максимально честные отношения.
– Пятница-развратница. Тусняк лайтовый намечается. Пошли. Полозкову твою послушаем. У меня патефон есть.
Саша усмехнулась. Как-то сама ему проговорилась. Декламировала стихи поэтессы. Сафронов ей даже подарил пластинку с альбомом Полозковой, настоящий винил, которую ей не на чем было слушать.
– Этим меня не заманишь, – девушка изобразила твердость.
– А тройничком? – Сафронов натянул уголок губ на правую щеку и показал желтый полуоскал.
Золотов нахмурился. Саша остановилась и быстро переводила потерянный взгляд с одного на другого.
– Что? – слетело с губ. – Что это?
– Ну, ты целка, Фомина.
Теперь оба парня рассмеялись.
– Ты офигел?! – до нее, наконец, дошло.
Девушка вытаращила глаза – оттуда посыпался стыд и злость. На Золотова ей смотреть было неловко, поэтому она впилась в ухмылку Сафронова. Тот невозмутимо вскинул брови.
– А че? Вы ребята симпатичные. Я вас обоих так удовлетворю, реально будете high[6], – парень вытянул шею, чтобы через Сашу посмотреть на Золотова. – Ты как к групповухам относишься?
Саша бесилась на то, что ее ставили в эту неловкую ситуацию помимо воли. Еще и при всех однокурсниках. Они шли тесной толпой по коридору к выходу. Студенты вокруг все прекрасно слышали. Тоня, Катя, Лужин и Петровский обернулись разом.
– Вообще нормально, но не в таком составе, – ответил Золотов без спеси или смущения, как будто они обсуждали поход в кино.
– А че? Сашка не понравилась? – Сафронов глянул на девушку. – Ты не смотри, что она такая… дощатая. Там, под этим, все есть. Нормально.
Он оттянул ей низ кофты и приподнял до пупка. Саша с силой хлестанула его по руке. Гена зашипел от боли и обхватил побитую кисть другой. Ее еще смущение не отпустило, а возмущение уже накрыло по самую макушку. Она опять просто тяжело дышала не в силах что-либо внятное произнести и качала головой в стороны, словно набирала мощности для взрыва.
– Я видел, – Золотов усмехнулся и заставил ее закипеть. Только свистка не хватало. Ярость выходила почти беззвучно.
– Не, ну, если тебя бабы ваще не интересуют, на крайняк, можем и дуэтом. Но поверь, с Сашкой будет веселее. Мы ей там чакры раскроем, как надо…
Кто-то из прохожих засмеялся.
– Хватит! – наконец, Саша высвободила гнев и резко дернула руками вниз. Зажмурилась, пытаясь мыслить здраво, чтобы не опозорить себя еще сильнее, хотя кулаки так и чесались накинуться на Сафронова, выбить эту дурь, отомстить за себя. – Я свои чакры абы кому раскрывать не позволю!
– Вишь, какая бойкая, – игнорируя Сашино бешенство, Сафронов подмигивал Золотову.
Тот помотал головой.
– Спасибо за предложение. Я соло.
– Ай, ты, красава, – Сафронов дал Золотову пять и пропел как будто всем известную песню, которую на самом деле сочинял на ходу. – Никто и никогда не любил меня так, как моя рука…
Золотов прикрыл глаза ладонью – изображал стеснение. Парни ушли вперед.
– Гена, дебил, какой срам! – крикнула им вслед Саша.
Она намеренно осталась на месте. Ждала, когда жар спадет. Лоб уже покрылся испариной. И в пальцах кололо от досады.
– Пиши, если передумаешь, мурзик, – Сафронов даже не обернулся, просто вскинул руку вверх – попрощался.
Тоня с Катей вежливо дали ей остыть и ждали у выхода в холле. Лужин с Петровским побежали догонять Сафронова. Подслушали, что намечается туса.
– В долг больше не даю, – деловито отвечал Гена. – И цены поднялись на двадцать процентов.
– Че так сильно? – удивился Петровский.
– Логистика дорожает.
Саша долго стояла в коридоре, пропускала однокурсников вперед. Те в целом тоже привыкли к откровенности Сафронова, но сегодня был выход даже за его рамки. Миронова смерила Сашу непонятным взглядом. Все там было: и презрение, и злорадство, и претензия.
– Не обращай внимания, Сафа же всегда дичь гонит, – успокоила подругу Катя.
Ее ровный тон настраивал на баланс.
– А я бы попробовала. Там же Золотов! Когда еще с таким красавчиком высветится шанс, – Тоня смеялась не краснея. – А Сафу можно и потерпеть.
Саша выразила скепсис на лице и рассмеялась громко. От стресса. Непристойные предложения ей никогда не поступали, потому она не знала, как на них реагировать. Не столько оскорбилась, сколько просто растерялась. И бесилась, что Золотов это видел. Потом вспомнила и поразилась, как тот на все равнодушно реагировал. Ей захотелось иметь такую же выдержку.
* * *
Саша сильно боялась опоздать на семинар и пришла аж за полчаса. «Зря отказалась от маминой каши», – досадовала, когда была уже на месте, и пыталась утихомирить желудок. В гостинице имелся дорогой бар, где подавали мизерную чашку кофе за огромную цену, но за неимением альтернатив девушка купила эспрессо и сырники.
– Приятного аппетита, – раздался над головой голос Золотова.
– Не чавкай, рыжая. Еду никто не отберет, мы на шухере, – Сафронов, как всегда, издевался.
Сашу они застали врасплох, но она отреагировала стойко. Могла бы поперхнуться, но успела проглотить последний сырник. Зато кофе капнула на розовую блузку в районе правой груди и на юбку прямо в области паха. На деловые семинары девушка всегда наряжалась в классическом стиле, придавала себе солидности. Лена Афанасьевна учила ее, что на таких встречах надо быть ухо в остро и рукой на пульсе, чтобы однажды удачно оказаться в нужное время в нужном месте и попасться на глаза нужным людям. «Так и работает нетворкинг», – говорила наставник. Саша внимала и следовала советам.
Беситься на парней из-за посаженных капель решила не здесь. В холле собрались серьезные люди. Многие практикующие журналисты из известных изданий посещали подобные семинары. Опытные непосредственно участвовали, помоложе – их слушали и перенимали знания. Студенты и на тех, и на других смотрели с восторгом, по крайней мере, Саша.
Она медленно прокрутилась на барном табурете от стойки к залу и уставилась на парней с кислой миной. Оба молодца выглядели слегка потрепанными, но стояли ровно и лыбились так, словно всегда были счастливы. Глаза обоих казались масляными, бликовали. А зрачки в них нестандартно расширились. И движения выходили плавными, будто производились не в воздухе, а в сжиженном газе. Как ищейка, девушка пошмыгала носом, чуть выпятив подбородок, и ахнула.
– Вы под кайфом, что ли? – проворчала шепотом и вскочила на ноги.
– Были. Уже отпустило, – озвучил Золотов с печалью и посмеялся тихо, бессильно.
Только теперь она заметила, что они немного пошатываются, стоят на месте, но головы и плечи ходят кругом. Золотов сильно ссутулился, прижимался к земле, искал сбалансированное положение, но все равно оказался выше Сафронова на целую голову. Тот был настолько тонок, что почти переламывался надвое, однако стоял.
– От вас разит за километры.
– Так и надо, – Гена деловито кивнул и осмотрелся. –