Возмутительная ложь! – закричал в ответ старейшина, почти задыхаясь от гнева.
Некоторое время понадобилось для того, чтобы все успокоились. Агата лишь наблюдала за участниками беседы, размышляя об услышанном.
– Вернемся к мистеру Фарли, – продолжила она, когда все замолчали. – Вы сказали, что господин Эрбар приказал убить его и мистера Ньюмана, так как дело продвинулось слишком далеко и он боялся, что его могут раскрыть. Все верно?
– Почти, – сказал гремлин, вздыхая. – Когда я убил Марию, то не нашел в ее вещах дневника. Эрбар велел найти его во что бы то ни стало. Тогда я решил пойти в управление, надеясь, что они выведут меня на след. Так и вышло. Когда я вошел в вашу лавку, то ощутил его. А потом…
– А потом вы решили, что от дознавателя и его начальника можно избавляться, – продолжила за него Агата.
– Я ничего не решал! – Тадеуш нахмурился. – Эрбар приказал мне сделать это! Я должен был убить их и уничтожить любые упоминания об исследованиях и Даласах!
– Конечно, артефакт. Как я могла забыть, – Агата серьезно кивнула. Тадеуш сразу расслабился и зубасто улыбнулся. И в тот же миг у стола подломилась ножка. Не зря говорят, что, когда гремлин улыбается, все вокруг ломается. – Только во всем этом есть одно большое но, мистер Тадеуш.
Гремлин посмотрел вопросительно, явно не понимая, что не так.
– На гремлинов артефакты ментального подавления не действуют, – закончила она.
В комнате воцарилась тишина.
Агата видела, как с лица гремлина медленно сползает улыбка. На ее месте показался оскал. Без лишних слов Тадеуш прыгнул вперед, явно намереваясь вцепиться когтями ей в лицо.
Агата не стала ждать, пока это произойдет, – она щелкнула пальцами, и время остановилось.
– Нельзя быть таким нервным, – посоветовала она, поднялась и подошла к зависшему в воздухе Тадеушу.
Затем Агата достала из прихваченной сумочки черную веревку и принялась связывать гремлина. Механизмы вроде наручников и различные артефакты сдерживания на него не действовали, зато веревка, сплетенная из волос черного единорога, была ему неподвластна.
Единороги в этом мире были реальностью. Если белые генерировали магию, то черные ее поглощали. Для магического существа не имелось более надежных оков, чем подобная веревка.
Закончив связывать Тадеуша, Агата достала небольшой флакон и капнула прямо в пасть гремлина пару капель зелья. Потом пошевелила запястьем, и время возобновило свой бег. Гремлин в тот же момент рухнул прямо ей под ноги.
Агата вздохнула, ощущая слабость. Два раза за день, пожалуй, многовато.
Люди и существа вокруг с удивлением устремили на нее взгляды. Им понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя.
Магические стражи немедленно кинулись к Тадеушу и прижали копошащееся тело к полу. Повернув голову удобнее, гоблин со злобой посмотрел вверх.
Агата глянула на него безразлично и вернулась к стулу. Она не хотела, чтобы кто-то заметил ее слабость после использования магии.
– А теперь я расскажу, как все было на самом деле, – произнесла она в полной тишине. – Рожденный от родителей, принадлежащих к разным расам, вы, мистер Тадеуш, были лишены бессознательного инстинкта уничтожать все механизмы вокруг. Но плюсов от подобной магии не утратили. Двести лет назад вы познакомились с господином Эрбаром и заключили с ним сделку. Вы ему – исследования людей, он вам – золото, которое позволяло жить вольготно в мире людей. Правда, от отца вам все равно передалась сильная нелюбовь как к механизмам, так и к гномам. Скажите, господин Эрбар, сколько гномов погибло за работой над исследованиями, которые приносил вам мистер Тадеуш?
Старейшина нахмурился, задумываясь.
– Много, но мы думали…
– Что это естественный процесс? – спросила Агата. – Советую вам проанализировать все смерти за эти годы. Я больше чем уверена, что вы найдете интересную тенденцию. Но давайте продолжим.
Эрбар кинул на Тадеуша многообещающий взгляд, тот ответил оскалом, но продолжал молчать.
– Метаморфы довольно кровожадные. Для того чтобы принять чей-то облик, они должны отведать плоти этого существа. Думаю, все здесь понимают, чем это заканчивается для оригинала.
Агата посмотрела на людей вокруг и заметила, что некоторые из них побледнели. Дождавшись кивков, она продолжила:
– В истории магического мира известно несколько метаморфов-«коллекционеров», которые стремились заполучить как можно больше «лиц». Каждый из них был убит. Но суть в том, что эти существа лишены морали в вопросах жизни и смерти, поэтому, мистер Тадеуш, смею полагать, вы убивали исследователей лишь по собственному желанию. Ваша гремлинская сторона лишилась поводка. Теперь вы могли спокойно убивать тех, кто создавал ненавистные механизмы. Пока все верно?
Гремлин ничего не сказал, но скривившегося лица хватило для того, чтобы понять: Агата права.
– В итоге кругом выгода. Гномы страдают, исследователи умирают, их детища исчезают. Полагаю, большинство изобретений вы просто уничтожали, а гномам относили лишь малую часть. И за все это вы еще получали золото, которое позволяло вам удобно и сытно жить. Я права?
Гремлин рыкнул и посмотрел на Агату с такой ненавистью, что люди рядом беспокойно завозились. Не было сомнений – если Тадеуша отпустить, он снова кинется, пытаясь загрызть Агату.
– Расскажите, мистер Тадеуш, как все было с Даласами? – спросила Агата, внимательно глядя на гремлина. Тот скривился и отвернулся. Недостаточно? Нужно еще время?
– Он был неудачником, – рыкнул Тадеуш.
Агата встрепенулась. О, работает!
Люди вокруг нее удивленно переглянулись. С чего бы это гремлин начал говорить?
– В самом деле?
– Да. Все его исследования были сплошным мусором. Он и сам это понимал, поэтому все выкидывал, а я исправно поднимал и относил гномам, – гремлин зубасто ухмыльнулся, кинув на старейшину взгляд, полный превосходства. Гном сжал кулаки, но промолчал.
– А дальше? – подтолкнула его Агата, понимая, что время ограничено.
– А потом ему повезло. Я сразу почуял это и поспешно его убил. Вы не понимаете! – внезапно закричал он. – У меня шерсть дыбом вставала! Эти исследования уничтожат мир!
Казалось, гремлин впал в отчаяние.
– Если все так, то почему не убили Касандру сразу? Почему позволили ей закончить разработку? Все дело в удовольствии?
Тадеуш криво улыбнулся, словно хотел сдержать ответ, но ему не удалось.
–