Я — чудовище. Я наглым образом беру то, что мне не принадлежит. Я хочу Фрею сильнее всего на свете — это слабое, но оправдание. Вот такое я безвольное существо. Но я устал бороться с собой.
Мои руки истосковались по ее телу. Губы соскучились по ее вкусу. Какое же наслаждение снова ощутить эту гамму эмоций! Касаться Фреи, целовать ее и получать в ответ ее отклик.
До чего жаль, что приходится скрываться и не видеть ее. Но тем интереснее изучать друг друга — дотрагиваться в полной темноте, гладить, знакомиться с чужим телом. Еще пара таких ночей, и я смогу высечь фигуру Фреи из мрамора по памяти.
Да, я всерьез думал о продолжении наших встреч. Я слишком увяз в этом сладком обмане, чтобы отказаться от него. Разве что отрубить себе руки, чтобы не тянулись к ней. Выколоть глаза, чтобы не искали ее в толпе. Проткнуть сердце, чтобы не колотилось бешено при встрече с ней. Только так этому можно положить конец.
Фрея окончательно и бесповоротно завладела мной. Она стала дурманом, без которого я уже не мог существовать. Я был зависим от нее. Мне требовались все новые и новые дозы Фрейдис Альдвин. Без них я долго не протяну.
Когда она была подо мной, а я — в ней, все казалось таким правильным. Именно так все должно быть.
Я пил дыхание Фреи мелкими глотками. Не торопился, растягивая удовольствие для нас обоих. Каждое движение ей навстречу наполнено блаженством, каждое движение от нее — маленькая смерть.
Я хотел сказать ей так много. Что она мне нужна, что я схожу с ума. Хотя бы просто прошептать ее имя. Но мне нельзя. Если заговорю, пути назад не будет. Она мгновенно меня узнает.
Я догадываюсь, какой будет ее реакция. Фрея точно не обрадуется подмене. Она не из тех, кто без зазрения совести изменяет мужу. Подобное поведение не вяжется с ее чистотой. А она именно такая — чистая, благородная. Это я сплошная грязь. И прямо сейчас я пачкаю Фрею.
Она проклянет меня, если правда всплывет наружу, и будет права. Я и так уже проклят: заживо варюсь в котле похоти.
Пот градом катился по спине, щекоча кожу. В ушах стоял шум от бешено колотящегося сердца. Спираль наслаждения сжималась. Еще немного и сорвется, выстрелив по телу волной ни с чем не сравнимого удовольствия.
Я двигался все быстрее, пик был близок. Я прижался губами к виску Фреи и прошептал беззвучно:
— Люблю тебя.
Фрея, конечно, ничего не слышала. Ведь я не издал ни звука. Но я больше не мог держать это в себе. С каждым вздохом моя привязанность к ней крепла.
Мои чувства к этой женщине полны отчаяния и боли. Они делают меня уязвимым, они приносят мне страдания, но я ни за что не откажусь от них. Я уже не смогу без Фреи. Эмоции, мысли, сама жизнь — все завязано на ней. Я задыхаюсь в этой агонии чувств. Возможно, однажды они погубят меня, но это будет сладкая смерть. Я с радостью ее приму из рук Фреи.
И вот волна удовольствие унесла нас обоих. С Фреей всегда так — невыносимое животное наслаждение обрушилось на меня подобно цунами. По позвоночнику пробежала судорога, мышцы задрожали от напряжения. Я взорвался, рыча и выгибаясь в пояснице, проникая еще глубже, до самого упора. А после еще долго дрожал от пережитого, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.
С той ночи все и началось. Я словно прыгнул с обрыва и полетел. Мне казалось, что вверх — к небесам. Но, по правде говоря, это было падение. Земля неукоснительно приближалась. Это был вопрос времени, как скоро все рухнет, и я разобьюсь.
Быть с Фреей стало главной моей потребностью. Я мог легко перенести голод и жажду, но не разлуку с Русалкой.
Днем приходилось держаться в стороне. Делать вид, что все как прежде, нас ничего не связывает. Харальд не должен был заподозрить, что я наношу визиты его жене. Если это случится, все пропало. Молчать он не станет.
На мнение самого Харальда и матушки, а также всех прочих, мне было плевать. Я боялся огласки лишь по одной причине — Фрея все узнает и окончательно отвернется от меня. Только это меня и страшило.
Мне было больно на нее смотреть. Больно от желания обладать ею, забрать себе, заклеймить. Страсть сжигает изнутри. Каждый день, каждый час, каждое мгновение я пылаю в этом костре. Когда Фреи нет рядом, он немного затухает, но не гаснет полностью. Стоит ей оказаться рядом, и пламя вспыхивает с новой силой. Я ничего не могу с этим поделать. Моя реакция на Фрею за пределами моей власти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Меня пугает это бессилие. Впервые я настолько не контролирую свою жизнь, свои реакции. Да что там, себя самого!
Если дни были наполнены самоконтролем, попытками не выдать себя напополам с тоской по Фреи, то ночи принадлежали мне. Я ждал их, предвкушая новую встречу с женой брата. Я упивался каждым мгновением наедине с ней. Но мне было мало.
Мне казалось, так я получаю желаемое — тело Фреи. Но, как вскоре выяснилось, я хотел большего. Нет ничего хуже, чем любить женщину, которая никогда не будет твоей. Даже беря ее, я понимал, что она отдается другому. Это сводило с ума.
Все ее поцелуи были украдены мной. Ее стоны предназначались другому. Мыслями и чувствами она была не со мной. В момент нашей максимальной близости Фрея по-прежнему оставалась чужой.
Желая все большего, я начал оставаться с ней и после близости. Сперва просто лежал рядом, вслушиваясь в ее постепенно успокаивающее дыхание. Она засыпала, а я как преданный пес сторожил ее сон. Уходил до рассвета, чтобы не быть пойманным.
Но однажды я уснул. Рядом с Фреей так легко было расслабиться, и я поддался этому ощущению покоя. Это было ошибкой. И она чуть не стала роковой.
Я проснулся от настойчиво лезущего в глаза света. Еще не придя в себя окончательно, потянулся к балдахину над кроватью, чтобы задернуть его и спрятаться от солнца. Но, двинувшись, понял, что кто-то лежит на моей руке.
Глаза тут же распахнулись. Я повернулся и замер в ужасе — на моем предплечье покоилась голова Фреи. Золотые волосы разметались по подушке. Солнечный зайчик скользнул по ее лицу и остановился на губах. Нарочно подсветил их, как будто я и без того мало о них думаю.
Русалка спала. Но мое неосторожное движение уже ворвалось в ее дрему. Ее ресницы задрожали, предвещая скорое пробуждение. Миг-другой и Фрея откроет глаза. Первое, что она увидит — я в ее постели. Я прямо услышал ее крик ужаса.
Времени на нежности нет. Надо действовать. Немедленно.
Пришлось грубо выдернуть руку из-под Фреи. После чего я вскочил на ноги и быстро направился к двери, попутно подбирая свою одежду. Это было не так-то просто. Ночью я не особо заботился о том, как именно раздеваться. Просто чудо, что я до сих пор не оставил в спальне Фреи свои вещи.
— Харальд, — донесся сонный голос с кровати.
Я к этому времени был уже возле двери. Не знаю, смотрела Фрея на меня или нет. Я не оборачивался, надеясь, что со спины она меня не узнает. Открыв дверь, я выскочил в коридоре как был, то есть без ничего. Вся одежды была у меня в руках.
В это раннее утро замок еще спал. Я быстро добрался до своей спальни и только там перевел дух. Бывало, я сбегал в спешке от мужей своих любовниц, если они возвращались не вовремя. Но от женщин мне еще бегать не доводилось.
Одним богам известно, что теперь будет. Если Фрея меня узнала, это конец. Нашим встречам уж точно. А я так плотно подсел, что вряд ли протяну без них.
Глава 19. Ужасное открытие
Моя жизнь в последнее время походила на диковинный сон. Муж навещал меня практически каждую ночь. В темноте спальни он был страстным и ненасытным. Дарил мне неземное наслаждение. А днем все менялось в худшую сторону.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
При свете Харальд по-прежнему сторонился меня. Мы практически не виделись. Разве что обменивались дежурными фразами на людях.
Глядя на этого холодного отчужденного человека, я не могла поверить, что он тот страстный мужчина, что навещает меня по ночам. Я бы заподозрила неладное, если бы не была уверена на сто процентов: в первую брачную ночь со мной был тот же самый человек — мой муж.