После этого его оставили в покое. Так же как, идею с письмом.
Толя признался мне, что вначале его поразило мое исчезновение и, еще больше, мое появление на «Радио Свобода». Он просто не верил в мое предательство и с самого начала пришел к заключению: «Олег, убегая, вероятно действовал по поручению контрразведки. КГБ вероятно, создает ему легенду, чтобы блокировать следствие со стороны врага». Он угадал. Моих родителей тоже допросили. Толя часто навещал их. Он помнил, как тяжело переживала моя мать, которая считала, что навсегда потеряла меня. Отец был более сдержан. Толя полагал, что, возможно, мой отец догадывался или его вовсе одного посвятили в мотивы моего длительного отсутствия.
Как бы там ни было, я тяжело переживал, как себя в это время чувствовали мои родители.
Но вернемся в Ливию и мой путь с британцами на военно-воздушную базу.
Во время Второй мировой войны на севере Африки проходили ожесточенные бои между фашистскими дивизиями и объединенными войсками союзников. Когда я бежал по дюнам в пустыне несколько дней назад, я заметил следы прежних боев: множество ржавых гильз, обвалившиеся окопы и остатки колючей проволоки. По дороге на базу я увидел по обе стороны дороги солдатские кладбища с могилами английских, итальянских и немецких солдат. Военный атташе возлагал по пути цветы на могилы погибших в войну соотечественников.
Проехав территорию печальной памяти, мы остановились на стоянку. Прямо у дороги англичане приготовили закуску и открыли бутылки с минеральной водой. Внезапно лицо военного атташе искривилось, будто он увидел вблизи нас ядовитую змею. Когда я спросил его, в чем дело, он показал рукой на промчавшийся мимо нас черный лимузин. Посольская «Волга» с дипломатическими номерами. Что она здесь делает?
Но наша паника не оправдалась. Мы быстро упаковали еду и вернулись в машину, чтобы побыстрей умчаться.
До въезда на военно-воздушную базу Эль-Адам, переводчик обратил мое внимание на пушки по обе стороны ворот:
«Узнаете?»
Я пожал плечи, в недоумении.
«Это советские противотанковые пушки калибра 45 мм, которые немцы взяли в качестве трофеев вблизи Москвы и перебросили сюда, чтобы стрелять по нашим солдатам».
На этой военной базе, где размещались эскадрилья бомбардировщиков типа «Вулкан», я находился около 24 часов. Я с удовольствием принял ванну. В ливийском гарнизоне из-за нехватки воды даже умыться было сложно. Ужинал я вместе с генералом — командиром военно-воздушной базы, познав весь комфорт, который англичане устроили себе посреди пустыни. Генерал преподнес мне еще один неожиданный подарок — чемодан и настоящий английский свитер, который я носил еще много лет. Меня встретили с уважением и понятным удивлением, но ненавязчиво.
Я узнавал новый и совершенно незнакомый мне мир. Все было абсолютно не так, как у нас. Нетрудно было разобраться с шампунями и различными сортами сигарет. Гораздо сложнее было освоить иную систему человеческих ценностей, морали и правовых норм. Мне понадобилось немало времени, чтобы привыкнуть и научиться понимать западную жизнь. При этом я учился на собственных ошибках, который порой оказывались очень болезненными.
Помимо этих трудностей, новая жизнь принесла с собой много интересных открытий. Например, в области русской культуры, которую строго запрещала навязанная народу строгая советская цензура. Меня завоевали книги Набокова, Пастернака, Солженицына, песни Галича. Мне открылся доступ ко всему этому, как каждому живущему на Западе человеку.
Я не был стеснительным по своей натуре. Мне хватало энергии, чтобы впитывать в себя все новое и неизвестное. Я не избегал задавать вопросы, если мне что-то было неясно. Через три-четыре месяца я уже достаточно обжился, чтобы почти не вспоминать Москву. Под конец первого года я стал типичным русским эмигрантом на Западе.
… Но наутро после моего прибытия на военно-воздушную базу ко мне в комнату с озабоченностью вошел переводчик:
«Олег, опять возникли непредвиденные трудности».
Шокированный его словами, я опять подумал, что меня вернут в Каир.
«Британский министр иностранных дел планирует визит в Москву. Лондон хотел бы в данный момент избежать любых затруднений с Кремлем. Понимаешь? Ваше посольство в Триполи намекает, что им известно о твоем пребывании на территории военно-воздушной базы Эль-Адам. Они требует встречи с тобой».
Я бурно отстранился от этой возможности, потому что встреча с соотечественниками не входила в мои планы.
«Поэтому, — продолжал переводчик, — тебе лучше отсюда как можно быстрее исчезнуть».
«Да я ничего и не имею против этого».
«Но у нас есть проблема. Мы не можем отправить тебя в Великобританию».
Может, они решили отправить меня в Латинскую Америку или Австралию, про себя подумал я.
«У нас, англичан, есть надежные союзники в США. Американцам в принципе нечего опасаться, и они могут тебя принять, конечно, если ты согласен…»
«Я согласен», — вероятно, слишком резко и поспешно отреагировал я.
«Ну, тогда отлично, — обрадовался переводчик, который видимо, боялся затруднений в разговоре со мной. — Американский самолет уже ждет тебя. Тебе нужно торопиться».
Британский генерал сам провел меня к трапу. Я искренне до вылета поблагодарил в его лице «Ее Величество Королеву Великобритании», как меня научил говорить переводчик, за оказанное гостеприимство. Англичанам я на самом деле был благодарен за заботливый прием в Ливии и за то, что они не выдали меня египтянам.
На двухмоторной «Дакоте» мы сели в Греции. Там меня мгновенно пересадили в большой дизельный транспортировщик, нагруженный электронными приборами и … апельсинами. Ночью мы приземлились в аэропорту Франкфурта-на-Майне. Новый переводчик представился Алексом. Он сопровождал меня еще долгие месяцы и позже я узнал, что Алекс был полковником контрразведки США. 5 декабря 1965 года я ступил на землю ФРГ, не предполагая, что эта земля станет моим домом на ближайшие двадцать лет.
Я фаталист и верю в силу судьбы. Что предназначено после рождения, то и сбудется. Но это не мешает мне, оглядываясь в прошлое, анализировать и искать в нем причины, повлиявшие на события, которые произошли. Я часто задумывался над тем, почему КГБ остановил свой выбор именно на мне. И я пришел к такому выводу. ОНИ внимательно подыскивали талантливых комсомольцев в спецотрядах как потенциальных кандидатов для службы КГБ. Некоторых рекомендовали в контрразведку, других направляли на неблагодарную борьбу с диссидентами. Но сложнее всего было найти кадры для специфической работы за границей. На этом направлении КГБ явно не экономил средств, сил и времени, чтобы подготовить соответствующие кадры. Если реконструировать весь процесс вербовки (что я попытался здесь сделать), становится очевидным, что чекисты «вели» меня со школьной парты до моего задания в Мюнхене.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});