Читать интересную книгу Черноморский Клондайк - Михаил Серегин

Арсений Адольфович вдруг обрел незнакомую легкость. Его смущение тонкой струйкой утекло в горячий песок любовной грезы. Он безбоязненно, орудуя как под действием наркотика, притянул к себе девицу, взяв ее за талию обеими руками. Его мучительно-долгая эрекция «уперлась» в пышные ягодицы. Профессор затрясся от одолевшей его похоти, издал еще один сладострастный стон, его правая рука, отклеившись от девичьей талии, лихорадочно нащупала резинку штанов и потянула вниз. И тут подозрительно молчавшая все это время девица развернулась к нему лицом, осела на колени. Напряженный член профессора уперся ей в нос.

Арсений Адольфович застыл истуканом, глядя, как крупные яркие губы заерзали по его твердому органу. Несколько ловких движений – и он запрокинул голову, отдаваясь обволакивающей неге. Теперь он дрожал, как кипарис, по которому проходил ветер. Окончательно осмелев, он уперся ладонью девушке в затылок. От ее волос поднимался елово-дымный аромат, заставлявший вибрировать его воскресшую для ласки плоть.

Прислужница была мастерицей. Она не торопилась, работала ровно и спокойно, умело чередуя апогейные виражи и паузы, во время которых Арсений Адольфович изнемогал от желания настолько, что ему становилось дурно. Сознание его затмевал ночной мираж, ему чудилась сочная Архедика. Девица как могла растягивала удовольствие, но нарастающее томление Арсения Адольфовича в конце концов прорвалось ей в рот клейкой белой волной. Девица невозмутимо сглотнула и сально улыбнулась, приподнимаясь с колен.

Арсений Адольфович обалдело пялился на нее. Облизнув языком свои чувственные губы, прислужница уселась в кресло и, разведя колени, стала ласкать себя рукой между ног. Она была без трусиков. Арсений Адольфович потерял дар речи.

– Вон, пошла вон! – вдруг закричал он. Едва утихли спазмы оргазма, к нему вернулось трезвое представление. – Я… я… ты… вы… – его душило возмущение и отчаяние.

Девица продолжала свое бесстыдное занятие, глядя на ошеломленного профессора маслянистыми глазами.

– Пшла вон! – грозно заурчал он.

Девица растянула губы в полупрезрительной усмешке. На ее живой мордочке появилась гримаса разочарования. Она сдвинула ноги, кокетливо поднялась с кресла и шагнула к профессору. Ощутив весь ужас происходящего и неуместность собственного желания, Арсений Адольфович отбежал к стене.

Девица прыснула со смеху, но вовремя успокоилась. Взгляд профессора выражал страдание и ненависть.

– Ухожу, ухожу, – хитро улыбнулась она и, открыв дверь, вскоре исчезла за ней, напоследок насмешливо шевельнув округлыми бедрами.

Отдуваясь и костеря собственную распущенность, Арсений Адольфович плюхнулся в кресло, в то самое, где минуту назад девица устроила свой бесстыдный цирк. Вспомнив про это обстоятельство, он вскочил как ужаленный, словно гобелен все еще хранил сексуальный аромат дивы в цветастой мини-юбке.

Он переместился на кровать, лег, натянув простыню до самого подбородка.

По телу по-прежнему пробегала дрожь. Но это уже был не трепет плотской горячки, а озноб стыда. Он закрыл глаза и вдруг вспомнил о последнем эпизоде своего сна.

«Значит, Архелай погиб!» – эта мысль пронзила его раскаленной иглой. До сего момента он не находил свидетельств о том, что кем-либо найдена казна Митридата. Если сон не соврал, сокровища были спрятаны Архелаем в надежном месте. Арсений Адольфович не верил в мистику, он отказывался посещать спиритические сеансы, к которым пристрастился его покровитель – Хазар. Тот, заслышав о якобы спрятанной казне, раз в неделю навещал за городом какого-то экстрасенса, мечтая выпытать у него тайну захоронения богатств.

Профессор судорожно откинул простыню. Его лицо резко изменилось. Оно словно усохло, стало узким и бледным. Но на нем лихорадочным блеском горели глаза. Арсений Адольфович натянул вельветовый халат и, не взглянув на завтрак, спустился в холл. Хазар в легком халате сидел на веранде и лакомился фруктами. Перед ним на круглом столе со стеклянной столешницей в высоком стакане золотился мартини. Литровая бутыль была наполовину пуста. Стаканы с мартини стояли на полу рядом с белоснежными шезлонгами, в которых грелись на солнце две пышногрудые девки (одна из них навещала профессора в его комнате). В нескольких метрах от шезлонгов, блистая ослепительной лазурью на фоне ядовито-зеленой травы и немного выцветших шапок пальм, слабо трепетала вода бассейна. Девицы загорали топлесс, в связи с чем Арсений Адольфович замялся. Справа и слева на веранде дежурили телохранители, равнодушно взирая на прелести раздетых прислужниц.

На лице Хазара стыло томное довольство пресыщенного восточного деспота.

Он лениво переговаривался с девицами, изредка проводя ладонью по отполированной загорелой голове. Заметив профессора, Хазар сделал девицам быстрый знак. Прислужницы нехотя прикрылись полотенцами.

– Что-то ты сегодня заспался, Адольф, – хихикнул Хазар. – Позавтракал?

Арсений Адольфович не мог сдержать досады. Его лицо исказила судорога нетерпения.

– Вы сегодня едете к гадалке? – стараясь говорить ровным голосом, спросил он.

– А что? – Хазар, который изрядно съехал в кресле, выпрямился.

– Я поеду с вами.

– Ты же не веришь во всю эту чепуху? Ведь ты так говорил о сеансах?

– Я передумал. – Профессор пошел к лестнице.

Он поднялся в свою комнату, чтобы привести мысли в порядок. Хазар переглянулся с девицами. Те отбросили полотенца и задергались в безмолвном смехе.

– Цыц! – рявкнул Хазар, хотя глумливый девичий хохот его вовсе не раздражал, просто он при малейшей возможности желал демонстрировать свой непререкаемый авторитет.

* * *

– Дух Митридата Шестого Эвпатора, мы просим тебя, явись! – Звучное контральто перетекло в надрывное придыхание.

Ожидание сидящих за столом людей повисло в наступившей тишине робко пульсирующим сгустком затаенного дыхания, обморочного восторга, душевной сумятицы, веры и сомнений. Минута тянулась бесконечно долго, словно влекла за собой неподъемную глыбу вечности. На конце этой пуповины затрепетали складки мглистого покрывала. Потом видение исчезло.

– Дух Митридата Шестого Эвпатора явись, явись, умоляем тебя… – артистично простонала Галина.

Новая волна безмолвного ожидания хлынула в недоступную посторонним глазам и шуму комнату.

– Плотнее соедините пальцы… Аура слишком слаба, – не поднимая глаз от черной бархатной скатерти, сказала Галина.

Ее голос разрывался между мольбой и приказом.

Хазар, профессор и двое парней-телохранителей сдвинули растопыренные пальцы лежащих на столе рук. Для этого Хазар и Ник чуть наклонились друг к другу. Арсений Адольфович, настроенный вначале весьма скептически, подпал под обаяние грудного голоса экстрасенши. Кроме всего прочего, на него, как и на остальных участников спиритического сеанса, подействовал ее сосредоточенный, отрешенный вид и наряд. Темные волосы Галины крупными кольцами падали из-под полога сверкающей всеми цветами радуги накидки, между бровями сиял серебряный круг с оттиснутой на нем саламандрой. Галина таинственно закатывала глаза, ее бледный рот исторгал утробные звуки.

– Плотнее, – оцепенело повторила она.

Гости повиновались. При этом Хазар больно ткнул пальцами в руку профессора.

Тот поморщился, удержавшись от недовольного возгласа.

– Дух Митридата Шестого Эвпатора, подай знак, хочешь ли ты сегодня выйти к нам? – как опытная декламаторша, проурчала Галина и закатила глаза.

Потом опустила их, сделавшись невнемлюще-потерянной для окружающего мира. Хазар чуть заметно косился на профессора.

Тот смотрел прямо перед собой. По его лицу нельзя было определить – чает ли он явления духа Митридата или мается ожиданием завершения действа.

– Ду-у-ух Митридата Шестого Эвпатора, – голос Галины разливался бурным потоком, и только ей было ведомо притаившееся на его каменном дне отчаяние. – Явись! Явись!

Присутствующие услышали невнятный гул – словно ветер сипел в щелях между рамами. Дверь распахнулась, как от удара ноги. В комнату ворвалось настоящее цунами. Глухой ковчег полуподвального помещения оказался игрушкой природных сил. В него клубами летел белый дым, как будто где-то наверху пробило трубу парового отопления. Профессор даже дернулся.

Постепенно напор воздушной массы ослабевал, и в центре облака, словно материализуясь из дымных волокон, возникла груда светлой ткани, под которой угадывался громоздкий силуэт. Полы пеплума живописно пенились, пока не опали гигантским веером калов.

– Дух Митридата, – запрокинула голову Галина, – ты здесь, перед нами?

– Да-а-а, – раздалось в тишине.

Казалось, это говорят стены, казалось, их обивка превратилась в скопище микрофонов, распространяющих дыхание бездны. Торжественно и печально звучал голос явившейся тени. Профессор потер пальцами запотевшие стекла очков.