для стихотворений;
Давно уже их раскупили,
Все эти товары у древних
Поэтов в карманах осели.
Пошёл я сначала к Гомеру,
Но он мне высокую цену
Назвал, и её не сбавлял.
(Жадность у древнего грека
Такая, что я и не стал
С ним торговаться; горелку
Премудрую он не продал).
Потом у Торквато Тассо
Пытался купить я огонь,
Чтобы поджечь им стог слов,
Который в душе моей преет.
Но, всё ж, без огня моё сено
Осталось; ни с чем я ушёл.
А Чосер, Петрарка и Данте
Мне подсказали: ты, мол,
Садись поскорее за стол
И жги все свои фолианты.
И лишь Саади с Навои
Меня наконец поддержали,
И искорку дали они,
Чтоб я превратил её в пламя.
И стало в тетради светло,
Пылает огонь вдохновенья,
Тепло мне от пламенных строк.
Я искры созвучные сею
Ударом кремня о кресало;
Огниво своё отыскал я.
Осада Самарканда
Слыхал я как-то раз от стариков
Рассказ про самаркандских колдунов;
Мол, в городе их тут полным-полно,
Они заколдовали даже плов
С лепёшками на рынках и в чайханах.
И лучше здесь не кушать ничего,
Иначе превратишься сам в барана,-
Тебя поджарят, подадут на стол.
Давно так в Самарканде промышляют,
И прибыль им приносит колдовство
Всегда огромную, необычайную,
Ведь без убытков это ремесло.
Стада баранов по полям гуляют,
И с каждым днём всё больше их вокруг,
А гости города внезапно исчезают,
Мгновенно превращаются в курдюк;
И деньги их, конечно, попадают
К градоначальникам в глубокую мошну,
(В одной упряжке вместе с колдунами
Они за лёгкой прибылью идут).
На совещаньях часто речь звучала
Такая: "В Самарканде мы
Приумножаем благосостоянье;
Вы посмотрите, даже бедняки
Имеют здесь по пять баранов!"
На это отвечали колдуны:
"Всех превращённых режьте сразу;
Они по-человечески умны,
В бараньем теле человечий разум,
А лбы их по-звериному крепки.
Нам неприятности доставить могут
Сии туристы в облике животных."
Сначала так и делали, но вскоре
Баранов кровных с превращёнными
Смешали в общем стаде; и они
Решили за свободу угнетённых
Сражаться, (те бараны, что людьми
Недавно были, так решили). К воле
Они стада копытных повели,
А по пути глумились над людьми.
Разгневанно мемекая, крушили
Рогатые смутьяны всех подряд,-
В пять раз числом превосходили
Господ своих; в руины Самарканд
За восемь дней бараны превратили.
И лишь дворец был цел; вся знать
Укрылась там от митинга стихийного.
Сановники, и небольшой отряд
Воинов, — о милости просили
Захватчиков своих: " Мы вас назад
В двуногих превратим! Простите нас!
Да будьте же людьми, вам говорят!
Мы в первый и в последний раз
Своею властью злоупотребляем!
Ну пощадите нас! Мы умоляем!"
Но бараны смело и упрямо,
Стадом на оставшихся в живых
Пошли, и толстыми рогами
Всех забодали их… Такую быль
Однажды аксакалы рассказали
Мне, когда я кушал в чайхане
Свой плов, — румяная баранина
Поперёк гортани встала мне,
И в казане, на дне, отчаянно
Вдруг прозвучало: "Бэ-э-э!"
Возрождение
Вокруг тишина. На часах пять утра.
Медленно мрак тает в небе бескрайнем.
Моя голова тяжела, я не спал;
Всю ночь размышлял о буддийской нирване,
О райских садах мусульман, о полях
Вечной охоты, о буйной Вальгалле;
О царстве небесном, где попранный прах
Отбросили прочь от себя христиане.
О дивных, далёких, бессчётных мирах
Я вспоминал; там мой дух был когда-то;
Он вновь возвращался для жизни в тела,
И вновь уходил в никуда, — за закатом
Следовал новый рассвет. Смерти нет;
Есть лишь движение бренных материй,
В которых сияет немеркнущий свет
Божественный, вечный, не знающий тленья.
Множество раз оживал в существах
Дух мой мятежный, (устал он скитаться
В межзвёздном пространстве на вольных ветрах,
И стал без конца воплощаться;
А зря, — потерял постоянство,
Он мог бестелесным всегда оставаться).
Такой монолог в голове у меня
Под утро нарисовался;
А всё оттого, что теперь таракан
Я, и мне надо спасаться. -
Тапком хозяйка ударит сейчас
По мне; за секунду я, братцы,
Все свои вспомнил реинкарнации.
Куда же мой дух забредёт в этот раз?
Где мне опять возрождаться?..
Майя
"Быстро колесница солнца
Мчится по небесным высям,
Озаряя мир лучами.
Утро жизни нам даётся,
Радость, бодрость, ясность мысли,
Но пройдёт всё; мрак настанет.
Миг живём мы в этом мире;
Тенью жизнь мелькнёт, и сгинет.
Восемьдесят лет прошло
С тех пор, как я увидел свет
Впервые. Много зол