— Молод? — фыркнул Кравец. — Агенты разведки редко доживают до старости. Издержки профессии.
— Верно… Значит, вы, хранитель нашего спокойствия, уверены, что новый знакомый — агент НКВД?
— Да!
— Спасибо, пан Кравец. Вы свободны. Я подумаю…
Барковский не стал спрашивать о предложениях Кравца. Своим «да» тот сказал все. В его понимании это означало одно: надо убирать. Или как это он там сказал: «договориться о молчании»?..
20 октября 1939 года 6.00. РОВЕНКИ
— Когда появились? — Рябов застегивался на ходу и постепенно просыпался. Было рано, только светало. В мокром, полупризрачном свете едва угадывались невысокие соломенные крыши деревенских изб. А над ними гордо возвышались стройные башни костела.
— Минут десять назад, — ответил молоденький боец.
— Вас не заметили?
— Никак нет, — отчеканил красноармеец.
— Такие, значит, дела. Ясно, — твердо произнес Рябов. Сказал по привычке. На самом деле никакой ясности не было.
Вот уж действительно не везет. Полтора часа назад Астахов разрешил Рябову, который от усталости уже едва держался на ногах, отдохнуть в деревушке, а сам поехал проверить засаду недалеко от Темной рощи, у развилки. Там тоже могли появиться гости, о которых предупреждала шифровка. Вот-вот должен назад вернуться. А тут…
Коломиец уже ждал их. Рябов опустился рядом с ним на холодный брезент, молча взял бинокль и, приникнув к окулярам, осмотрел окрестности. Ничего, кроме белесой дымки да едва черневшей полоски болотной травы.
Как и тогда, на шоссе, темные фигуры из болота появились неожиданно. Они выглядели сквозь линзы бинокля чем-то нереальным, призрачным. Даже шаги их казались замедленными.
— Кто из них Фауст? — Петр Николаевич едва слышно скомандовал. — Огня не открывать. Брать тихо.
Фигуры уже растеряли свою бестелесность и стали вполне объемными. Оставалось только захлопнуть ловушку. И Рябов дал знак. Атаковали безмолвно, неожиданно для болотных гостей.
Дрались ножами, прикладами, кулаками. Зло, сжав зубы, натужно хрипя и скользя по мокрой податливой земле. Петр Николаевич поначалу остался как-то не у дел. Вокруг шла ожесточенная борьба. А перед ним никого не оказалось. Но вот он заметил, что наш боец, застонав, согнулся от боли, его противник замахнулся, чтобы добить раненого. Рябов подскочил вовремя. Резко, вложив всю силу, ударил врага рукояткой пистолета по затылку. Покатилась по земле, странно переваливаясь, фуражка, пару раз мелькнув белым пятном большой кокарды. Сбоку сильно съездили по ребрам. Рябов захрипел и, развернувшись, вцепился в противника, пытаясь заломить ему руки. Но тот рванулся и неожиданно боднул Рябова головой в лицо. Во рту появился медный привкус крови. Но контроля над собой Петр Николаевич не потерял. Присев, он рванул противника на себя, тяжело бросив его на землю.
Кто-то сильно толкнул его в грудь. Падая, он ударился головой о булыжник…
Сознание вернулось через несколько секунд. Клубок темных фигур откатился в сторону Он видел всех чуть со стороны. Голова ныла, в ушах стоял звон.
Рябов поднялся, постепенно приходя в себя, потянул за шнур выбитый из рук пистолет. Что же его так удивляет? Тишина! То есть не совсем полная тишина — стоны, вскрики и мат были слышны отчетливо. Но никто не стрелял. Ладно, они сами не стреляли, чтобы попытаться взять болотных «гостей» живыми и не спугнуть возможную подмогу. А те почему?
Но тут Рябов отвлекся от этих размышлений Кто-то, судя по шинели и фуражке, свой, но почему-то с немецким автоматом, вырвался из толпы и метнулся в сторону. «Куда из боя, паскуда!»
…Схватка закончилась. Все вдруг устало остановились и стали приводить себя в порядок, вяло перебрасываясь фразами. Лишь один, в короткой куртке, перекатывался посередине поляны, громко стонал, выдавливая из себя вместе с именем святой девы самые грязные ругательства. На поляне остались стоять только свои. Кто-то, долговязый, в солдатской шинели, лежал поодаль Рябов подошел, повернул его лицом вверх. Это был парнишка, что разбудил его всего двадцать минут назад. Петр Николаевич попытался нащупать у него пульс… Подошел Коломиец. Он ждал распоряжений.
— Раненых немедленно отправить в госпиталь. Что болото?
— Движения не замечено. Все секреты целы.
— Пленные?
— Один.
— Этот, что ли? — Рябов кивнул на того, что минуту назад катался по земле и которому сейчас пытались делать перевязку. Однако было ясно — долго он не протянет. — Что же, всех поубивали?
— Нет! — ответил Коломиец. — Одного просто не хватает.
И тут Рябов понял, кто это был в нашей шинели, с немецким автоматом на шее, что метнулся в сторону села. Так вот почему они, подлецы, не стреляли, а ножами работали. Вывести им надо было его. И время растянуть. Все Барковский рассчитал. И людей своих положил ради одного. Надо спешить. За несколько минут не мог далеко уйти.
— Вот что, Коломиец. Быстро! Несколько человек здесь оставь. Остальные за мной!
Рябов выхватил пистолет и кинулся к деревне.
— Цепкой, цепкой давай… — распорядился Петр Николаевич, помахивая пистолетом, — во все закутки смотри. В нашей форме он… Живым брать…
Показались первые хаты. И вдруг все заметили прихрамывающую фигуру, которая метнулась за один из домов. Рябов выстрелил, стараясь попасть по ногам, и кинулся к дому.
Оттуда полоснула короткая очередь из автомата.
Пули прошли совсем близко. «Во, подлец! — успел подумать Рябов. — Чуток бы пониже взял и…»
— Подтягивайся, — скомандовал Петр Николаевич, — сен-час брать будем
Он, рывком добежав до дома, прижался к стене. Цепляясь шинелью за паклю, торчащую из пазов, дошел до угла и, чуть согнувшись, выглянул. Прихрамывающая фигура быстро приближалась к костелу. Рябов снова выстрелил. Мимо.
Хромой добежал до костела и скрылся за массивной дверью.
«Попался! — подумал Рябов. — Даже если отсюда выскочит, второго кольца секретов не миновать».
Дверь оказалась тяжелой и скрипучей. «Петли не могут смазать служители культа», — зло подумал Петр Николаевич. Крадучись, он вошел в костел, держа пистолет на изготовку. За ним, чуть пригнувшись, протиснулся скуластый красноармеец.
Высокие узкие окна, казалось, не пропускают, а, наоборот, задерживают серый свет. Полустертые во мраке линии нескольких рядов скамей, широкий проход между ними и в глубине — слабое ровное свечение тяжелым, золотым цветом, алтаря. Все это да ряды аляповатых фигурок святых вдоль стен в другой обстановке навели бы на размышления о бренности сует земных. Но у Рябова была одна мысль: «Где прячется враг?» Он оттолкнулся от стены, сделал несколько шагов и сразу же бросился на каменный пол. Как и рассчитывал, тотчас поверху прогремела очередь. Сзади застонал боец. Звякнула прикладом винтовка. Петр Николаевич быстро привстал, низко сгибаясь, чтобы не было его видно за высокими спинками скамей, выволок раненого за дверь. Оказавшись на воздухе, опустил бойца на руки подбежавшим.