Я не знала, считается ли свиданием наш разговор на лавке и будет ли этого Северу достаточно, но вдруг поняла, что мне хорошо. Тепло и солнечно. И возвращаться в Карточную Долину не хочется вовсе.
— Паш, а может кофе? — предложила неожиданно для самой себя. И уже спустя двадцать минут мы устроились в небольшом уличном кафе неподалеку.
Солнце садилось. Я сидела и думала, что все слишком спокойно и от того не менее подозрительно.
— Слушай, Паш, а ты никому денег не должен? — поболтав трубочкой в бокале, спросила я.
Парень посмотрел на меня, удивленно приподняв брови, и медленно произнес.
— Нет.
— А морду никому недавно не разбивал?
Он поднял руки, словно капитулируя. Ничего не понимая.
— Да нет же. Что за вопросы странные?
И правда. Кажется, у меня началась паранойя. Пора с этим завязывать.
— Забудь, — махнула я рукой. — Лучше расскажи что-нибудь. На какой позиции ты играешь?
— Разыгрывающий защитник.
Я пожала плечами:
— Ничего не смыслю в баскетболе.
— Но ты же смотрела сегодняшнюю игру.
— Я на тебя смотрела.
Это вырвалось быстрее, чем я смогла сообразить, что именно сказала. И тут же спрятала взгляд в бокале, пытаясь скрыть пылающие щеки. Показалось, Пашка сейчас вспыхнет как рождественская елка. Такое воодушевление было написано на его лице. Обещать ему что-то я не имела никакого права, так что сразу решила перевести тему:
— Значит тебя, как и меня, взяли в команду? Поэтому ты учишься здесь?
Он покачал головой.
— Нет, у меня стипендия. Но спорт помогает. Тем, кто в основном составе, делают неплохие поблажки в учебе.
— Тогда ты дважды крут.
Он рассмеялся.
— Выбора особо нет. У меня только мать. Деньги лишними не будут.
— А почему сюда? Почему не в любой другой ВУЗ? Хотя бы тот же Эльблонге?
— Мы живем рядом, — ответил парень. — Мама болеет. Не хотел уезжать далеко. Так уж вышло, что стипендию здесь выиграл еще в школе. И не стал больше рисковать.
— Ты молодец. — Я пихнула его плечом, неосознанно пододвинувшись ближе и почувствовала, как он попытался обнять меня в ответ.
В общежитие мы вернулись затемно. Пашка не стал провожать меня до комнаты, умчавшись куда-то и, признаться, я облегченно выдохнула, избежав неловкого момента прощания. Теперь я ясно ощущала внутри преграду, не позволяющую заводить новых отношений. Да, я знала, она имеет мужское имя. Александр. И пока не представляла, как от нее избавиться. Вернее, не хотела.
Закрыв дверь, скинула пальто и ботинки, и увидела на столе белый конверт.
— Под дверь закинули, — пояснила Леся, а потом тут же принялась расспрашивать, как все прошло. Только после того, как ее любопытство сыто угомонилось, я смогла закрыться в туалете, чтобы прочитать записку.
На небольшой белой карточке аккуратным почерком было выведено три коротких предложения: «Полночь. Фехтование. Малый зал».
Глава 23 - Полночь. Фехтование. Малый зал
Север сидел в темноте у окна. Черный силуэт, подсвеченный светом фонарей с улицы, идеально выточенный словно изо льда. Широкие острые плечи, по обыкновению облаченные в черную рубашку, безупречная осанка и мерцающая сталь волос.
Услышав шаги, он резко обернулся, полоснув взглядом по лицу.
Иногда, глядя на него казалось, все происходящее для него не больше, чем игра. Странная и не понятная. Где ему просто доставляет какое-то садистское удовольствие читать людей. Строчка за строчкой.
— Я слушаю.
Пустота зала подыгрывала ему, вибрируя, делая голос глубже. Каждый раз, когда он начинал так говорить, эта бестолковая мышца, называемая сердцем, начинала стучать как заведенная. Выдрать бы ее к черту!
Александр. Вот единственный, ради кого я сегодня пришла сюда.
Пусть уже ничего не сделать, но хотя бы знать, что случилось. И возможно, это знание поможет отпустить и успокоиться.
— Я все расскажу, — опустившись на стопку матов, произнесла я.
Пока я говорила, Север молчал. Иногда задавал наводящие вопросы, но ничего из случившегося сегодня не выглядело важным и значительным. Простое свидание. Двух абсолютно простых людей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну давай же, Солнцева. Что еще?
Я лишь пожала плечами. «Всё». Важное я сказала. Остался лишь рассказ про семью Пашки, но подобные откровения не входили в мой план под кодовым названием «Провались ты под землю».
Север встал и принялся ходить туда-сюда по комнате, о чем-то усиленно размышляя. Я молча наблюдала за его перемещениями в темноте, почему-то думая о том, что он совершенно не хромает.
А потом вдруг представила его и Адель.
Помолвка. Свадьба.
Казалось, он вообще не из тех, кто заводит отношения. Само слово «любовь» никак не монтировалось к его образу. Ласка, забота, нежность — все это казалось чем-то для стального образа противоестественным. Как будто все чувства, что живут в душе, он в себе убил.
— Эй, — пощелкал он пальцами. — Ты там что, уснула?
Я посмотрела в ответ с нескрываемым раздражением. Хотя вряд ли в темноте возможно было его разглядеть, и произнесла спокойно:
— Рада, что моя личная жизнь тебя так увлекает, но иди уже к черту. Больше ничего.
Парень подошел к собственному пальто, порылся в карманах, и уселся на подоконник, сгибая одну ногу в колене, а вторую вытягивая. Чиркнуло колесико зажигалки.
Я поймала себя на том, что смотрю, как пламя отбрасывает тени на угловатое мужское лицо. Вспыхивает и гаснет. Снова и снова. И вдруг Север перебросил мне что-то.
— Знакомо? — лениво произнес он, даже не поворачиваясь в мою сторону.
Раскрыв ладони, я уставилась на пачку сигарет. Ту самую, что видела сегодня у Пашки.
— Но откуда?
Север едва заметно наклонил голову, словно прислушиваясь. А потом мягко произнес:
— А говорила, рассказала все. Я же предупреждал, Солнцева, что люблю честность. Хочешь дальше я сам? С этого места.
Он выпрямился. Медленно, мягко, словно зверь перед прыжком, расправляющий когти. Обошел по кругу. «Не забывать, что зубы острые», — напомнил разум. Я встала, готовясь защищаться.
— Может кофе? — но слова эти были явно не приглашением. Точно переданной фразой, что я говорила сегодня Пашке. — Ты случайно денег никому не должен? А морду никому не разбивал? — продолжал он, царапая каждой фразой по нервам. Я же не двигалась, словно превратившись в статую, застывшую в невидимом крике.
За окном собрались тучи. Ветер хлыстал по веткам, заставляя стучать в стекла. Погода стремительно портилась, но вряд ли холод наружный мог сравниться с тем, что я ощущала внутри. Север же продолжал:
— В кафе он поставит свой стул рядом, но ты не заметишь. Как и руку, которую будет пытаться пристроить на твоих плечах. Один раз у него даже получится.
И я почувствовала едва заметное прикосновение к локтю.
— Вы будете говорить о всякой ерунде. Ровно о том же, о чем говорят все на первом свидании. Поднимется ветер. На вечер обещают дождь, вот только ни один из вас не брал зонт. И ты поспешишь обратно. Но он попросит тебя остаться. Накинет на плечи куртку с номером «восемь», вышитым на спине. Слишком рано.
Пришлось усилием подавить дрожь, потому что каждое слово было правдой. Север будто знал, чувствовал тот дискомфорт, что я ощущала от прикосновения к плечам тяжелой чужой одежды. Знал, как сильно я хотела снять в себя это присутствие.
Но при этом он стоял сзади, копируя позу Пашки. С одним лишь отличием. Слишком близко. Настолько, что я могла слышать стук его сердца.
Моё же, казалось, могло разрушить каменные стены спящей академии. Она даже не догадывалась, какие страшные тайны скрывала во тьме. Прикосновения как наркотические пули.
Едва ощутимое касание кончиками пальцев к шее. Вверх и вниз. Медленно. Будто приручая. Выдох в висок.
— Он проводит тебя до комнаты сквозь опустевшие коридоры. Остановится у двери, чтобы попрощаться.
Север обошел меня, вставая напротив. Я прикрыла глаза, пытаясь справиться с собственным телом, которое трепетало и дрожало, словно на ледяном ветру. Только этот ветер обжигал.