Читать интересную книгу Свет далекой звезды. Книга первая - Василий Лягоскин

Единственное, на что он мог рассчитывать – на громадный вес, выдержать который нормальному человеку было просто невозможно. А Свет и не стал проверять свои возможности – пока. Он разомкнул железные объятья и ухватил здоровяка за ворот рубахи, наматывая ее на кулак так стремительно, что соперник едва успел протолкнуть в себя единственный глоток воздуха. Другая ладонь Света так же неумолимо наматывала штаны в районе паха – до тех пор, пока из уст здоровяка не вырвался тот самый глоток – в виде сиплого писка, такого же беспомощного, как у рыночного шулера.

Охотник посчитал, что соперник достаточно надежно зафиксирован, и взял вес – громадная туша взметнулась вверх и застыла. Может, охотник дал время зрителям полюбоваться на эту картину; по крайней мере бросок, достойный героев древности, он совершил не сразу. А когда здоровяк наконец полетел в вонючий канал, зрителей было уже меньше – «счастливчик» испарился в темном переулке.

Великан упал в воду, подняв целый фонтан брызг. Еще выше полетели, достигнув высоких берегов, жутко пахнущие комки. Здоровяк не стал залеживаться в такой водичке. Он тяжело поднялся и пошел, качаясь, по колено в мутной жидкости, которую водой не хотелось даже называть. Он пошел вдаль, не так опасаясь повторного падения, сколько понимая – в этом месте он никак не сможет взобраться на берег по скользким стенкам канала.

Казалось, вид великана с безвольно поникшими плечами занимает все внимание охотника. Однако в тот момент, когда нож атамана, подкравшегося сзади, готов был вонзиться в спину противника, Свет плавно перехватил его руку и сдавил ее с такой силой, что острый клинок сам выпал в подставленную ладонь. Молодой охотник на время отпустил одноглазого, тут же схватившегося за раздавленную ладошку, и поднес его собственный нож к глазам – сейчас совсем не насмешливым. Глаза атамана были пустыми и в то же время обещающими немыслимые страдания обидчику.

Однако в них плеснулся ужас, когда Свет холодно усмехнулся и принялся отламывать пальцами от ножа – от крепкого стального лезвия – кусок за куском. Они полетели туда же – в канал – и часть из них достигли спины великана, который отреагировал лишь тем, что втянул испуганно голову в плечи и ускорил шаг. Вслед за ними полетела рукоять, не достигшая здоровяка, а затем так же легко стали ломаться, неприятно лопаясь, пальцы атамана. Покончив с последним, десятым, пальцем, Свет резко отвернулся от остроглазого, который наконец потерял сознание.

Всадники продолжили путь в молчании. Наконец Свет повернулся к историку:

– Ты считаешь, что я слишком жестоко обошелся с ним?

– Да! – не отвел взгляда Би Рослан.

– Нет, – покачал головой охотник, вспомнив пустой взгляд прирожденного садиста, – этот человек – убийца, поверь мне. Он будет убивать, пока может… Теперь уже не сможет, – уточнил он.

– Лучше бы ты убил его! – вырвалось у старика.

– Вот с этим я согласен, – кивнул Свет, делая движение руками, словно собираясь повернуть назад коня.

– Я имел в виду, что ему теперь только милостыню просить, – Би Рослан ткнул пятками в бока Дружка, преграждая высокому коню дорогу.

– Что ж, – согласился с ним младший товарищ, – нищих тут много; одним будет больше. По крайней мере, хоть один будет настоящим, – он имел в виду, что множество увечных, выставлявших напоказ окружающим свои страшные раны, могли смыть их в первом же ручье, – к тому же куда почетней быть попрошайкой, чем убийцей.

Би Рослан вдруг звонко рассмеялся, представив Света за этим почетным занятием. Напряжение, державшее обоих, отпустило, и вскоре историк стучался в калитку, ведущую к домику ученика.

Препровожденный в большую светлую комнату, в которой мебели было – лишь низенький столик да стопка одеял в нише, учитель засыпал ученика вопросами, не замечая того, что сразу бросилось в глаза Свету. Младший, но гораздо более наблюдательный товарищ, сразу заметил – Би Насими отвечает учителю любезно, но в некоторой растерянности.

Охотник низко поклонился вошедшей в комнату женщине, оказавшейся хозяйкой дома. Салима, жена Би Насими, по обычаю своей родины прикрывала нижнюю часть лица белым платком. На гостей поверх него смотрели усталые глаза.

Свет достал из-за пазухи чистый платок и расстелил его на столике. Все удивленно следили за его манипуляциями. А охотник высыпал на платок содержимое сумки со словами:

– Не будет ли нескромно с моей стороны попросить хозяйку этого дома устроить в честь нашей встречи небольшой праздник?

Побледневший хозяин пошевелил пальцами горку мелочи. Среди медяков тускло блеснул золотой. Би Насими, заворожено уставившийся на деньги, вытянул тяжелую монету из кучи.

– С такими деньгами опасно ходить на базар, – протянул он монету Свету.

Тот сжал ладонь хозяина в кулак, оставляя монету внутри.

– Расскажи своему ученику, как легко нам досталось это золото, – повернулся он к Би Рослану.

Потом он потоптался и вышел из дома в небольшой дворик – чистый, но тоже лишенный утвари.

– Не многого стоит правитель, – подумал охотник, – в государстве которого бедствуют ученые люди…

После ужина, закончившегося поздней ночью, гости беседовали с хозяином. Маленькие пиалы чая служили теперь не средством для утоления жажды, а непременным атрибутом общения, принятым на родине двух ученых. И хотя Би Насими давно покинул родную землю, обычаи рода не забывал. Отхлебнув маленький глоток остывшего напитка, он сказал:

– Если бы меня попросили назвать Великого князя славинов одним словом, я бы сказал про него – трус. Он так боится заговоров и убийц, что почти не появляется из замка, не замечая, как страдает его народ и разваливается государство.

– А что, у него нет мудрых советников? – поинтересовался Би Рослан.

– Советников? – переспросил ученик, – мудрые люди есть везде. Однако князь Ольгин не слушает их. До его ушей достигают лишь слова тех, кто выкрикнет: «Слово Великому князю!».

– «Слово Великому князю!», – повторил теперь Свет, – и что это означает?

– Это означает, что выкрикнувший эти слова раскрыл очередной заговор.

– И тогда…

– И тогда в пыточные подвалы тащат людей – виновных, а чаще ни в чем не повинных. Только в руках палачей почему-то все становятся преступниками.

– И много таких… доносчиков – со словом князю, – помрачнел Свет.

– Поначалу было много – ведь по новому закону им отходила половина имущества «преступников». А потом… А потом доносчиков стали находить в канале, с перерезанным горлом. У каждого осужденного ведь были братья, дети, другие родичи. Сейчас желающих разбогатеть не осталось.

Разговор перешел на другие, не такие мрачные темы; историки стали вспоминать дела минувших дней, а Свет отправился спать.

Наутро он, не вняв словам встревоженного Би Рослана, отправился в замок Великого князя, где, быть может, его ждали доспехи предка. Вскоре он, пешком дойдя до дворца, решительно застучал по кованым воротам. Никто ему не открыл. И тогда прозвучали заветные слова: «Слово Великому князю!». Ворота тут же заскрипели, отворяясь ровно настолько, чтобы охотник смог протиснуться внутрь.

Во дворе – огромном и пустынном, если не считать стрелков, направивших оружие на него с галереи, опоясавшей стены замка изнутри – его встретил невысокий человек в строгих темных одеждах. Он, не говоря ни слова, провел Света до другого – одетого немного пышнее, но такого же неразговорчивого. Такая эстафета закончилась на пятом сановнике, оказавшимся главным советником князя Ольгина. Еще раз прозвучал пароль, и вельможа, тоже не став интересоваться предметом доноса, повел охотника под конвоем сразу четырех воинов при саблях и копьях в святая святых замка – тронный зал.

Охотник так же молча дошел до больших, украшенных золотым орнаментом двустворчатых дверей и остановился, словно ожидая, что его громко представят правителю – подобно послу соседнего государства. Но, получив увесистый тычок древком копья от стражника, сам вошел в открытую дверь. Впрочем, на стражника он не обиделся – тот исполнял свою работу как мог.

В противоположной части зала, на троне, представлявшем собой деревянное резное кресло с очень высокой спинкой, сидел Великий князь славинов. В верхней части этой спинки – прямо над головой сидящего человека – сияло искусно подсвеченное золотое солнце. Человек – Великий князь Ольгин – оказался немолодым, когда-то красивым мужчиной с землистым, бледным от редкого появления на солнце лицом. Свет искал в нем черты Владимежа, и не находил их.

Князь вдруг встал с трона, что уже было невиданным для охранников, которые зашевелились за спиной охотника, и пошел к дверям – навстречу остановившемуся гостю. Свет не знал, что за его спиной, где вместе со стражниками оставался советник, на стене висел портрет, освещаемый солнцем так редко, что лицо Владимежа на нем видел в последние годы лишь князь. А теперь в дверь вошел человек, словно сошедший с этого портрета!