На плотном сильно мятый почему-то пиджачок, рубаха с коротким галстучком, и всё, больше глазу зацепиться не за что. А-а, ещё одно! Кепки у них почему-то ровно посередине козырька как бы переломаны! Уголок получается точно посередине лба, а края плавно на уши наезжают.
Смех, да и только. Клоуны!
Так вот, эти клоуны ещё приблизиться не успели, а уже кривить лица да вовсю хихикать принялись. Девушки, честно сказать, всё это время почти молчали, а кривились и хихикали мерзко, само собой, парни. Ближе подошли, так слышно стало, что именно говорят. Да они и не стеснялись в своих выражениях, ур-роды! Получается, парнишка у них выступал в роли того, над кем можно безответно изгаляться?
Приблизились, носы наморщили, скривились, по-новой язвить начали:
— Николя, какой очаровательный цвет у вашей механической коляски! Право слово, это же вы приказали воронью так чудесно перекрасить папашину коляску? Я угадал? — ехидничает самый высокий из них.
Да не высокий он, а длинный! Высоким его называть много чести будет! И причём тут цвет коляски? Переглянулись с дядькой, ого! Только тут я и осознал, что машинка у нас, да и мы сами с ног до головы в вороньих кляксах! Каюсь, всё как-то раньше мне не до подобных мелочей было! Подумаешь, птицы немного наляпали! Мелочи какие! Рулить нужно было, да с управлением осваиваться! А сейчас уже остыл. Ну и осознал, как со стороны выгляжу. Мягко сказать, немного не по себе стало за свой внешний вид, неуютно себя почувствовал под взглядами прекрасных девушек.
Не то чтобы растерялся, просто не знаю, что и сказать. И вижу этих людей в первый раз… Для меня они точно новые люди! И сразу им хамить? Это же не по этикету будет? Или плевать? Да и не до них мне сейчас, честно говоря! Тут бы до реки добраться в первую очередь и поскорее отмыться, а не разговоры разговаривать! Да и дядька всё время сбивает с мысли, пихает тихонечко в бедро, шипит сквозь зубы, уехать отсюда просит. Ну, куда мы уедем? Нельзя теперь уезжать!
Девушки же… Та, что младше, от любопытства глаза вытаращила, очень уж интересно ей всё происходящее. И сразу понятно, что очень ей по душе всё. Нравится, как нас унижают. Прямо чувствую, как тащится от нашего неприглядного вида! Старшая же стоит, молчит, но и глаза не опускает, в сторону не отводит. И никак понять не могу, что в них, в этих глазах, презрение или жалость? Скорее, жалость, вон как коралловую нижнюю губку покусывает. Переживает, получается, за нас?
Плотный длинному между тем угодливо подвякивает:
— Серж, не обижайте нашего доброго тихоню. По слухам, он только-только из кровати выползать начал!
— Да кто его обижает, Жорж? — нарочито удивляется длинный. И смеётся. — Грех такого слабенького обижать!
И плотный тут же в ответ радостно скалится. Явно старается выслужиться перед спутником, и в свою очередь тут же говорит мне с мерзкой ехидцей в голосе:
— Николя, ну и каково это, лежать с переломанными руками и ногами? А как это вы так быстро поправились? Или наш горе-доктор в очередной раз всё перепутал и никаких переломов не было? Нужно будет обязательно рассказать отцу об этой ошибке! Сколько можно терпеть этого пьянчугу! Давно пора гнать его взашей из губернии!
И длинный тут же весело подхватывает, всё уняться не может, продолжает язвить:
— И одежду в тон коляске подобрали! Или перекрасили так же? По последней Парижской моде? — подошёл ещё на шаг, демонстративно принюхался и скривился.
Нос зажал пальцами и прогундосил, свободной рукой помахивая перед лицом. Как бы делая вид, что отгоняет в сторону исходящие от нас нехорошие запахи:
— Фу-у! Князь, вы, как всегда, предпочитаете держаться поближе к разного рода дерьму! Как в том сарае! Не смогли удержаться, прямо через крышу к нему полезли! — и тут же извинился перед спутницами. Больно уж возмущённо те зафыркали. — Прощения прошу за правдивые слова, но вы только посмотрите на него! Или принюхайтесь!
— А мне и нюхать не нужно! — наконец-то опомнился. — Достаточно на вас взглянуть, и сразу становится понятно, с кем разговариваю. Но вы правы, от дерьма лучше держаться подальше. От вас уж точно!
Так же демонстративно оглядел обоих, осмотрел с ног до головы каждого и скривился:
— Длинный и короткий! Прямо натуральные Пат и Паташонок!
— Кто? Что за Пат с Паташонком? Иностранцы? Впервые о таких слышу! Или это горячечный бред больного человека? Или кяжеский птенчик наконец-то набрался храбрости и впервые вылетел из гнёздышка папиной усадьбы! Зачирикал и немного осмелел? Вымазался в птичьем помёте, повалялся вороньих перьях и возомнил себя настоящим соколом? — глянул на меня вроде бы как свысока (а ведь и впрямь свысока), выпрямился ещё больше (куда уж больше!) и процедил медленно сквозь зубы, словно каждое произнесённое слово через губу выплёвывал. — Дуэль. Сейчас же! Здесь, на берегу!
И стоит довольный. Переглядывается с плотным, скалятся друг другу жёлтыми зубами, улыбки до ушей. Так понимаю, дождались? Добились своего? Что же за зуб такой у вас на меня? Откуда он образовался? Когда и чем вам парнишка насолить успел?
Девушки сначала замерли, потом принялись уговаривать спутника отказаться от вызова. Старшая всерьёз, а младшая просто иногда поддакивала сестре. Но так, для вида. И обе на меня то и дело коротко поглядывали, с жалостью и презрением во взглядах одновременно. С презрением мелкая поглядывала, и ещё и жадным любопытством. Ещё бы, сейчас на её глазах такое действо развернётся!
Сбоку горестно вздохнул дядька и тихо, едва слышно, произнёс:
— Вот и съездили на речку. Говорил же, уезжать нужно было сразу. А теперь что? Придётся принимать вызов. Иначе позору не оберешься.
— А разве дуэли не запрещены? — так же тихонько спросил.
— Конечно же, запрещены. Но когда это кого останавливало? Подумай лучше, как драться будешь. И чем?
— А чем можно?
— На твоём месте я бы сабли выбрал. Не смотри, что этот княжич такой худой и нескладный, я от нашего француза слышал, что шпагой он очень неплохо владеет…
— Говоришь, сабли выбрать? — переспросил. И тут же понял, что нет у меня никаких шансов ни на саблях, ни на шпагах, ни на пистолетах. Этот длинный в одежде только кажется худым и нескладным, но на самом-то деле довольно ловкая бестия! И опасная из-за своей непредсказуемой вертлявости! Прав дядька! Переспросил удивлённо. — Откуда здесь, на берегу, сабли возьмутся? И не только сабли?
— Да привезут сразу же, стоит только распорядиться, — опять вздыхает дядька и смотрит на меня горестно. Без надежды смотрит, словно не верит в мою победу.
— Я жду ответа! — не унимается между тем длинный.
Неймётся ему! Ещё и выпрямился во весь свой немалый рост, стал как-то ещё длиннее, что ли? И руки у него тоже длиннее моих, это обязательно нужно учитывать!
— Не нужно ничего ниоткуда везти! — и принял вызов, сразу же обозначив условия схватки. — Биться будем врукопашную! До первой крови!
Пока противная сторона (а она точно противная, и даже весьма симпатичные барышни этого факта никак не опровергают), переваривала мои условия, я выбрался из коляски. Оглянулся и вздохнул. И только сейчас оценил все последствия вороньей бомбардировки. Единственным чистым местом на ней остался кусочек сиденья, где я сидел! Теперь только и понял, почему мы так рассмешили этих гуляк. Уже новыми глазами посмотрел на дядьку, оценил всю «чистоту» его костюма, представил себя как бы со стороны и сам хмыкнул. Да уж, если и я такой же заляпанный, то и обижаться на их шутки не стоило. За дело обсмеяли. Если бы не честь княжеская и не тон этих злых шуток, то можно было бы и вместе посмеяться…
— Князь, ты смеёшься? Что ещё за глупости с рукопашной? Или ты в нас мужиков сиволапых видишь? — опомнился длинный и подступил с претензиями. Плотный за ним держится, пасть свою открывать не открывает, но вид оскорблённой невинности на лице присутствует. — Выбирай сейчас же, клинки или пистолеты!
— Да вы и впрямь отстали от жизни, — весело хмыкаю. — Я уже выбрал и обозначил свои условия! И чтобы вас успокоить, ликвидировать, так сказать, пробел в образовании, рассказываю! В Соединённом Королевстве даже принцы рукопашным боем занимаются и того не стыдятся!