незнакомы.
Мы с этим типом вместе ходили в школу, я встретился с ним в то лето, когда работал на укладке асфальта, мы были шапочно знакомы? Этот молодой человек наблюдал за звездами?
На тело в зеркале давно не светило солнце. Последний раз я загорал семнадцать лет назад. Тогда был необычно жаркий июньский день, семнадцать градусов в тени, так что я в одних плавках мастерил для Гудрун ящик, в который она собиралась посадить десять кустиков клубники. Я не лежу, потому что я homo erectus, человек выпрямленный, который постоянно чем-то занят.
Гудрун загорает рядом с клубничной грядкой, рыжеволосая и порозовевшая, веснушки постепенно слились с кожей. Иногда она приподнималась, чтобы смазать ту или иную часть тела маслом от солнца. В руках у нее книга, она читает по несколько строк, в промежутках закрывая глаза. Рядом куст, и Гудрун оказывается в его тени, ей приходится встать и перелечь подальше.
Я включаю свет в новом номере. Все лампы в порядке. Совсем скоро темнота, словно шерстяным одеялом, накроет город и похолодает. Лает собака; та трехлапая? Потом картинки исчезают.
Чем же заняться, пока не засну?
Беру один из дневников и сажусь на кровать. Нас здесь двое, тогдашний я и нынешний я, юноша и мужчина средних лет.
Вот что пишет двадцатилетний парень: Спасибо за жизнь, мама. Почему не папа? Благодарю маму за то, что родился, девушек — за то, что спали со мной. Я мужчина, который всегда благодарит.
Листаю дальше.
Мама говорит, что хотела дочь.
Я бы тоже хотел иметь сестру. Вместо этого у меня были подруги. С ними я спал. Судя по записям в дневнике, с четырьмя в неделю.
За исключением этого я имею весьма туманное представление о том юноше, который описывает облака и тела. Однако у нас с ним явно есть одно общее: он не больше моего знает, кто он.
Я еще не порожден, написано четкими буквами под датой 24 октября.
За несколько страниц до этого красивой штриховкой зачеркнутое предложение, но прочитать его вполне можно: Как я появился на свет?
Наряду с буквами К., А., Л., С. и Г., в записях регулярно встречается Н. Мне не приходится долго вчитываться, чтобы сообразить, что это не девушка, с которой я переспал. В одном месте Н. назван полным именем — Фридрих Ницше. Судя по датам и цитатам, я целый год читал «По ту сторону добра и зла». В тот год я как раз учился в университете. Дневник, похоже, служил блокнотом.
То, что останется от его «личности», покажется ему случайным и в основном надоедливым. Настолько он изменится и превратится в отсвет чужих образов и событий. С большим усилием он вспоминает самого себя, и в большинстве случаев ошибочно. Он склонен заблуждаться насчет себя и других, не понимает своих собственных потребностей.
Обращаю внимание, что смерть появляется практически на каждой третьей странице, а вместе с ней и удивительный опыт страданий.
Через два дня после папиной смерти я записываю: Люди умирают. Другие люди. Человек тоже умрет. Под «человеком» я имею в виду себя. Я умру. Потому что жизнь такая хрупкая. Если у меня родятся дети, они тоже умрут. И в эту минуту меня не будет рядом, чтобы держать их за руку и утешать.
Четырнадцатого апреля год спустя:
В наших широтах многие сводят счеты с жизнью по весне. Не могут смириться с тем, что мир возрождается. Что всё, кроме них самих, начинается снова.
Он, в сущности, неплохой парень. Бесхитростный и доброжелательный. Замечаю, что описания погоды и облаков постепенно сменяются беспокойством об экологической обстановке, записями об истощении озонового слоя, парниковом эффекте и глобальном потеплении. Ледники отступают и исчезают. Через несколько десятилетий этого источника пресной воды в мире не будет.
Что бы я сказал этому мальчику сегодня? Например, если бы он был моим сыном?
Переворачиваю страницу.
На самом верху написано:
Я больше не верю в Бога; боюсь, и он больше не верит в меня.
Быстро пролистываю дневник.
На предпоследней странице узнаю, что тогдашний я сдал кровь.
Пошел в донорский пункт и сдал кровь.
И строчкой ниже два слова: Кружится голова.
Посещение донорского пункта стало поводом для двух примечательных перечислений на последней странице.
Список мест, где я этим занимался: кровать (А., К., Л., Д., Г., С.), кладбище (Е.), машина (К.), лестничная клетка (X.), ванная (Л.), дача (К.), бассейн (С.), кратер вулкана (Г.).
И сразу после него:
Список мест, где я этим не занимался: донорский пункт, галерея, полицейский участок и т. д.
Я закрываю книгу и выключаю свет. Какое воспоминание выбрать в ожидании темноты? Мы с Гудрун Лотос катаемся на карусели (она выбрала единорога), а ее мама, моя жена, машет нам рукой, пока все кружится и мир расширяется со скоростью света. Мы машем ей в ответ. Затем мир снова успокаивается и съеживается до небольшого просвета, пока не гаснет, пока не погасну я.
Удивительный опыт страдания пробуждает надежду
Я приехал без сменной одежды, взяв лишь рубашку, висящую теперь на вешалке в шкафу. Что же побудило меня не брать с собой никакой одежды? Приношу красную рубашку и надеваю ее.
Провожу рукой по подбородку. Побриться или нет? Я не брился уже четыре дня.
— В гостиничном магазине должны быть бритвы, — говорит Май.
Звоню в колокольчик и жду, пока появится парень.
— Май сказала, что у нас есть бритвы? — переспрашивает он, выслушав меня.
На нем худи и джинсы. Он без белой рубашки, но в его волосах я замечаю белую пыль, словно кто-то посыпал их мукой. Он вынул наушники из ушей.
— Да, она упомянула гостиничный магазин.
— Там всё в войну упаковали. Это было еще до меня, — добавляет он после некоторого размышления.
Открывает ящик, роется в нем и в конце концов достает связку ключей.
— Думаю, они от кладовки. — И знаком указывает мне идти за ним.
Я следую в коридор за стойкой, затем вниз по лестнице к запертой двери.
Чтобы найти нужный ключ, ему требуется некоторое время.
— Кладовка должна быть здесь, — объясняет он, подбирая ключи.
Открыв двери и нащупав выключатель, парень удивился не меньше моего.
Комната довольно большая, без окон, забита самыми разными товарами. Сувениры и подарки на стеллажах и в коробках на полу. Посередине — две подставки, одна с открытками, другая с солнечными очками. На полках стопки плавок с ценниками, очки для плавания, игрушки, надувные круги и нарукавники, полотенца. Мой взгляд приковывают сдувшиеся круги ярких цветов,