статистики, Я. Д. Лещинский подвел следующие цифровые итоги из 1552-х разгромленных еврейских магазинов в Киеве и Богуславе 428 (27%) были сожжены. Разграблено и превращено в щепки было 425 (27%). Продано с торгов за бесценок местным крестьянам 148 магазинов. Захвачено и не возвращено владельцам 49 товарных складов. Наконец, 21 магазин национализирован властями. Из 1.552 магазинов в руках их законных владельцев оставалось всего 481 ((31%), при чем повсюду был уничтожен инвентарь. Не в лучшем положении находились промышленники и ремесленники. В одном только Киеве, насчитывавшем до 1.000 еврейских промышленных и ремесленных предприятий, было разграблено 385 (38,5%), сожжено 151 (15%), захвачено и не возвращено владельцам — 43, эвакуировано — 47, национализировано властями 40, продано с торгов 24. Уцелело всего 183 предприятия, причем хозяева 127 предприятий пропали без вести во время событий. Машины, орудия труда и инвентарь разграблены и сожжены. В общем евреи промышленники и ремесленники потеряли во время погромов до 75% своего достояния.
Среди героев погромной полосы на Украине следует отметить командира батальона смерти — «Куриня смерти» Полиенко, устроившего погром в Бердичеве. За несколько дней до этого погрома полковник Пороховский предупреждал еврейскую общину, что если немедленно не будет внесено три миллиона, то «он снимает с себя ответственность за дальнейшее». Требуемая контрибуция объяснялась необходимостью для евреев «искупить вину за поддержку немцев еврейскими деньгами в борьбе с республиканскими войсками». Бердичевская община, протестуя против лживого обвинения, отказалась платить контрибуцию, и тогда Полиенко разрешил своему батальону смерти погулять по городу. Г. Солодарь, товарищ городского головы в Бердичеве, засвидетельствовал, что погром носил организованный характер: «Мне по должности, в тот день и ночь разъезжавшему по городу атаман Полиенко заявил, что в его задачи входит усмирение жидов». Представители комендатуры в это время получили распоряжение Главнокомандующего юго-западным фронтом атамана Оскилки «не вмешиваться в городские события».
После Бердичева наступила очередь Житомира. Казаки батальона смерти открыто говорили, что они «торопятся на большой погром в Житомир». Очевидцы рисуют такую картину погрома в Житомире: — 8-го января прибыли в город казаки на грузовике. Грузовик остановился на площади, и казаки начали стрелять в окна домов. Затем они стали разбивать двери и железные шторы магазинов. Часть товаров выбрасывалась на улицу. Женщины и подростки и собравшиеся жители окрестных деревень жадно набрасывались на добычу и уносили ее. Первые два дня погромщики довольствовались грабежом и разбоем. Затем начались насилия и убийства, принявшие массовый характер.
Другие группы погромщиков под начальством атаманов Лазнюка, Струка, Козырь-Зыркова и других расправлялись таким же образом с еврейским населением Коростеня, Чернобыля, Сарн, Бобринской, Городища, Черкасс, Смелы, Обруча, Кременчуга, Проскурова и других мест.
В годы гражданской войны власть на Украине много раз переходила из рук в руки. Из тех сил, которые боролись за овладение Украиной — самостийников, большевиков и добровольцев, — каждая, насаждая свой политический строй, выдвигала против евреев свои обвинения, превращая евреев в козлов отпущения за чужие грехи и за свои собственные ошибки и преступления. Украинские евреи оказывались жертвами белого и красного террора и террора украинских националистов. Когда добровольческая армия заняла летом 1919 года всю Украину, ее пропагандный аппарат подавал свою антибольшевистскую агитацию под специфическим антисемитским соусом. Имена советских главарей, творивших волю Москвы на Украине, называли только их еврейскими именами и обходили молчанием имена русских и украинских большевиков.
Свидетель киевского погрома, учиненного добровольцами после вторичного занятия города в октябрьские дни 1919 года, А. А. Гольденвейзер пишет:
«Странный это был погром, спокойный, деловитый... При всем желании, в том что делалось в эти дни в Киеве нельзя было видеть и тени стихийного проявления народного гнева... Техника погрома была примерно следующая. В еврейскую квартиру входит вооруженная группа, человек в пять-шесть. Один становится у парадной двери, другой — у дверей на черный ход. После этих предупредительных мер начинается лирическая часть. Один из шайки обращается к хозяину квартиры с речью: вы, евреи, мол, большевики и предатели, вы стреляли в нас из окон, вы уклоняетесь от призыва в армию, — извольте отдать на нужды добровольческой армии все, что у вас есть ценного — деньги, золото-, драгоценности. Не отдадите добровольно, будете немедленно расстреляны. Найдется что-либо запрятанное, сделаем обыск, все обнаружим, а вас расстреляем за укрывательство. Если жертва народного гнева после этого спешила выложить достаточную сумму, все этим кончалось. Если нет, пускались в ход более интенсивные меры... В более глухих частях города происходило не вымогательство, а настоящее ограбление». «Архив русской революции», т. VI, стр. 267.
Главнокомандующий Добровольческой армии генерал А. И. Деникин пишет в своих «Очерках русской смуты», давая характеристику белого движения в эти годы:
«Добровольческая армия дискредитировала себя грабежами и насилиями... Классовый эгоизм процветал пышно всюду. Спекуляция достигла размеров необычайных... Казнокрадство, хищения, взяточничество стали явлением обычным... Традиции беззакония пронизывали народную жизнь... В городах шел разгул, пьянство и кутежи, в которые очертя голову бросилось офицерство... Шел пир во время чумы».
К аналогичным оценкам царившей в добровольческой армии атмосфере приходят и другие генералы — Лукомский, Дроздовский, барон Врангель. Генерал Деникин не скрывает, что наряду с группировками, искренне стремившимися создать обновленную Россию и на место большевистской системы утвердить правовой режим, в окружении добровольческой армии развивали активную деятельность крайне правые партии, унаследовавшие лозунги былых черносотенцев: «Бей жидов, спасай Россию». Это были знакомые фигуры испытанных антисемитов царского времени, как священник Восторгов, редактор «Колокола» Скворцов, члены Государственной Думы Замысловский, Пуришкевич и Шульгин. От них шла агитация в духе примитивной юдофобии, и только естественно, что почти с первых дней господства добровольцев начались еврейские погромы.
Кровавые погромы, устроенные добровольческой армией, захватили еврейское население в 267 пунктах Киевской, Херсонской, Подольской, Полтавской, Черниговской и Харьковской губерний. Эта цифра возрастет до 296, если прибавить погромы в прилегающих районах, — в Балашове (дважды), Бирюче, Белгороде, Бельце, Козлове, Орехове, Михайловке, Равнополе и Царицыне. Погромы порой принимали форму подлинной резни по мере продвижения добровольческой армии в борьбе с большевиками на север и овладения центральными губерниями России. А когда наступил перелом, и теснимая советской конницей, отрядами Махно и другими, добровольческая армия вынуждена была отступать, добровольцы отыгрывались на еврейском населении, густо населявшем города и местечки Украины.
И. Б. Шехтман в своем исследовании «Погромы добровольческой армии на Украине» пишет, что эти погромы, особенно в период отступления в ноябре и декабре 1919 года, характеризовались своей исключительной ожесточенностью и кровожадностью. Ничто не могло спасти евреев от смерти. Кто из евреев не успел скрыться, тот уже живым не уходил. Добровольцы врывались в дома с криком