темы. В частности, Ромм информировал его, что Лев Давидович «надеется на приход к власти Гитлера, а также на то, что Гитлер поддержит его, Троцкого, в борьбе с советской властью». Многие историки считают данную информацию недостоверной. Но только по своему собственному убеждению, что она «невероятна». Дескать, каким образом Троцкий мог рассчитывать на помощь антисемита Гитлера? Но ведь на самом-то деле ничего невероятного в этом не было. Лев Давидович просто надеялся на повторение старого сценария. Если Германия опять столкнется с Россией, то и для Троцкого найдется дело. Точно так же, как в прошлую войну. В конце концов, Гитлера проталкивали и подпитывали те же самые силы «мировой закулисы», которые поддерживали Троцкого. Те же силы, которые стояли и за Бухариным, Зиновьевым, Ягодой…
Глава 9. Большевики и церковь
Разброд среди русского духовенства начался задолго до революции. Оно заражалось либеральными, социалистическими, масонскими идеями. Николай II в 1905 г. выражал готовность созвать Поместный Собор, восстановить Патриархию, упраздненную Петром I. Но… архиереи уже по-разному понимали, зачем нужна Патриархия. Для одних — как возврат к старине, укрепление ортодоксального православия. Для других — как путь к «независимости» от государства, к «модернизации» Церкви. В таких условиях только контроль со стороны Царя и Его представителей в Синоде удерживал духовенство от скатывания в церковную смуту. Архиереи, ослепленные честолюбием и погрязшие в собственных мудрствованиях, были близки к аристократии, олигархам, к либеральной профессуре. Но напрочь оторвались от чистоты народного православия, и не случайно последней духовной опорой Государя стали вовсе не они, а гонимый и залитый клеветой святой Старец Григорий Распутин.
19 февраля (4 марта) 1917 г. Церковь отмечала Неделю Торжества Православия. Во всех храмах провозглашалось: «Неверующим в Бога — Творца вселенной, а мудрствующим, что мир произошел сам собой и держится случайно, — анафема! Неверующим в Искупителя и Искупление — анафема! Неверующим в Святаго Духа — анафема! Неверующим в Святую Церковь и противящимся ей — анафема! Не почитающим святые иконы — анафема! Изменникам Отечеству и Престолу — анафема!» А всего через 4 дня грянула революция.
Духовенство было, наверное, единственной силой, способной остановить безумие. Идти на улицы, в казармы к бунтующим солдатам, на заводы к рабочим. Увещевать их, напомнить о присяге всего народа Царскому престолу в 1613 г., о присяге Николаю II. Но церковная верхушка изменила Государю в числе первых! Отреклась от Помазанника Божия! А «помазанник» по-гречески — «Христос». Революцию восприняли с радостью — над ними наконец-то не будет контроля! 2 марта, даже до того, как появились лживые «манифесты» о мнимом «отречении» императора, Синод признал власть «Временного комитета Думы». 4 марта из Синода вынесли кресло Государя, а 6 марта полетели распоряжения всем священникам вместо «Царствовавшего Дома» поминать на службах «благоверное Временное правительство».
Обращение Синода о созыве Поместного собора было по содержанию изменническим: «Прошедший у нас государственный переворот… обеспечил и церкви возможность и право свободного устроения. Заветная мечта русских православных людей стала теперь осуществимой». Этот Собор открылся 15 (28) августа в Москве, из 564 делегатов больше половины (299) составляли миряне. И в опьянении «свобод» Поместный собор многим виделся аналогом парламента, только церковного. На нем выступали высокопоставленные масоны — Керенский, его заместитель Авксентьев. А большинство делегатов потащили Церковь в ересь, требовали реформ Православия, по сути протестантских. Упрощения Церкви, приспособления ее учения к социалистическим теориям.
Вопрос об избрании Патриарха долгое время вообще отвергался. Предлагалось коллегиальное управление, наподобие советов и комитетов. Вразумлял Собор Сам Господь. Когда к власти пришли большевики, и в Успенский собор, где заседали делегаты, полетели снаряды, некоторые одумались, другие разбежались, и трезвые голоса стали брать верх над сторонниками «революционных» реформ. С минимальным перевесом голосов (141 — за, 121 — против, 12 воздержалось) решили все же избрать Патриарха. Им стал митрополит Московский Тихон (Белавин).
23 января 1918 г. ленинское правительство опубликовало «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви». Провозглашалась «свобода совести», религиозные общества лишались юридического лица, их имущество признавалось «народным достоянием». Впрочем, разве не адекватным наказанием это выглядело? Права Церкви, ее имущество и богатства даровали и обеспечивали русские цари. Но она сама предала царя, отвергла собственного защитника. Даже после зверской расправы в Екатеринбурге Поместный собор, продолжавший свои заседания, вынес на голосование вопрос — служить ли панихиду по убиенному Государю (о смерти Семьи еще не знали)? Хотя состав Собора изменился, число делегатов сократилось. Из 143 против поминовения государя проголосовали лишь 28, а 3 воздержались. Панихиду патриарх Тихон все-таки отслужил.
Однако Сам Бог продолжал наставлять Церковь. Наставлять очень сурово, но ради ее же спасения. Собор созывался как вполне революционный орган, откровенно нацеливался переделывать Православие. Но на Церковь сыпались удары. Налеты на храмы, монастыри. Многим священнослужителям и архиереям Господь позволял искупить грехи отступничества и измены, заслужить венцы мучеников. И лучшая часть духовенства переосмысливала свою позицию. Видела задачу уже не в реформах, а в сбережении Православия среди чудовищных бурь.
Очередная гроза обрушилась в 1922 г. По задумке Ленина и Троцкого Церковь предстояло совершенно уничтожить. Под предлогом изъятия ценностей, якобы в помощь голодающим, покатились погромы храмов и монастырей. Были спровоцированы столкновения с верующими, давшие повод для массовых репрессий. По разным городам казнили не менее 15 тыс. священников, монахов, послушников, православных мирян. Но Троцкий спровоцировал и раскол, поддержал «обновленцев». Они провозгласили создание «Живой церкви», благословлявшей революцию, отрекавшейся от «царизма», «эксплуататоров», «реакционной» части духовенства.
Арестованный патриарх Тихон согласился на компромисс с большевиками. Подписал «покаянное письмо», объявляя, что не является врагом советской власти. Патриарх говорил: «Пусть погибнет мое имя в истории, только бы Церкви была польза». Этой ценой он сумел выйти из заключения, восстановить каноническое управление Церковью. Смог открыто обличать обновленцев, и их попытка подменить Православие собственной ересью провалилась. Большинство священников и прихожан остались на стороне Патриарха. Но некоторые епископы, священнослужители, монахи, не признали компромисс святителя Тихона с безбожной властью, отделились от Патриархии. Появилась «катакомбная церковь». А часть духовенства очутилась в эмиграции. Провела свой собор в Сербии, в Сремских Карловацах, и образовалась Русская Православная Церковь Заграницей.
После смерти (предполагают, что насильственной) святителя Тихона наместником патриаршего престола стал митрополит Петр (Полянский). При аресте он заявил, что Церковь не может одобрить революцию, и очутился в заполярной ссылке. Его заместитель митрополит Сергий (Страгородский) также несколько раз арестовывался. В 1927 г. он очередной раз попал за решетку, был обвинен в связях с эмигрантской Церковью, которая поддерживала антисоветские группировки. Но Сергий согласился на еще один компромисс с властями. Издал Декларацию, что «мы, церковные деятели, не с врагами нашего Советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и правительством».
Митрополит пояснял свою позицию: «Мы хотим быть православными и в то же время осознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и