Тони засмеялся.
— Твоему отцу нужно начинать упражняться. К счастью, он не страдает от лишнего веса, но состояние его далеко не идеально.
— Так скажи ему об этом.
— Гаркави уже сказал. Но ты же знаешь, какай твой отец упрямый. Кстати, я знаком с одним человеком, которому он передал это качество по наследству.
Тони улыбался. С бокалом вина в руке он зашел в небольшой рабочий кабинет и увидел этюдник, на котором стояла картина Ким.
— Можно взглянуть?
— Конечно. Она почти закончена. — Ким включила свет и кивнула на картину: — Это рождественский подарок отцу.
Тони приблизился к холсту. Богатый, насыщенный пурпур кружился тонкими лентами вокруг сильных красных линий, и легкие воздушные облачка желтого выплывали из глубины темно-зеленого фона. Необычная цветовая гамма вызвала у него сложные ассоциации.
— Замечательно.
Ким посмотрела на Тони, пытаясь понять, насколько он искренен. Но нет, похоже, картина и правда ему понравилась.
— Я так намучилась с ней, а когда решила подарить ее отцу, как-то сразу все стало ясно, и работа пошла.
— Как это? Объясни.
— Пурпур — это отец. Это сильный упрямый цвет, очень похожий на него. Красный сигнализирует о любви, желтый — это надежда.
— А зеленый?
— Хорошо подходит для фона. — Она улыбнулась. — Надеюсь, ему понравится.
Тони кивнул и налил в бокал немного вина.
— Знаешь, Ким, — сказал он, помолчав, — я сегодня говорил с Гаркави, и мы считаем, что через пару недель твой отец уже сможет выписаться из больницы. Мне просто интересно… ты останешься в Энн-Арборе после того, как он вернется домой?
Она покачала головой и снова посмотрела на картину.
— Не знаю, пока не думала об этом. Это зависит от того, каким будет состояние здоровья отца.
Он шагнул к ней и поставил свой бокал на стол.
— С ним будет все в порядке. Но, честно говоря, я надеялся, что ты останешься в любом случае.
Ким вздохнула и продолжила разговор о здоровье отца:
— Откуда ты знаешь, что с ним будет все в порядке? И кто вообще может знать это наверняка?
— Уж поверь мне, я это знаю, — тихо сказал Тони, обводя пальцем контур ее губ.
Она улыбнулась, когда он потянулся к ней губами.
— По-моему, ты уже говорил это раньше.
Он взял ее за руку и повел в гостиную. Там они сели на диван поближе к огню, и Тони усадил ее к себе на колени.
— Ты думаешь, что можешь читать мои мысли, но боюсь, моя дорогая, ты не настолько проницательна, как тебе кажется.
Ким игриво улыбнулась.
Он заключил ее в объятия и стал целовать таким настойчивым поцелуем, что у нее невольно вырвался стон желания.
— Если ты дашь мне шанс, — прошептал он, пока она переводила дыхание, — то, может быть, поймешь, что мы гораздо больше подходим друг другу, чем ты предполагала.
— Надо тебе сказать, врачи — совсем не мой идеал, — сказала она, подставляя шею его поцелуям.
— Даже те, что могут починить разбитое сердце? — спросил он, просунув руку ей под блузку. Его пальцы скользили по ее груди, нежно массируя.
— Даже те, что обольщают девушек при помощи текстов с открыток «Холмарк» [2], — пробормотала она, закрывая глаза, так как в этот момент Тони умело расстегнул ее бюстгальтер.
— Тогда с твоей стороны было очень рискованно подпускать меня так близко, — сказал он, сжимая рукой ее обнаженную грудь.
— А мне это нравится, — дерзко ответила Ким, когда Тони нашел ее сосок и легонько сдавил пальцами. — Очень хорошо. — Она крепко обняла его, чувствуя, как смешивается тепло их тел. Ее руки скользнули под рубашку и стали гладить его мускулистую спину.
Тони мягко приподнял ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.
— Ты дрожишь, — тихо сказал он. — Ты боишься или замерзла?
— Мм… всего понемножку, — призналась она.
Он ласково улыбнулся:
— Не волнуйся, тебе нечего бояться. — Тони откинул волосы у нее со лба. — Ты очень дорога мне. Правда.
Ким закрыла глаза и провела ладонью по его руке, прижимая ее к себе. Потом поцеловала эту крепкую загорелую руку.
— И ты мне. Просто я… не планировала этого.
Он приподнял ее волосы и стал нежно целовать шею.
— Рядом с тобой я могу забыть обо всем на свете. Есть только ты и я. Только это и кажется сейчас важным.
Ее страхи постепенно таяли по мере того, как где-то внутри ее разгоралось жаркое, почти нестерпимое желание, заполоняя все ее существо. И она наконец перестала вести себя как маленькая испуганная девочка.
Ким высвободилась из его рук и встала, глядя прямо на него. Он прилег, облокотившись на одну руку, с любопытством ожидая продолжения. Девушка скинула брюки и блузку, оставшись в расстегнутом бюстгальтере и трусиках. Она видела, как у него перехватило дыхание от возбуждения, глаза его не отрывались от ее тела. Чувствуя его одобрение, Ким осмелела еще больше.
— Я не хочу замерзнуть, — поддразнила его она.
— Обещаю тебе, что этого никогда не случится, пока рядом с тобой буду я, — сказал Тони, наслаждаясь этой интимной пикировкой.
Ким слегка улыбнулась и сбросила бюстгальтер. Теперь только шелковые трусики белели на загорелой коже.
Глаза Тони медленно изучали изгибы ее тела, упиваясь каждой деталью.
— Какими чарами ты меня приворожила? — пробормотал он, опустившись на колени. Потом притянул ее к себе и стал легонько водить языком по упругому животу.
— Тони, — лукаво спросила Ким, играя его густыми вьющимися волосами, — скажи, а как ты лечишь разбитые сердца?
Он лег на пушистый белый коврик и положил девушку на себя.
— Можно сказать, что самую трудную работу я уже сделал.
— Да-а? — заинтригованно протянула Ким.
— Я отдал свое сердце тебе, — с нежностью в голосе сказал он, потом провел ее пальцем у себя по груди, обрисовывая контур сердца. — А теперь я займусь починкой твоего. У меня припасено для тебя совершенно особенное лечение.
— Что же это может быть? — притворно удивилась Ким, наслаждаясь тем эффектом, который производило на него ее нагое тело.
Тони поднес ее пальцы к своим губам и мягко поцеловал.
— Очень важно, чтобы ты закрыла глаза, расслабилась… и позволила мне любить тебя. — От сдерживаемого желания голос его стал низким и хриплым.
Он мягко отстранил ее от себя и, облокотившись на руку, стал напряженно всматриваться в ее лицо. Потом медленно провел ладонями по ее телу.
— Ты совершенна, — констатировал он и сдавил пальцами ее соски.
— Вот и третье условие, — с улыбкой сказала Ким.
Сначала пальто, потом цветы и, наконец, этот очаровательный комплимент ее фигуре.