Читать интересную книгу Губин ON AIR: Внутренняя кухня радио и телевидения - Дмитрий Губин

Губин. Спасибо, вы можете собрать свои вещи и уйти. Или лучше я уйду: читать эту лекцию ближайшему нефтепроводу. Вы только что обозначили два принципиальных пункта современного общественного самосознания. Смысл бизнеса, то есть работы, дела, – заработать деньги; а главное богатство России – это нефть, углеводороды. Но тогда зачем вы вообще здесь нужны, если не вы, а нефть – главное богатство страны? Нефть превосходно дает деньги тем, кто находится у власти, она великолепно служит их бизнесу и без вас. Можно вообще сократить население России до 10–15 миллионов человек: оставить власть плюс персонал, обслуживающий трубу и власть. И качать. Вы здесь лишние, и вы сами мне об этом только что сказали. А я-то думал, что главную ценность любой страны составляют люди! И еще я полагал, что смысл любого бизнеса вовсе не в том, чтобы делать деньги. Деньги – это механизм, который позволяет существовать бизнесу. А смысл бизнеса в том, чтобы улучшать жизнь людей. Вот и все. Смысл строительства дома не в том, чтобы развести на деньги лохов, купившихся на слово «элитный» и согласившихся на долевое участие в строительстве. «Элита» – это, кстати, вообще сельскохозяйственный термин, выведение элитной породы скота предполагает, что зоотехник осеменяет телку без ее согласия. Так что если вам предлагают что-то элитное, имейте в виду: скорее всего, вас собираются осеменить, но удовольствия вы от этого не получите…

Так вот, смысл строительства дома, с моей точки зрения, в том, что у людей появляется жилье, в котором они могут быть счастливы. Уж поверьте: от того, что видит человек за своим окном, меняется его жизнь. Смысл покупки квартиры, дома в том, чтобы было всем хорошо в семье, чтобы у каждого было личное пространство и было общее. А деньги – это тот механизм, который позволяет этой идее не споткнуться на первой же стройке. Деньги – это кровь бизнеса, но не цель. Мы живем не ради гемоглобина.

Главное богатство каждой страны – это люди! Какие такие особенные богатства есть, скажем, в Финляндии? К началу советско-финской войны, к зимней кампании 1939 года финны вообще были угрюмыми полунищими карелами. Если вы будете в Финляндии, я настоятельно рекомендую – зайдите в музеи карельской истории под открытым небом, их там много. Посмотрите на эти избы, приют убогого чухонца, которые к началу войны не слишком изменились со времен Александра Сергеевича Пушкина: на печи, которые топились по-черному; на закопченные нары, на которых спали вповалку… Была, правда, уже тогда компания Nokia, выпускала линолеум. Это потом она перейдет от линолеума к шинам, а от шин к телефонам, которые сегодня лежат в кармане у каждого третьего!

Но как случилось так, что финский рыболов, смиренный пасынок природы, за кратчайший срок совершил феерический технический подъем? И превратил Финляндию в то, чем она сегодня является? В страну с лучшим в Европе образованием? Поголовно говорящую по-английски? С отличными дорогами и ватерклозетами в любой деревне?

Я один раз заказал себе в Финляндии вещь, которую заказывают все идиоты-туристы, – лососевое сафари. Мне сказали: «Вам нужно поехать на дальний хутор, там живет Ант». – «Кто такой Ант?» – «Это ваш проводник». Я на всякий случай спросил: «Он говорит по-английски?» И в ответ услышал от девушки на ресепшен гениальное: «I hope so…»[26]

Как впоследствии выяснилось, Ант умел говорить на всех языках мира только четыре слова. Первое – «Yo!», что, как «икс» в математике, заменяло ему любые другие слова. Второе слово было «Ant», то есть его имя. Еще он умел говорить «iso kala», то есть «большая рыба», и «pieni kala» – «маленькая рыба». В общем, достаточно для оживленной беседы. На берегу валялась затопленная лодка; он ее перевернул, вылил воду, продемонстрировал нам солнце, светящее сквозь дно, достал тряпицу, заткнул дырку, открыл сарай, достал 200-сильный мотор Yamaha, и мы понеслись. Когда мы вернулись, я был счастлив от одного того, что мы живы…

У этого Анта хутор от зверей ограждал такой частокол абрамцевский. За такими частоколами на картинах Васнецова или Билибина прячется избушка Бабы-яги, а вокруг ели мохнатые. И на каждый дрын этого частокола был насажен огромный череп лосося. И понятно было, что в полночь глазницы черепов загораются желтым огнем, чтобы уж точно как у Билибина. Вот из этой сказки нам навстречу вышла девочка лет двенадцати, которая сказала: «Hi! How was your fishing safari?»[27] И еще она попросила, чтобы мы не обижались на папу, он вообще замкнутый человек, но очень добрый. Она рассказала, как на этом хуторе ей живется. Что в школу папа возит на машине. Порой скучно жить в лесу, конечно, но Интернет сильно выручает…

Нормально, да?! Вот во что превратилась Финляндия – страна, в которой, как понимал маршал Маннергейм, главным богатством был вовсе не лес и даже не металл, который Финляндия после войны в огромном количестве вынуждена была отдавать Советскому Союзу в счет репараций. Для чего ей пришлось построить даже Imatra Steel, гигантский металлургический завод на границе, и гнать в СССР весь этот металл, отдавать бесплатно бензин, керосин, лес, корабли, потому что репараций и контрибуций напавший на Финляндию СССР насчитал ей почти на $3 млрд в современных деньгах. Но в результате Финляндия сказочно развилась, а Советский Союз сказочно рухнул. Финляндия сегодня – высокотехнологичная страна с одним из самых высоких уровней жизни в мире…

Так что вы исходите из неправильных, с моей точки зрения, посылов.

Я лично исхожу совсем из других.

Я считаю, что люди важнее всего, и поэтому в авторском шоу спокойно ставлю в центр свою собственную жизнь: что делаю, что вижу, с кем встречаюсь, какие разговоры веду, какие выводы делаю. Авторское шоу всегда, по большому счету, есть шоу о жизни одного конкретного человека, это практически шоу «За стеклом». Нет интереса к этому человеку – нет и шоу.

Вот смотрите, как строился один мой довольно типичный день и моя довольно типичная неделя образца 2010 года. В пятницу 7:45 утра я сел в машину, в 8:00 был в студии и до 11:00 вел авторское шоу на радио «Вести FM». Это шоу в одной линейке с Владимиром Соловьевым. У Соловьева вторник, среда, четверг; у меня – понедельник и пятница. За три часа эфира мне платят – не могу назвать точную сумму, мне это запрещено контрактом, – но больше 5000, хотя и меньше 15 000 рублей. К сожалению… Я вас информирую о своем доходе не чтобы позлить или похвастаться, а чтобы объяснить свою систему, где я вынужден прыгать с ветки на ветку и где деньги – это определенная гарантия независимости, та кровь, что необходима птичке для полета… Потом я вернулся домой, переоделся и отправился в аэропорт. В электричке и самолете я написал колонку для сайта www.gzt.ru[28], не путайте с www.gazeta.ru. Это примерно $150. Сейчас я у вас и за свою работу в Волгограде еще несколько сотен долларов привезу. В воскресенье я улетаю, и в ночь с воскресенья на понедельник выйдет моя программа с Дибровым на ТВЦ «Временно доступен»[29], за нее я получу побольше 30 000 рублей, но поменьше 50 000. В понедельник с 8:00 до 11:00 я снова в эфире радиостанции «Вести FM». Еще на неделе будет монтироваться моя программа «Большая семья» с Харатьяном для телеканала «Россия», за которую я получу больше 50 000, хотя и меньше 70 000 рублей. Это дико тяжелая программа, полный цикл ее записи составляет два рабочих дня, она выходит где-то раз в месяц… Во вторник я читаю лекцию на журфаке МГУ, за это мне платят около 4000 рублей. Еще я запишу подкаст для проекта «Подстанция»[30], это еще 1000 рублей… И еще я напишу текст для «Огонька», где у меня трудовая книжка, – это примерно 10 000.

Таким образом, если повезет, я за неделю заработаю 100 000 рублей, а если не повезет – то 50 000. Из этих денег я отдам за жилье в двух городах (поскольку я работаю в Москве, то я вынужден снимать в Москве жилье; а в питерской квартире у меня большой ремонт, выжимающий кучу средств) около 50 000. Еще 10 000 я выложу за транспорт: это расходы на метро, машину и поезд, потому что билет на «Сапсан» обходится от 2500 до 3800 рублей и т. д. При этом я должен какие-то деньги инвестировать в свою счастливую старость, потому что деньги, которые у меня отбирают в Пенсионный фонд, ко мне не вернутся никогда…

Я вам сейчас пересказал свою жизнь на вашем языке, в соответствии с которым смысл работы – деньги, а главное в жизни – материальные ценности. Я раскрыл, честно и почти без утайки, финансовую схему. Но на самом деле мне нужны деньги затем, чтобы в момент, когда мне последует то или иное предложение, я мог от него отказаться. Или согласиться на него не из-за денег, а совершенно по другим причинам. И чтобы мог спокойно пережить расставание с той или иной работой, которое, конечно же, однажды последует[31], потому что у журналиста free lance не бывает работ, которые существуют вечно, и уж тем более не бывает шоу, которые живут вечно. Мне нужны деньги, чтобы я соглашался или отказывался от работы не потому, что за нее много или мало платят, а исходя из представлений о том, хорошо это или плохо, нужно мне это или не нужно, честно это или бесчестно.