такая – самая-самая. Татка был умной, способной, начитанной, не красавицей, но очень-очень симпатичной. Кроме того, она была не «простым аратом-скотоводом» – ее папа занимал довольно крупный чиновничий пост в городе. Она была чуть-чуть из другого мира, и это придавало ей шарма. Татка общалась абсолютно свободно со всеми, но другой мир был виден – по одежде (из спецмагазинов), по школьным друзьям (английская школа), по манере поведения (не говорила «я кушаю»), по мальчикам, с которыми она крутила романы («золотые мальчики» с английского отделения филфака).
Почему Татка пошла на монгольское отделение востфака? Уж папаша мог бы ее «поступить» на престижное японское отделение, ну хотя бы на Индию или Китай. Но Монголия? В то время это было самое не популярное направление, на котором учились в основном целевики из республик – буряты, калмыки, тувинцы, и те, кто не попал на то, что хотел. Татка выдержала настоящий бой с папой, который предлагал ей английское или французское отделение на филфаке, японское – на востфаке.
– Что ты будешь делать с этой Монголией? – кричал он. – Там кроме баранов ничего нет!
– Есть, – упрямо буркала Татка.
Мама пила то валерьянку, то корвалол.
– Аля, ну пусть учит Монголию, – слабо говорила она.
– И ты туда же! На черта ей эта Монголия? Дура! Пораскинь мозгами! Ты вообще до сегодняшнего дня слышала что-нибудь о Монголии?
– Слышала, конечно. Таточка рассказывала. Чингис-хан, иго…
– Ооо! —кривился папа, – Вот именно! Иго!
Все дело в том, что Татка начиталась. Она как хорошая девочка, конечно, читала и Чехова с Достоевским, и Золя с Мопассаном, и Фолкнера с Воннегутом. Но с детства любила книжки по географии. А тут наткнулась на Пржевальского. Великий путешественник был, вообще-то, суровым дядькой, но писал талантливо. Хотя по большей части он описывал всякие горные хребты с их широтами-долготами, куланов и пищух, ковыль и астрагал, но сквозь эти скучные страницы сквозил воздух путешествий, космическая свобода степей и пустынь, манкость другого мира. Татка заболела Центральной Азией. Она стала читать-читать-читать – русских, европейских, японских путешественников, христианских миссионеров, дипломатов. Ну и вот, никакой папин крик не помог.
Не собиралась Татка заниматься наукой. Боже упаси! На факультете было несколько настоящих ученых. Все – чудаковатые, странные люди. Одного приводила на работу мама, хотя ему было под 50. Другой правильно не произносил ни одной буквы и пугался девушек. Третий ходил в штанах с пузырями на коленях и куцем пиджачке, но с бабочкой. И так далее. Они плохо брились, редко мылись… Те же преподаватели, которые были нормальными, здоровыми людьми, в бльшинстве своем с течением времени становились начетчиками или циниками, а то и законченными мерзавцами. Не имея дара и страсти искать истину, они просто отрабатывали урок, насиловали науку и занимались ее имитацией. Ни тот ни другой вид научного работника Татку не вдохновлял, а ни одной приятной, приветливой, модно одетой, широко мыслящей и в то же время талантливой молодой женщины-ученого ей встретить не пришлось.
Какая там наука! У Татки шла студенческая жизнь. Конечно, молодой возраст девушки имеет много сложностей. Одна из них – выматывающее душу томление. Где-то же ходит кто-то прекрасный. Вот-вот он появится. Часто это завершается беременностью от пьяного сокурсника, но это так, сбой программы. Кроме любовных предчувствий юное существо объято ожиданием прекрасного будущего. Например, у вас есть рубль. На него можно купить банку варенья, книгу, польские духи и 10 плюшек. Перспектив куча! Потом вы покупаете банку варенья, и всё. У вас банка варенья и никаких перспектив. В юности вы еще не купили банку варенья, вы – обладатель бешеного количества возможностей. Как-то так. Правда, уже плохо помню. Поэтому Татка ни о чем не задумывалась, вертела юбками, пила алкогольные напитки обширного спектра, танцевала до изнеможения, целовалась-обнималась, курила то «Данхил», то «Беломор» и жила всласть.
Любовное направление у Татки развивалось очень бурно. Она постоянно была в кого-то влюблена. Сначала это был старшекурсник по прозванию «Шкаф», с голубыми глазами и широкими плечами. Татка оказывалась на его пути беспрестанно, но замечал ли он ее, неизвестно. Затем появился замдекана. Он носился на длинных ногах по всему факультету и часто цеплялся ими за Татку. Когда на одном вечере через много лет Татка призналась ему, что была в него влюблена, он сказал: «А-а! Вот оно что. А я все думал, почему натыкаюсь на эту девочку». Еще был Али из Мали. Татка ходила к нему на свидания с «Комсомольской правдой» в руках. Все эти любови были платоническими, романтическими и эфемерными. Дым сирени.
На третьем курсе у нее начались «серьезные отношения». Сначала было радостно. Потом мучительно. Рома был женат. Это длилось и длилось, и конца краю не было видно. Они ссорились, мирились, выясняли отношения. В общем, бр-р-р.
Теперь о дружбах. Конечно, дружбы, которые устанавливаются в юности – самые настоящие. Они спонтанны, безоглядны, искренни. Иногда в зрелом возрасте кажется – как я мог подружиться с таким человеком? Что нас связывает? Мы совершенно разные, и интересы у нас не совпадают. А вот подружились и всё. Теперь как родственники, никуда друг от друга не деться. Таткиной закадычной подругой еще со школы была Зóля. Закадычной она и осталась на века. В университете у Татки появилась Роза. Не то чтобы они были «не разлей вода». Нет, просто учились в одной группе. Туда вместе, сюда вместе. Так и получилось. А потом уж и настоящими подружками стали.
Так шла насыщенная событиями и чувствами Таткина жизнь. Как вдруг случился диплом. К этому времени интерес к монгольской культуре у Татки сформировался вполне осмысленный. Ей меньше нравились буддизм, тибетская премудрость, далай-ламы, а по душе была воинственная древность монголов. Как они завоевали мир? Как заставили «просвещенные» народы дрожать перед своим могуществом? Что это за сила? Их же первоначально было так мало. Или как эти кочевники, таскавшие за собой весь скарб и жилища, создали большую литературу? Во что они верили и почему не приняли ни христианство, ни ислам, а обратились к буддизму, такому далекому от номадной драчливости? Вот Татка и выбрала тему поближе к древности. Направление у них было филологическое, поэтому тема звучала так: «История и особенности расшифровки надписи на Чингисовом камне».
Чингисов камень – это глыба примерно полтора метра в высоту, на которой есть монгольская надпись на вертикальном письме. Название свое камень получил от первых слов, которые читались ясно – «Чингис-хан». Стоял он в Забайкальской степи недалеко от Нерчинска. В 1829 г. камень решили перевезти в Санкт-Петербург. Везли камень долго, раскололи