Теперь слушай дальше. Постарайся долго не задерживаться в Ливии. Это тоже опасно, потому что наше посольство, вероятно, потребует у ливийцев твоей выдачи на родину. Тебе надо как можно быстрее оказаться на Западе, освоиться и наладить связь с эмигрантами».
«Но англичане или американцы, скорее всего, будут меня расспрашивать о моем прошлом. Что мне им рассказывать и о чем молчать?»
«Тут не о вопросах разговор, — улыбнулся Сергей. — Они постараются вывернуть тебе на допросах все кишки. Они будут проверять тебя не один месяц, вплоть до бабушек и дедушек, возьмут под лупу даже твоих ранних подруг».
«И что мне делать?» — запутавшись, спросил я.
Сергею было по душе мое замешательство и, чуть посмеявшись надо мной, он опять принял серьезный тон.
«Слушай, Олег. Ты покидаешь корабль, потому что ты жаждешь свободы и комфортной жизни на Западе. Ведь так? Ты всегда мечтал познать мир? И это так? В твоей жизни нет ничего, что ТАМ вызовет подозрение, и ты не оставляешь позади ничего, что бы тебя задерживало. Ты посещал школу, добровольно боролся против хулиганов. Потом у тебя не заладилось с учебой в кинематографии. Ты работал на оборонном предприятии и посещал подготовительные курсы Института международных отношений. Служил во флоте. Говори обо всем, повторяю, обо всем совершенно откровенно. О родителях, о дяде из КГБ и о службе на эсминце. Ничего не скрывай и не старайся никого обмануть. Если поймают тебя на лжи, все потеряно. Да и врать ни к чему. Успех твоего предприятия кроется в твоей откровенности. Когда они станут тебя расспрашивать о работе в КБ Яковлева, рассказывай все, что видел. Секретов тебе все равно никто не открывал. Когда будут расспрашивать о корабле, описывай все в деталях — вооружение, имена командиров, систему наведения огня… эту ржавую посудину все равно скоро спишут».
«Но тогда это откровенное предательство?»
«Точно! Так и продумано», — обрадовался мой инструктор из КГБ. «Чтобы все удалось, как мы запланировали, тебе необходимо совершить истинное предательство. Не надо ничего придумывать и скрывать, говори правду. Только так мы достигнем поставленной цели».
«Так какой же цели?»
«Повторяю: остаешься в какой-то стране на Западе и внедряешься в эмигрантскую среду. Живешь там пару лет обычной жизнью и осваиваешься, обретаешь себе знакомых и присматриваешься. Когда почувствуешь, что интегрировался, напиши письмо родителям о том, как ты живешь. Через это письмо мы тебя найдем. Человек, которого ты узнаешь, свяжется с тобой. Но об этом пока не думай».
«А что станет с моими родителями?»
«Им ничего не сделают. Для видимости, их пригласят в КГБ, допросят и отпустят. Мы о них потом позаботимся…»
Потом лицо Сергея опять напряглось: «Есть все же одно важное обстоятельство, которое ты полностью должен вычеркнуть из памяти — это твои встречи с нами. Их никогда не было. Ты встречал некоторых сотрудников КГБ в оперативных спецотрядах. В этой связи можешь вспомнить Ивана Ивановича, как он вас учил. Но это — все. Все остальное — забудь. Вычеркни из памяти меня и Олега Максимовича.
Когда попадешь к американцам, наверное, тебя проверят на детекторе лжи. Ответ на все вопросы только “да” или “нет”. Конечно, детектор лжи — неприятная и коварная вещь, но его тоже можно обмануть. Если тебя вечером предупредят, что завтра тебе предстоит тяжелый день, выспись хорошенько, а наутро пропусти через горло для спокойствия стаканчик водки или виски. Так и обманешь любой детектор лжи».
…Сергей дал мне еще много обстоятельных советов, например, что не стоит после побега бояться в воде акул, потому что они там не водятся. Кроме того, вода там теплая и до берега удастся доплыть без переохлаждения. Еще он посоветовал ничего не брать с собой и отныне забыть о переписке с близкими и друзьями. Тут он еще раз напомнил:
«Когда придет время, мы найдем тебя в любом уголке земли. Только напиши родителям письмо».
Вдруг мне в голову пришла страшная мысль:
«Так что, значит, я никогда сюда не вернусь?»
«Что же, — Сергей не сразу нашел правильный ответ. — Если там что-то не сложится, постарайся придумать, как вернуться. Но лучше, чтобы все сложилось».
В конце нашего разговора Сергея опять вернулся к формальностям, надавил на то, что я кандидат партии и обязательно должен выполнять свой долг и что ОНИ мне полностью доверяют.
«Ты там не один. На этом невидимом фронте есть много фронтовиков. Никто не знает о них и их борьбе. Родина никогда не забудет вашего героизма».
…Его следующие наставления я слушал вполуха. Потом мы попрощались.
На следующий день меня вызвали к директору приемной комиссии Военно-политической академии и без особых объяснений отчислили от учебы. Мне вручили запечатанный конверт, в котором, по всей вероятности, была моя характеристика с перечислением всех моих прегрешений. Его мне следовало передать командиру корабля.
В тот же день Валентин отправился к директору приемной комиссии и доложил, что хочет прервать свою учебу. Очень странно, что его также отчислили без особых проблем. В Москве наши пути навсегда разошлись. Он отправился Транссибирским экспрессом на Дальний Восток, а я направился поездом на восток в сторону Калининграда. В середине сентября на опорном пункте, где бросил якорь наш эсминец, началось оживление. Корабль дополна заправили топливом и зарядили снаряды. Трюмы заполнили немереным количеством картофеля, тушенки, сахара, кофе и чая. Опытные моряки сразу обратили внимание, что мы отправляемся в море в долгий путь. До этого мы не плыли дальше Балтийского моря.
Вероятно, я был единственным моряком в экипаже, кто знал, куда отправится «Справедливый». Но я молчал.
На корабль прибыл специальный офицер из штаб-квартиры опорного пункта, ввиду чего также можно было сделать вывод, что вскоре мы отправимся в дальний путь. Этот офицер так называемого особого отдела вооруженных сил 3-го управления КГБ отвечал за вопросы контрразведки. Он не тратил время зря. Тайком к нему в каюту шли матросы, которых он счел благонадежными, где он проводил с ними секретные беседы. Меня он также причислил к этому списку потенциальных стукачей, напоминая, что как комсорг и кандидат в КПСС, я обязан докладывать ему обо всем, что мне покажется подозрительным.
«Так точно, все будет сделано», — пообещал я ему.
За три дня до отплытия командир отдал приказ: «В составе объединенной эскадры Балтийского, Черноморского и Северного флотов — мы уплываем выполнять боевые задания в Средиземное море».
В данный момент советский военный флот начал реализацию доктрины адмирала Горчакова, в основе которой лежало активное противостояние военному флоту США. До этого американцы безгранично владели Мировым океаном, а наши боевые корабли передвигались у берега только перед своими опорными пунктами. Теперь, вследствие укрепления флота, он бросал вызов американским авианосцам и подводным лодкам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});