Читать интересную книгу Женская месть - Эльмира Нетесова

Толик тоже изменился. Он заметно поправился, держался уверенно, а когда вылезал из-под машины отдохнуть, в его руках не дрожали сигареты, не прорезали лоб морщины, исчезла из глаз тоска. И хотя работал дотемна, не падал от усталости. Умел посмеяться, поиграть с мальчишками. Они все больше привыкали к человеку. Вот только старший сын никак не называл человека, ни отцом, ни по имени. Что мешало ему, никто не знал и не лез к нему в душу с вопросами. Решили, пусть сам определится.

Толик всегда навещал Захария, или уводил к себе домой на обед и ужин. Дети привыкли к нему и звали дедом. Анна каждый день приходила к старику и знала о нем все.

Вот так однажды увидела Илью. Тот приезжал к Захарию ненадолго. За вещичками, решил проститься, присел к столу ненадолго, а тут Анна зашла. Илья ей обрадовался:

— Спасибо, что Захария не забываешь, — сказал улыбчиво.

— Как можно? Свой он нам, родной человек. Вот ты чего так долго не появлялся?

— Анна, закрутила жизнь, как белку в колесе. Поверишь, не продохнуть, ни единой свободной минуты нет. Ведь я теперь на двух местах работаю. Устроили, привык.

— Молодец! Как тебе удалось? Люди одну работу найти не могут, а ты на двух!

— Ань! Я не из гоноровых! Не кошу под крутого. Где можно заработать там «пашу» без претензий. Поначалу могилы копал, устанавливал на них памятники. Ну, не хватало заработка охранника, а свободное время было. Вот я и воспользовался.

— Ты хоть женился? — перебила баба.

Илья осекся, смущенно покраснел. Ему явно не хотелось отвечать на столь щекотливый вопрос, заданный в лоб.

— Чего мнешься? Обзавелся бабой иль все в кобелях бегаешь? — спросил Захар.

— Ну, почему сразу кобелем назвал? Мужик он и в Африке мужик. Если нашего брата бабенки не интересуют, это уже не человек, а пугало, или мумия.

— Выходит, я уже труп? — взвился сапожник.

— А что? Еще ни одну Ягу не уломал в хозяйки? — рассмеялся Илья.

— В том и дело что не нужны мне бабуленьки Ягуленьки, а молодок все порасхватали. Опоздал я! Только глянул на Анну, ее Толян пригрел. Я к Василинке хотел приклеиться, там опередил буденновец. Помнишь, приходил ко мне галоши клеить. В них навострился на гулянку, сбацал с Василинкой краковяку и уволок ее на гумно из-под самого моего носа. У всех отбил девку подлый есаул. Да как шустро уговорил, мерзавец! Я вышел за дом в лопухи, вертаюсь, а он, негодник, уже у ней на крыльце в единых трусах сидит и чай с блинами пьет. Без слов всему свету хвалится, злодей. Ну, что тут скажешь, опять прозевал, — смеялся Захарий.

— А что ж с Варварой не поклеилось?

— К ней недавно из города старый хахаль наведался. Она его с час за калиткой продержала. Никак не мола узнать и вспомнить. Он чуть не упал, стоявши столько. Ну, Варенька его впустила, чаем напоила. Говорили они с ним в огороде до самого вечера. Уже темнеть стало, когда она гостя к автобусу привела. Тот, уезжая, сказал ей:

— До скорой встречи!

Варя с того дня все на заборе висит, а тот хахалек никак не едет. Оно и понятно, чаю дешевле дома попить, чем далеко ехать. А может, и другое приключилось. Он ей сказал — до скорой встречи, ан не уточнил, где стрелку забил, на каком погосте? Варюха спросить позабыла. Он не едет. А я не хочу ему мешать. Зачем людям жизнь ломать? Вот так и живем, кого-то ждем, иных провожаем. Ну, сознайся, обзавелся бабой? — глянул Захар на Илью.

— То как же! Конечно! Уже сколько их поменял. Всякие были. Уж где только ни клеил их, даже на кладбище!

— Нешто покойниц? Во глумной. Иль живых не хватило.

— Зачем мне мертвые? Я такую вдову заклеил, аж погосту стало жарко. Выпили за упокой, все честь по чести. Прослезилась моя лапушка. Я пошел проводить крошку, а там река, густой ивняк, ну усадил передохнуть, пожалел, пособолезновал, приголубил женщину. Так вот и случилось, что утешил хорошо. Она довольна осталась. Домой бегом бежала. Там ее родня на поминки дожидалась. Мы с нею месяц встречались. Вернее сорок дней. Пособолезновал я ей в последний раз и баста на том. Надоели кладбищенские свиданки. А домой не звала. Вот и все. Теперь у меня другие две подружки. С ними встречаюсь дома. Обе классные, одна прикольней другой. Натуральные женщины. Обе одиночки, бездетные. Работают и получают кучеряво. Ни одной моя помощь не нужна. Они дорожат мужиком, а не мужем, сексуальным партнером. Меня это пока устраивает. Мы встречаемся по необходимости, когда есть охота. Это никого ни к чему не обязывает.

— Ну, вот и правильно тебя назвал кобелем, — прищурился Захарий.

— Ой, дед, кончай свои морали на уши вешать. Теперь люди живут иначе. В свободном браке, не регистрируясь, без обязательств, и, поверь, так оно правильнее.

— А дети? Они тоже гражданские?

— Захарий, от гражданских детей отцы уходят реже, чем от законных. Потому что их матери больше дорожат мужьями.

— Да будет тебе нести пустое. Ты знаешь, что наша Наташка сбегала из дома!

— Слышал о том. Она нашлась?

— Куда бы делась. Всплыла, как дерьмо в луже! Сама объявилась. Я про это упреждал. Убежала одна, а воротилась уже вдвоем.

— Замуж вышла! — обрадовалась Анна.

— Ага! Ни ее это счастье. Воротилась с набитым пузом. Уже три месяца. Она в гражданские жены пристроилась к Лене Чижову, сыну полковника. Тот регистрироваться с нею не захотел. Все тарахтел нашей коровище про свободную любовь. Та ухи развесила. А когда набил пузо, избавился от дуры, указал на дверь и сказал:

— Пошла вон!

— Когда Натка про ребенка затарахтела, он просто взял ее за шиворот и вывел из квартиры на лестничную площадку. На том и закончилась их гражданская любовь. Наташка воротилась домой вся в соплях. Думаешь, прощенье просила? Как бы не так! Она всех нас обосрала, будто все мы виноваты в случившемся, а больше других — я! Вот так-то оно! Как будто мы сторожами у ее хварьи обязаны быть всю жизнь! Короче, всех достала сучонка. С института ее отчислили. Полюбовник выпер, дома всех извела, да еще с набитым пузом! Куда такую девать? Хоть живьем закопай от срама! Ну, тут Женька озверел, схватил эту мандолину за шкирняк и поволок к знакомому врачу. Тот ей живо выскреб беременность. А утром отдал отцу. Женька пинками в институт воротил. И сказал, если хоть на шаг оступится еще раз, своими руками задавит шлюху. Наташка как узнала, где он теперь работает, сразу умолкла, поверила. А и дома Женьку зауважали, не брешут на него, на цыпочках вокруг ходят. Нынче он в доме петухом держится, всех в кулак зажал, давно бы так-то. Нечего бабам потачку давать. Теперь у них все в порядке. Бабы всякий вечер по соплям получают, никого не обходит вниманием. И сразу в доме тихо сделалось, потому что мужик хозяин.

— А как же тот Леня Чижов? Не приходил?

— Через неделю заявился. Хотел с Наташкой покукарекать. На тот час Женька дома был. Сам его встретил и разборку устроил крутую. Намотал ему красные сопли на все места и навсегда запретил подходить к порогу. Натка даже не вышла. И умно сделала. С тех пор они не видятся. Женька поначалу телефон хотел забрать у Наташки, но понял, что это бессмысленно. Она и не вспоминала урода. Поставил ей отец мозги на место. Теперь нагоняет все пропущенное. Женька ее уже не теряет из виду и бабам не доверяет. Самих держит в ежовых рукавицах.

— Надолго ли его хватит? — засомневался Илья.

— Ему деваться некуда. Живет с засученными рукавами, всегда наготове. А как иначе держаться с бабьем? Зато ни одна нынче хвост не поднимает, — хохотнул Захарий.

— Ну, это тоже не жизнь! — сморщилась Аня.

— Кому как! Женька все годы дышал у них под юбками. Теперь вырвался наружу, мужика в себе отыскал, человека, самого себя зауважал. Не дозволит изгаляться над собой как раньше, — улыбался сапожник.

— Тебя зовет вернуться? — спросил Илья.

— Потолковали с им, по-свойски. Он меня понял верно. Неможно, чтоб в семье были два хозяина. Нехай сам справляется в своем гадюшнике, тем более уже получаться стало. Я не хочу меж ног крутиться у него. А и привык уже дышать вольно, без бабья и скандалов. Не променяю нонешнее на тарелку супу. Сам проживу. Шибко устал от них. Мою душу в ту сторону не развернуть. Да и откинуло от всех. Никто не люб и никого не жаль. Сердце к им остыло и не болит, — признался Захар.

— А Наташка тебя не навестила?

— Кому она тут надо? Коль тогда прогнала, кто поверит, что меня признавала? На что ей тут появляться? Я лишних в своей избе не терплю. Не уважаю, когда от дела меня отнимают. Это едино, как кусок хлеба отнять, — засопел обиженно.

Илья по-своему понял слова старика и сразу встал, начал собирать вещички. Анна, взяв посуду, заспешила домой. А Захар, провощив жгут, свое вспомнил, недавнее.

Перед самым выходным напарился в бане у соседей и хорошенько поужинав, вздумал пораньше лечь спать. И только выскочил из порток, в окно кто-то стукнул.

— И какая коза приблудилась на ночь? Едва штаны снял уже и голубка в дом колотится! — усмехнулся мужик и выглянул в окно. Никого не разглядел в кромешной темноте двора, но услышал знакомый голос: