выстроил в ряд всех братьев, чтобы еще раз убедиться, что Сауда среди них нет.
В конце концов его поймают. И снова поведут на допрос к тому английскому офицеру, а может, до этого не дойдет. Он знал, что расправа может быть очень быстрой. Нож в сердце или перережут горло. Сауд замер, стараясь не дышать, мимо прошел полицейский, он слышал гулкий звук шагов по каменным ступеням, когда тот спускался по Кардо. Сауд дождался, когда все стихнет, и зашел в булочную с черного хода. На ощупь в темноте добрался до открытого устья печи и, втиснувшись между двумя огромными чанами, один с кунжутным маслом, другой пустой, сжался в комок на каменном полу. В каждой смутной тени виделся ему Де Гроот — он шатался, стонал, в груди нож. Сауд закрыл глаза — и Де Гроот снова был рядом, обнимал, нашептывал ласковые слова, гладил по голове.
И ничего-ничего нельзя сделать. Дядя Камиль наверняка обнаружит его, когда утром придет на работу. Полицейский вернется, усядется в кафе напротив и, попивая сладкий кофе, будет терпеливо ждать, наблюдая, как дядя, с белыми от муки руками, стопка за стопкой складывает горкой лепешки и насыпает в бумажные кулечки заатар[35].
18
Кирш нашел Росса лишь в воскресенье днем. И теперь шофер Росса вез их по Вифлеемской дороге, мимо протестантского кладбища, мимо Школы епископа Гоба[36], в сторону горы Сион, все дальше от Старого города, в сторону Северного Тальпиота. На черном небе высыпали звезды, как будто в лицо ночи бросили горсть светящихся крошек.
— Он у нас в руках, — сказал Кирш как бы между прочим. Он замечал, что при Россе почему-то всегда старается говорить в той же светски беспечной манере.
— Ага. — Росс снял очки, достал из нагрудного кармана аккуратно сложенный белейший носовой платок и принялся протирать линзы. — Значит, дело ускорилось?
— Вот именно, сэр. Думаю, мы знаем преступника, я велел сержанту Харлапу его арестовать.
— То есть он не совсем у вас в руках.
— Согласен.
— И кто же наш убийца?
— Подозреваемый — арабский мальчишка, сэр. Сауд аль-Саид. Его видели в доме Де Гроота. Сейчас мы обыскиваем район вокруг дома. Возможно, этот аль-Саид был любовником Де Гроота.
— Сколько ему лет?
— Шестнадцать. Я допрашивал его в пятницу и отпустил, но он оставался под наблюдением. Теперь всплыли новые улики. Хоть они и косвенные, но я думаю, дальше дело пойдет быстрее.
— Правда? — Росс потянулся к нагрудному карману. В салоне, отделенном от водительского места стеклом, было жарко и душно. Кирш подумал, что Росс снова полез за платком, чтобы вытереть потный лоб, но тот продемонстрировал конверт.
— Вы не против, если я зачитаю вам кое-что, присланное утром с одного из полицейских постов — поспешу добавить, что не в вашем районе.
Кирш ответил натянутой улыбкой:
— Конечно, нет, сэр.
— Ладно. — Росс надел очки, извлек письмо и начал читать вслух:
Дорогой сэр Джеральд,
Хочу поблагодарить вас от имени Окружной полиции за ваш бесценный подарок — футбольную игру, которую вы представили в пятницу на матче, организованном с этой целью на Казарменной площади. Команды были составлены из мусульман, христиан и евреев, капитанами были (а) сержант Швили (еврей) и (Ь) П. К. Бадави (мусульманин), при этом стоит особо отметить полнейшую гармонию, царившую на поле в течение 50 минут игры. Знание правил игры в настоящий момент не самая сильная сторона Окружной полиции, но сам дух честного соревнования, развивающего сообразительность, присутствует в полной мере, и обучение искусству футбола будет предпринято. Ваш, и так далее.
— «Полнейшую гармонию», понимаете, Роберт? И зачастую, чтобы ее достичь, достаточно приложить немного усилий, и получается дешево и эффективно. Это хорошая новость. А теперь мы зажжем эту пороховую бочку, объявив об аресте юного Сауда, и тогда пламя перекинется на весь город. Нам лучше бы подготовиться. Сержант Швили и П. К. Бадави едва ли готовы будут пожать друг другу руки в конце матча. Предположительно гомосексуальный арабский мальчик убивает предположительно гомосексуального еврея-ортодокса, который по чистой случайности оказался одним из самых влиятельных антисионистских ораторов Агуды — убивает из-за денег (Де Гроота или чьих-то еще), из-за любви, или черт его знает из-за чего еще — и что, все тихонько расходятся по домам ужинать и молиться? Я так не думаю, старина.
— Да, сэр.
— И скажу напрямик: если здесь действительно случится заварушка, не уверен, что у нас хватит людей сдержать ее. Мы выполняем здесь «священную миссию», которая состоит в том, чтобы подтянуть тех, кому не так повезло, как нам, но это возможно, только если мы поддерживаем иллюзию, будто контролируем ситуацию. Иллюзию, которая основывается в том числе и на нашей вполне заслуженной репутации людей честных. Мы же не турки. Вешать на площадях не будем. Горькая правда, однако, заключается в том, что Палестина — довольно бесполезная и заброшенная часть нашей империи. Хоть и не совсем бесполезная. Мы не собираемся, например, сидеть и ждать, когда французы придут и начнут шнырять вокруг Суэцкого канала, и в настоящее время, пока мы здесь, мы пытаемся удержать арабов и евреев, иначе как бы они не стали резать друг друга. Тем не менее, как я говорю, и в самой Британской империи, и за ее пределами есть, уверяю вас, мнения намного более авторитетные и признанные, чем мнение моей скромной персоны. Что такое наш гарнизон в сравнении с индийским? Много ли у меня военных и полицейских? Горстка аэропланов, шесть броневиков, жандармерия в семь тысяч человек на всю страну и только две сотни ваших ребят — это не считая разных Швили и Бадави, которым нельзя полностью доверять. И скоро с футболом придется завязывать. Итак, лекция закончена, ваши предложения?
— То есть?
Росс смотрел выжидающе, как будто имеет дело с самым тупым учеником в классе:
— Насчет аль-Саида.
На самом деле Кирш прекрасно понял, к чему Росс клонит, еще когда тот зачитывал письмо.
— Итак?
— Мое предложение, сэр, арестовать аль-Саида.
— А если вам скажут, что этого делать не стоит?
— Тогда мне придется обратиться к верховному комиссару.
Кирш выложил козыря. Он играл с огнем. Только лорд Сэмюэл имел власть над Россом. Но станет ли он на сторону Кирша? Трудно сказать.
Росс улыбнулся:
— Отлично, Роберт. Вы правы. Не сдавайте позиций. Правосудие превыше всего.
Кирш, чувствуя, что задыхается, открыл окно со своей стороны. Машина свернула влево, к резиденции губернатора, где развевался на флагштоке хорошо видный при луне британский флаг.
Росс сменил тему разговора:
— Я попросил Марка