так минут через пять или десять их и нашли, лежащих в обнимку. Раненый выжил, его ранение особого вреда здоровью не принесло, это и помогло получить по итогу сравнительно небольшой срок заключения. На этом примере можно увидеть, что не всегда в тюремных историях преобладает жесть, иногда их разжижает, по иронии судьбы, черный юмор.
Недавно на улице я встретила бывшего ученика, на зоне он имел неплохой авторитет, ему не был чужд самоанализ, с ним всегда было интересно поговорить, при этом он постоянно был занят какими-то делами, решал какие-то важные вопросы, деловито перебирая в руке четки, а еще он потрясающе играл в настольный теннис, не имел никаких татуировок, и, глядя на него, я думала, что в его судьбе еще есть надежда… Но когда я встретила его этим летом возле автовокзала со спутницей сомнительного вида, то увидела, что надежды практически не осталось… он не сразу меня узнал, но когда узнал, в его глазах отразилось явное замешательство с привкусом неловкости и почти детского стыда… Немного поболтав, он ушел в темноту, с закинутым через плечо пакетом, где бултыхались бутылки, в которых утопают миллионы жизней, судеб и добрых имен…
Не все преступники выходят из неблагополучных семей или интернатов. На протяжении этих лет я много раз наблюдала и видела, какие родители приезжают в тюрьмы на свидание к своим детям. Чаще всего приезжают матери, отцов я практически не видела. Мамы, как правило, довольно ухоженные женщины, в ушах которых красуются золотые серьги с драгоценными камнями, а когда они разговаривают на улице по телефону, в лучах солнца сверкают их красивые кольца и переливаются чистым цветом норковые шубы. Они привозили своим отпрыскам огромные баулы с продуктами и всем необходимым, продолжая «баловать» их даже при таких обстоятельствах. Но и это не означает, что в тюрьме лишь одни богатенькие сынки. Например, родители из неблагополучных семей могут не приезжать по причине долговременного запоя, нехватки денег, по тем или иным причинам, которые существовали и во времена воспитания этих самых детей, что находятся сейчас по ту сторону решетки.
Я проработала в этой колонии четыре года. Этот промежуток времени оказался в итоге самым переломным периодом моей жизни, навсегда изменившим то, что казалось мне неизменным и постоянным.
Я решила уйти еще за полгода до увольнения. Толчком к такому решению стал один из зимних дней начала 2015 года.
В тот день я, как обычно, вела урок, предо мной сидели ученики. Они что-то усердно записывали в свои тетради. И вдруг словно произошла быстрая раскрутка прошлых событий, проявилась картина всех лет моей работы здесь. Я вспомнила лица учеников, что прошли через мой кабинет и мои уроки.
Многие из них после освобождения возвращались обратно, но уже в колонию строгого режима по серьезным статьям, кого-то уже не было в живых из-за передозировки наркотиков или самоубийства, кто-то оказывался на постоянной больничной койке из-за туберкулеза, кто-то стал альфонсом и начал устраивать жизнь за счет женщин, кто-то продолжал сеять свои блатные понятия и на свободе, привлекая в свои тёмные делишки «свежее мясо» в виде школьников и студентов, были и те, кто вроде бы и начал законопослушную жизнь, но никак не мог устроиться на работу и найти свое место под солнцем. Хороших примеров почему-то было очень мало. Мне стало невыносимо тоскливо. Передо мной словно возникла ясная картина бессмысленности.
Тогда я и решила уйти. Отказаться от высокой зарплаты и стабильности. Мне безумно захотелось вырвать с мясом этот нарост чувства пустоты, мне стало невыносимо противно от фарса, которым так кичится общество вокруг, рисуя свою важность там, где ее на самом деле нет. Мне стало очень тошно.
Вечером, когда я приехала домой, то первым делом достала тот самый альбом, сунула его в пакет и под видом того, что вышла в магазин, пошла к лесу. Я решила его сжечь. Когда он сгорел дотла, серый пепел от него разлетелся по сторонам, оставляя серые крапинки на белом снегу…
Все мы приходим в этот мир чистыми как белый снег, но с годами превращаемся в пепел, периодами ощущая в себе все цвета радуги, при этом разделяя все, что происходит вокруг, на белое и черное, не понимая, что на самом деле нет в жизни ни белого, ни черного. Есть только серый с миллионами своих оттенков.
После четырех лет работы на зоне в голове осталась лишь одна мысль: тюрьма меняет человека. Действительно меняет и выворачивает его наизнанку, и будь ты хоть осужденным, хоть сотрудником колонии, хоть учителем на зоне – ты изменишься, твои мысли изменятся… Но не в том направлении, куда указывают все цели и курсивы законодательства, слова правильных теть и дядь с трибун, а устремятся туда, что называют моральным адом.
Одно лишь будет внятным в этой мясорубке – понимание конца. Наступит конец иллюзиям, конец всему тому, что нам вдалбливают с детства, ты начнешь понимать, что не существует правильного и неправильного, святых и грешных. Ничего этого нет… есть только правда, о которой давным-давно забыли в этом глупом и жестоком мире, и ты поймешь, что только в правде есть ответы на все вопросы. Но стоит ли знать эту правду всем?