– Новую яму недолго выдолбить в мягком камне, – успокоила она себя.
Повелитель между тем, «налюбовавшись» на свое новое обличье, в котором он еще больше походил на осла – теперь окривевшего на левый глаз – тщетно пытался дозваться до мозга своего раба. Его тайный план, преследующий своей целью порабощение, или даже искоренение народов Гудваны, откладывался на неопределенный срок. Теперь он не мог мгновенно отправить людей, нужных для проведения колдовского ритуала туда, куда была нацелена мрачная стрела его замыслов.
В эту ночь кровь лилась на жертвеннике замка особенно обильно. На следующий день хорошо оснащенная группа всадников – количеством тридцать человек – начала дальний путь от центра Черного континента к берегу океана, и дальше – к Гудване. Среди белых наемников своим необычным видом (для Белого континента) выделялся высокий чернокожий человек. Редкие путники никак не могли разглядеть его лица с горящими неестественным огнем глазами. Погруженный в свои сказочные видения путник оживлялся только тогда, когда на стоянках предводитель отряда отмерял в подставленную кружку тягучие капли наркотического снадобья.
Имени предводителя никто не знал, ибо Шайтаном – так звали его все – вряд ли назвали при рождении младенца. Этот человек с жестоким лицом и еще более жестоким сердцем, однажды попробовал лишить чернокожего обычной вечерней дозы снадобья. Однако его злобную радость на лице быстро сменила гримаса боли – гораздо ужаснее той, что мучила несчастного пленника. В его голове раздался голос Повелителя:
– Повеселился? Хватит! – тело Шайтана опять свело судорогой нестерпимой боли; лицо посерело, в то время как руки лихорадочно распутывали поясной платок – именно там хранилось волшебное зелье.
Больше подобных экспериментов он не предпринимал, однако ежедневно – доставая заветную бутылочку – зябко вздрагивал, вспоминая и голос Узоха в голове, и боль, которую несло появление Повелителя.
Свет почти без приключений проехал ущелье, так и не узнав, какую ужасную смерть принял неведомый преследователь. Лишь однажды в нем проснулся охотничий азарт, и тонкая стрела нашла невиданного прежде зверя, который при ближайшем рассмотрении оказался лисой – но не рыжей, к каким привык охотник в родных лесах, а практически черной. Только самые кончики ости были серебристыми. А когда подул легкий ветерок, по шерсти словно пробежала волна живого серебра.
Охотник, которого теперь скорее следовало называть воином, привычными движениями содрал богатый мех – совершенно не поврежденный, поскольку зверь был поражен в глаз. Голую тушку он оставил на камне. Такое мясо даже Волк стал бы есть только после очень долгого голодания. Свет провел еще одну ночь в ущелье, а ранним утром, свернув в еще одну незаметную для постороннего глаза расщелину, в которую едва протиснулся конь, оказался над высокой равниной, заросшей никем некошеными травами.
Молодой охотник поскакал было вперед, радуясь открывшемуся простору, где можно было насладиться скачкой, но тут же осадил лошадь. Он оглянулся назад, запоминая место, откуда начиналась единственная дорога к дому, которую он знал. Расщелину, густо заросшую кустарником, невозможно было разглядеть даже вблизи, но рядом устремила свою вершину к небу высокая одиночная скала. Она стояла стражем почти рядом с расщелиной. Уже медленней – размеренной рысью – он поскакал к видневшейся вдали дороге.
Достигнув едва заметной колеи, Свет повернул налево, следуя указаниям Зохры. Из рассказов доброй тетушки (слышали бы эти слова Любин с Узохом!) он знал, что находится сейчас на окраине государства Хурасан, чей властелин управлял землями и людьми твердой, скорее даже жестокой рукой. Впрочем, Свету не было до него никакого дела, поскольку его путь пролегал далеко от столицы Хурасана.
Ближе к полудню наш герой достиг небольшого постоялого двора, который, по сути, был небольшой деревушкой, обнесенной общим забором. Заправлял здесь всем толстый здоровяк с выпиравшим вперед животом и приклеенной к лицу профессиональной приветливой улыбкой. Он встретил Света у крыльца самого большого здания. Длинная коновязь и большая конюшня рядом с ним указывали на его предназначение. Это был постоялый двор.
– Здоровья тебе, хозяин, и всему твоему роду, – первым приветствовал старшего по возрасту охотник.
Приветствовал на дуганском языке, который трактирщик не мог не знать. И не ошибся.
– Здоровья и тебе, путник, – ответил хозяин, переводя взгляд со Света на Волка и обратно.
– Принимают ли здесь на постой?
– Мы рады поделиться с приезжим крышей над головой и едой… Конечно, если у него есть чем заплатить.
Здоровяк захохотал; охотник присоединился к его смеху. Он вспомнил о золотой монете, которую берег, как память о парсах, но вытащил все-таки шкурку лисы. Молча протянув ее хозяину, Свет заметил, как алчно блеснули его глаза. Он, конечно, не знал, что чернобурки очень высоко ценились в этих краях – ведь водились они теперь очень далеко – по ту сторону высокого горного хребта, делившего Белый континент надвое. В этих же краях подобные животные давно не водились.
– Ну что ж, проходи, чужестранец, – хозяин подвинулся, открывая проход в прохладу дому; отсутствие акцента в дуганском охотника не смогло обмануть его.
Он широко махнул рукой, приглашая платежеспособного гостя; другая так и не выпустила ценный мех. Видно было, что мыслями здоровяк сейчас далеко – может там, где он хотел спрятать шкурку?
– Спасибо, – ответил ему Свет, – я, пожалуй, пройдусь немного. Надеюсь, за моим конем присмотрят?
– Конечно, – хозяин исчез в дверях, а оттуда тут же выскочил черноволосый мальчишка в рубахе навыпуск и босиком, который бросился к скакуну.
Вполне профессионально он погладил высокого коня по морде и повел его к конюшне. Свет огляделся. Не сознавая того, он уже приобрел привычку бывалого воина – знать все о месте, где, быть может, придется принять бой. А может – и бежать отсюда во все ноги. Несмотря на недавние подвиги, юный охотник не возгордился, ибо помнил слова учителя о том, что гордыня – первый шаг к поражению.
На небольшой площадке перед гостиным домом о чем-то громко вопил, вздымая руки к небу, высокий жилистый человек в добротных дорожных одеждах. Его с равнодушием слушали два парня, одетых поплоше. Они чем-то неуловимо напоминали первого. Четвертым в этой компании чуть в стороне стоял старик, весь облик которого можно было выразить одним словом – аккуратный.
Небольшая подстриженная бородка, небогатый опрятный наряд, маленькая шапочка с искусно накрученной на ней толстым слоем шелковой материи – подобной той, что носил на талии мастер Ли, а главное – умные печальные глаза.
– Он многое повидал, – решил Свет, подходя именно к нему и спрашивая, – мир тебе, добрый человек; о чем сокрушается этот, несомненно, очень почтенный торговец?
Вид последнего недвусмысленно указывал на род его занятий. Старец воззрился на охотника с некоторым удивлением.
– Понятно, – весело подумал Свет, – не ожидал такой почтительности от юнца, разгуливающего по свету с луком за плечами, – может, ты не будешь удивляться, когда узнаешь, рядом с кем я прожил последний месяц?
Незнакомец тоже поклонился:
– Меня зовут Би Рослан, – не стал чинится он, первым представляясь молодому охотнику.
– Свет, – коротко представился охотник.
– Мир и тебе, Свет! Почтенный Алмазар сегодня лишился своей охраны. Нет, – поправился он почти весело, – самому ему ничего не грозит. Он лишился охраны своего товара. Четверо бездельников покинули нас сегодня, заявив, что купец слишком мало платит им.
– Слишком мало?! – подскочил к ним Алмазар, сразу переходя на понятный Свету дуганский, – да они съели и выпили больше, чем я заработаю, продав весь свой товар. Да еще по золотому в счет оплаты получили – как раз вчера. И покинули, когда должна была начаться настоящая работа.
– А далеко ли вы путь держите, почтеннейший? – задавая этот вопрос, Свет прикидывал, не присоединиться ли ему к каравану – хотя бы на время.
Проигрывая при этом в скорости и времени, он, несомненно, выигрывал в безопасности. Да и ненужных вопросов и подозрений от патрулей, которые шныряли по всему Хурасану, тоже можно было избежать.
Алмазар уже отскочил, продолжая угрожать кулаками ни в чем не повинному небу.
За него ответил старик:
– Мы держим путь в Шахрихан.
– А будет ли ваш путь пролегать мимо города, именуемого Зеленградом.
– Мы будем проезжать мимо некогда славного Зеленграда.
Свет не стал заострять сейчас внимания на этом достаточно нелестном эпитете, которым наградил Би Рослан столицу его предка.
– Тогда, может быть, почтенный Алмазар возьмет меня охранять его товары?