ответ собеседника сразил Маргарет наповал. Она почувствовала, как в ее сердце стал заползать страх.
– Может, вы поясните, о чем говорите?
– С огромным удовольствием. Я – старший следователь Хэрри Грейвс-Джонс. Приехал сюда с двумя своими коллегами из Нового Скотленд-Ярда, чтобы возглавить расследование по делу об исчезновении леди Оливии Синдерс.
– Вы, должно быть, шутите, – сказала Маргарет, которая никак не могла поверить, что ее новый элегантный знакомый и Скотленд-Ярд, о котором он упоминал, имеют между собой нечто общее.
– Нет, я не шучу, – холодно произнес Грейвс-Джонс и отправил в рот кусок пирожного.
Чтобы выиграть время, Маргарет намазала ячменную лепешку маслом и положила на нее кусочек персика. Все это выглядело прекрасно, но на вкус отчего-то отдавало пеплом. Продолжая упорно жевать потерявшее всякую притягательность лакомство, она то смотрела на своего собеседника в упор, то поглядывала в окно.
– Стало быть, говорить мы не собираемся? – заметил с улыбкой Хэрри Грейвс-Джонс.
– Об этом случае? Не понимаю, какое он имеет к нам отношение, – сказала Маргарет, выдержав паузу.
– Самое прямое. У вас на дороге была найдена машина, которая, как выяснилось, принадлежала миссис Кэролайн Уосборо. Нам не составило труда протянуть ниточку от этой дамы к леди Оливии, не говоря уж о том, что отпечатки пальцев Оливии были найдены на стекле кабины водителя. Следует вывод, что она сама или с помощью какого-то человека приехала сюда. Для того, возможно, чтобы попросить у местных жителей помощи. Согласитесь, Сефтон-под-Горой – удобное местечко, чтобы укрыться. Не буду говорить, как мы пришли к этому выводу, но заверяю вас, что сомнений в Скотленд-Ярде по этому поводу нет. Ведь здесь многие знали леди Оливию, не так ли? Возможно, и вы, Маргарет, тоже?
– Не стоит строить догадки, старший следователь. Скажу сразу: уж если бы Оливия обратилась ко мне, я бы ей не отказала. Дело лишь в том, что она помощи у меня не просила.
– К чему этот официоз? Называйте меня просто Хэрри. Мне кажется, мы друг другу понравились, а потому давайте называть друг друга по имени. Признаюсь, версия состоит в том, что Оливия, рассчитывая скрыться от полиции, направилась в эту деревню, где кто-то спрятал ее или даже помог сбежать за границу.
– Это вы так утверждаете. А я, в свою очередь, считаю, что это невозможно. Ту самую ночь, о которой вы не упоминаете, но которую имеете в виду, мы провели в Сефтон-Парке. Мы – это ее ближайшие друзья и знакомые: Бухананы, я, ну и все остальные… Никто из нас тогда не мог знать о брошенной на дороге машине. Если Оливия и ехала тогда по этой дороге, мы, как и вы, не в состоянии понять, отчего она или те, кто ехал вместе с ней, бросили машину на дороге. Очень может быть, что Оливия и в самом деле направлялась к нам за помощью, но в последний момент поняла, что не стоит впутывать в эту историю друзей. Возможно, она оставила машину на дороге как приманку – ну, чтобы отвлечь внимание полиции и выиграть время для побега…
– Очень может быть, Маргарет, что все именно так и было. Но возможно и другое: кто-то в деревне решил сделать из вас козлов отпущения, а сам при этом помогал Оливии. Ведь что для Оливии было главным? Скрытность. Скрытность входила в расчеты и тех людей, которые помогли Оливии сбежать. Подумайте об этом, Маргарет, хорошенько подумайте. В частности, о том, какую жизнь она будет вести, даже если ей и удастся скрыться от правосудия? Прежде всего за ней будет охотиться полиция всего мира. Но не это самое страшное. За ней будет охотиться секретная служба убитого ею принца, а уж она, эта служба, спуска ей не даст. Если Оливию поймают, она будет казнена, и смерть ее будет ужасна. В том, конечно, случае, если им удастся заполучить девушку раньше нас, англичан. Маргарет, я прошу вас только об одном – дайте нам возможность выйти на Оливию раньше, чем на нее выйдут эти субъекты. Это ее единственная надежда на справедливый суд.
– Вы называете британское правосудие справедливым?! – вспылила Маргарет. – По-моему, это порождение дьявола. А Оливия, да будет вам известно, не сможет с ним тягаться. Она не выживет в тюрьме. Скорее всего она и бежала по этой причине. Но я скажу вам кое-что еще: не смейте тревожить тех, кто обитает в Сефтоне-под-Горой. Заранее говорю: вы проиграете. В поисках несчастной беглянки вы разворошите здесь осиное гнездо и, сами того не желая, сделаете всеобщим достоянием сведения, от которых многие придут в ужас.
– Ума не приложу, с чего вы на меня так взъелись? – пробормотал Хэрри. – Надеюсь, не по той причине, что я хочу арестовать вашу подругу, которая убила человека? А ведь как-то раз я слышал, что по телевизору вы провозглашали: нет преступления хуже человекоубийства. Сильное было заявление, ничего не скажешь. Или вы вдруг изменили свое мнение, когда узнали, что дело касается вашей подруги? Вы, знаете ли, умеете убеждать людей в своей правоте, но, похоже, истины, которые вы проповедуете, не относятся к близким вам людям? Стало быть, все, что вы говорите, обман? Или поставим вопрос иначе: в ваших рассуждениях семьдесят пять процентов обмана, десять процентов милых глупостей, а все остальное – рассудочные доводы. Прошу меня простить, но, исходя из ваших же слов, я так, по-видимому, должен воспринимать ваши слова? Дурной комплимент, ей-богу, но другого сделать не могу… Я изо всех сил буду стараться проявлять снисхождение, но на некоторые вопросы вам все-таки придется ответить. Впрочем, что это я? Ведь мы в кондитерской! Надо отдать должное искусству достопочтенной мисс Марбл. Ее пирожные восхитительны!