- Это был князь Снежан? – я удивлённо вскинула брови. Бурно проходила молодость у маменьки!
Мама нехотя кивнула:
- Он. Сейчас даже не верится, что была другая жизнь. Порой я чувствую себя кошкой, разменявшей не одну судьбу. Оказаться в доме Снежана после стольких лет – невероятно.
- Что за история с кражей, мама?
Она вздрогнула и подскочила как ошпаренная.
- Умоляю тебя, забудь! Откуда ты вообще услышала про кражу?! Тебя не было весь день!
Обхватив ладонями чашку с ароматным кофе, я рассказала про поездку в архив. Умолчала лишь о бумажке с адресом аптеки, которую Феликс отдал мне. Но если младший брат обещал не лезть в мамины тайны, то старший… Пойди, пойми, что у него на уме!
- Господи, - маменька потёрла лоб, - ладно ты девица любопытная, но Верданских-то куда понесло?.. Сена, я прошу тебя, не надо ворошить моё прошлое. Особенно в компании сыновей Снежана. Пока ты ничего не знаешь, ты в безопасности. Кража – это ловушка, в которую я по неопытности попалась. Но Сосновский – дуб дубом! – не докопался до истины, а Снежан… Я намекнула ему, что ты копия графа Сиринова, ни капли моей породы. Вроде бы он поверил.
- Мне не нравятся твои слова, - я посмотрела на неё поверх чашки. Честно говоря, маменька впервые на моей памяти выглядела настолько взвинченной. Даже к огромным отцовским долгам она отнеслась более флегматично! – Сначала гнусные намёки про тебя и князя, теперь какие-то невообразимые тайны! Откуда мне ждать беды?! От жениха?! Я должна просчитывать риски, а не плутать в тумане!
- Сена, Сена, Сена! – она упала ко мне на диванчик и сгребла в охапку. – Нет беды и рисков! – Маменька сжала мои руки в своих. – Девочка моя, я неправильно выразилась! Верданские нам не враги. У Елизара дела поместья и смотрины, Феликсу же детская ревность в голову ударила. Завтра они охладеют к этой теме и всё забудется. А у тебя пьесы, театр, и к Елизару стоит присмотреться. Мало ли… Мне ещё ответ перед Снежаном и Павлом держать, не забывай!
Я бы поспорила на тему жениха и театра, но какой смысл?.. Судя по вспотевшим ладоням, маму сейчас занимали другие мысли. Отговорившись головной болью, я ушла в свои покои. Пока расчёсывала длинные локоны, только кривилась. Елизару нужна другая невеста, молчаливая, покорная, а в театре у меня одни проблемы. Ещё и неведомые маменькины угрозы нарисовались!..
В разваливающейся усадьбе было как-то поспокойнее, что ли.
Не иначе, как от избытка впечатлений мне внезапно примерещились две синие точки за окном. Было уже темно, чтобы разобрать наверняка, но на всякий случай я широко распахнула створку.
Никого. Показалось.
16
Я проснулась на рассвете, с разбитой головой и желанием окопаться в постели на месяц-другой. Но подобная роскошь была нам не по карману, поэтому пришлось вытаскивать себя из горы одеял и подушек. За окном, подсвечивая непримиримые тучи, уже поднималось солнце. Собрав волю в кулак, я решила воспользоваться этой маленькой свободой. В такую рань, кажется, тебе принадлежит весь мир - ведь люди, заставляющие тебя сомневаться, ещё не проснулись.
Я повторила растягивающий комплекс, которому научила маменька, и традиционную школьную зарядку. Тёплая ванна и холодная вода из лейки взбодрили не хуже кофе. Впрочем, кофе я тоже попросила. Зевающая Лёля принесла мне чашку и сэндвичи в сад - уж больно дивным местом было Григорьевское. Если мне не суждено жить в этой красоте, нужно хотя бы её запомнить, оценить в полной мере - вдруг пригодится однажды.
По-настоящему майское утро с запахом сирени будто располагало к записям в альбоме, к дурацким стихам и признаниям в любви. Увы, даже в школе я скептически относилась к этим глупостям, зато была "первой помощью" для пострадавших от несчастной любви. Ко мне отправляли подружек, брошенных невест, а порой, и женихов. Сейчас смешно вспоминать, конечно. Просто девица, которая вместо стихов писала ледянящие душу сцены и не влюбилась в местного кумира - кадета конегвардейского полка, стала эдаким антиподом к любви. Я натягивала старый плащ, брала в руки карты, подражая язычницам, и "отваживала" любовь. Ещё и зельями из-под полы приторговывала втридорога - витаминными, бодрящими или слабительными. Зависит от рассказа "клиентки". По школе пошёл слух, что я потомок птицы Сирин - той самой, что стоит на страже врат в Святые Чертоги и своей песней отгоняет нечистых язычников.
Мне нравилось.
Через три-четыре года мы повзрослели, кавалеры стали более надёжными и в ритуалах птицы Сирин отпала нужда. Да и я подобной глупостью больше не страдала. Чем старше я становилась, тем сильнее на душе скреблись кошки. У каждой девочки была либо романтичная, либо постыдная история любви за плечами. У меня - ни-че-го. Не принимать же в расчёт Федю, который объяснял мне принципы работы мельничьего колеса или языческого дилижанса - для пьес, разумеется. Как и многие талантливые мастеровые, Федя не смыслил в любовных делах, а я ему не помогала. Еще чего!..
Я вздохнула и взялась за самописное перо. Увы, годы не изменили птицу Сирин - вместо лирики я обдумывала своё прикрытие. Логика подсказывала, что театр и языческий князь плохо сочетаются вместе, но отступать было некуда.
- Ой-ой! - внезапно раздалось над ухом. У меня чуть сердце не остановилось, честное слово! - Какие интересные вещи вы пишите!
Я торопливо захлопнула книжицу и вскочила. К счастью, вместо коварных планов на бумагу легли мои записи о языческой пьесе. Но это было не для широкой публики!..
- Как вы смеете?! - в отчаянии я вскинула голову и... подавилась собственным недовольством. Напротив меня стояла девушка из высшей аристократии. Хорошенькая, я бы сказала, изящная голубоглазая блондинка. Неброское платье из нежно-розового шёлка, покрытое тончайшей кружевной сеточкой, вполне могло обеспечить меня до конца жизни. Из украшений на незнакомке был жемчужный "ошейник" и серёжки с тем же камушком. Неброский гарнитур под стать платью - лаконично и дорого.
Глаза у девушки моментально сузились - и в этот миг я осознала, что уже видела её лицо на портретной карточке. Но на какой?.. Может, в Ладанье, в пансионе, среди портретов лучших выпускниц?
- Я смею?.. - негромко, но очень веско произнесла незнакомка. Пожалуй, по возрасту она была ближе к молодой женщине, а не девушке.
- Вы меня напугали, - обронила я, не желая вступать в полемику. Кто же она?.. Как она оказалась в саду Верданских рано утром? Женской половины во дворце не было, а служанкам такие платья точно не полагались. Да и какая из неё служанка?!
Значит, гостья. Гостья, которая ближе всего к Елизару...
Она совсем не похожа на князя Снежана, у неё нет характерной бирюзы в глазах, а цвет ближе к тёмно-голубому. Чья-то любовница?.. Бывшая (или нынешняя) невеста моего жениха?..
В висках застучал набат.
- А вы не сильно вежливы, - фыркнула в ответ незнакомка и надменно задрала нос, - я не пряталась, когда подходила, но вы были слишком увлечены!
- Кто вы такая?
- Чего?! Что ты себе позволяешь?! - взвилась она с такой претензией, словно требовать с неё отчёт мог только император. До чего же высокомерная особа!
- Прошу прощения, но я просто хочу узнать, кто вы.
- А кто ты?! - отбила она, глядя на меня в упор, и вдруг подобралась. - Неужели... неужели князь всё-таки нашёл ему девку?.. Нищенку-дешёвку с титулом, "языческую невесту"?! Да?! По тебе же за версту видно провинцию! Отвечай!!!
Она наступала, и я машинально попятилась от этой сумасшедшей. Да она же броситься готова! Не то, чтобы я боялась, но не устраивать же банальную склоку! Ну Елизар, морда каменная, ну попадёшься ты мне!..
- Послушайте, меня пригласили...
- А ты покорно прибежала!.. - зарычала она и...
- Джули! Сена! - рядом с нами затормозил запыхавшийся Феликс. Судя по всему, княжич летел на всех парах, заметив нас из окон дворца. Или служанки подсказали.