который способствует такому сдвигу в восприятии:
Представьте, что умелый мясник или его ученик зарезал корову и, разделав её по частям, сел у перекрёстка, также и монах созерцает это тело, вне зависимости от его положения и состояния, как состоящее из элементов: «В этом теле есть стихия земли, стихия воды, стихия огня, стихия воздуха» [5].
Хотя образ разделанной коровы (выглядит не очень-то по-буддийски!) может показаться весьма отталкивающим, Пробудившийся всего лишь обращается к обыденным сюжетам повседневной крестьянской жизни, чтобы прояснить глубокие истины Дхаммы. Даже в современной Индии циклы рождения, жизни и смерти происходят открыто, прямо на улицах. Их не прячут и не приукрашивают, как часто бывает на Западе.
Почему Будда прибегает к этому примеру? Пока тело коровы сохраняет целостность, неважно, живая она или мёртвая, мы продолжаем называть её коровой; но как только её тело разрезают на куски, чтобы продать в качестве мяса, представление о корове тут же исчезает. Этот образ, хотя он может вызывать неприятные чувства, призван показать, что происходит, когда мы переживаем тело исключительно как соединение элементов. Мы начинаем отходить от представления о том, что являемся существом или личностью. Нечто подобное происходит, к примеру, когда мы выполняем медитацию при ходьбе и просто чувствуем, как возникают и исчезают ощущения, вызванные различными элементами. В этот момент отсутствует ощущение устойчивого тела, есть лишь переживание ощущений в пространстве и их осознание.
В одном из великих буддийских комментариев V в. н. э., который называется «Путь очищения», разъясняется воздействие такого созерцания элементов.
Тот бхиккху, который преданно распознаёт четыре элемента, погружён в пустоту и устраняет восприятие живых существ… Поскольку он освободился от восприятия живых существ, он покоряет страх и ужас, покоряет восторг и отвращение (скуку), его не радуют и не расстраивают приятные и неприятные вещи, и как того, кто обрёл великое постижение, его ожидает либо сфера бессмертия, либо счастливая судьба [6].
Относительная и абсолютная истина
Практика созерцания элементов открывает врата к пониманию двух взаимосвязанных принципов, которые определяют суть мудрости буддизма на протяжении двух с половиной тысяч лет. Это принципы относительной и абсолютной истины. Хотя в Сатипаттхана-сутте эти истины сами по себе не фигурируют, различные наставления, даваемые в этой беседе, прямо указывают на два этих уровня понимания.
Относительная истина – это привычный мир, где есть субъект и объект, я и другой, рождение и смерть. Все знакомые нам переживания жизни выражают эту истину. Абсолютная истина описывает этот же мир иным образом. На уровне абсолютной истины нет разделения на субъект и объект – по существу, здесь вообще нет «вещей». Глубочайший аспект этой истины – то, что непроявлено, несотворено, не рождается, не умирает.
Чтобы понять, как соотносятся между собой эти две истины, представьте, что вы находитесь в кинотеатре и смотрите фильм, который полностью вас захватывает. Вы можете почувствовать счастье, печаль, волнение или ужас; это зависит от сюжета фильма. Теперь представьте, что вы отвлекаетесь от происходящего и замечаете, как изображение проецируется на экран. Вы понимаете, что на самом деле на экране нет ничего, кроме игры цветовых и световых пятен. Никто по-настоящему не влюбляется и не умирает. Однако когда нас захватывает сюжет, всё это ощущается как несомненная реальность. Пойдём ещё дальше: что произойдёт с переживанием самого света, если не будет предмета, на котором он может проявиться, – экрана или хотя бы частиц пыли в воздухе? Свет остаётся незаметным в отсутствие освещаемого объекта.
На относительном уровне мы живём, действуем и общаемся друг с другом как отдельные существа, со своими сюжетами и историей жизни. На абсолютном уровне отсутствует самость, «Я», здесь нет никакой отдельности. Всё есть игра преходящих, изменчивых элементов. В Суттанипате, одном из древнейших собраний наставлений Будды, он открыто разъясняет, как стать свободным:
Устрани то, что прошло, не ожидай ничего от будущего. Если ты не цепляешься за то, что возникает в настоящем, ты будешь оставаться безмятежным. Тот, кто не лелеет всю эту совокупность ума / тела в качестве «своей», и тот, кто не скорбит о несуществующем, поистине не переживает утрат. Такой человек никогда не думает: «Это моё» и не думает: «Это принадлежит другому»; не находя ничего, что кому-либо принадлежит, и понимая: «Нет ничего моего», он никогда не скорбит (Аттаданда-сутта) [7].
«Не скорби о несуществующем». Через созерцание элементов мы обнаруживаем уровень, на котором ни «Я», ни «самости» просто не существует. На этом уровне мы поистине освобождаемся из омута жизненных драм. Это превосходно иллюстрирует одна история. Его Святейшество Шестнадцатый Гьялва Кармапа, один из великих тибетских мастеров прошлого века, умирал от рака в одной из больниц Сиона (Иллинойс). В последние дни жизни он был окружён учениками и последователями, которые оплакивали потерю своего великого учителя. Рассказывают, что однажды Кармапа обратился к ним с такими словами: «Не переживайте, ничего особенного не происходит». Для пробуждённых существ нет того, кто рождается или умирает. Всё это – лишь сюжет на экране.
Здесь также следует проявлять определённую осторожность: у человека, который ещё не обрёл истинной свободы, может возникнуть привязанность к этой абсолютной точке зрения. Мы можем попасться в ловушку такой позиции – думать, что всё лишено сущности, ничто не является по-настоящему важным; так мы можем застрять на уровне ограниченного понимания, отвергая необходимость практики и переставая понимать, что такое «десять тысяч радостей и десять тысяч печалей», о которых говорили древние даосы.
Нагарджуна, живший во II в. н. э., один из величайших буддистов Индии, указывал на эту опасность: «Печально видеть тех, кто по заблуждению верит в материальную, вещественную реальность, но гораздо печальнее видеть тех, кто привязан к пустоте» [8]. Ньошул Кхен Ринпоче, знаменитый мастер дзогчен, обучивший практике медитации многих европейцев, также рассуждает о возможной опасности привязанности к пустоте:
Тем, кто верит в вещи, могут помочь различные виды практики и искусные средства – но тем, кто оказался в бездне пустоты, почти невозможно вернуться обратно, поскольку нет никаких перил, ступеней, нет постепенного развития, нет ничего, что можно сделать [9].
Зрелая духовная практика предполагает понимание единства относительного и абсолютного уровней, каждый из которых дополняет и выражает другой. Совершенствование так называемых четырёх божественных обителей – любящей доброты, сострадания, сорадования и невозмутимости – полностью основывается на концептуальном уровне бытия: «Пусть все существа будут счастливы. Пусть все существа будут свободны от страдания». В то же время чем глубже мы понимаем принцип отсутствия самости, тем более свободными и спонтанными становятся эти состояния ума. На относительном