Читать интересную книгу Город холодных руин - Марк Ньютон

– Доброе утро. – Джерид повесил свой плащ на спинку стула за угловым столиком, потом снял шляпу.

Да, не очень-то они тут приветливы, но, как знать, может, для северного города такое поведение вообще норма.

– Доброе утро, – заговорил с ним наконец один из них, седобородый мужчина с маленькими глазками. – А ты, как я погляжу, румель?

– Точно, – буркнул в ответ Джерид и обратился к официантке: – Черный чай с булочкой, пожалуйста.

– Румели сюда обычно не заходят, – прохладно заметил седая борода.

– Вот как? – Джерид, покряхтывая, опустился на стул. «Старость не радость».

Седая борода встал, а его спутница, женщина в синей маске и плаще в тон, отвела взгляд, возможно смущаясь.

– Ты, друг, кажется, не понял.

Джерид ответил ему взглядом в упор, внезапно как-то особенно отчетливо ощутив, что кожа у него темная и шероховатая, глаза навыкате и блестят, а сзади хвост. Да, давненько ему не приходилось сталкиваться с этой гадостью.

– Прошу прощения, я не представился. – Расстегнув верхние пуговицы своего одеяния, он показал инквизиторский медальон – угловатое изображение алхимического тигля. – Следователь Румекс Джерид, приятно познакомиться. Я в этом городе недавно, так что не успел разобраться, какие места здесь кишат ублюдками, а какие нет. Все еще выясняю.

– А… – замешкался седая борода, отчаянно мечтая дать задний ход. – Ну… я вижу…

– Все, что ты видишь, – это румель, да? Понимаю. Что ж, придется тебе потерпеть полчасика, пока я съем вкусную булочку, а не то я зашвырну твою задницу в тюрягу на сегодняшнюю ночь, где сокамерники тебя побьют, а может, и что похуже. Ну ладно, хватит, чтобы произвести впечатление на твою куколку, друг?

Тут как раз явилась официантка с заказом Джерида. Судя по ее нахальной улыбке, представление ей понравилось. Он подмигнул девице.

Седая борода вернулся за свой стол, где сразу затеял отрывистую перепалку со своей спутницей. Румели составляли на архипелаге этническое меньшинство, и Джериду, конечно, приходилось сталкиваться с расизмом и раньше, но Виллджамур уже давно просветили на этот счет, и он как-то не ожидал встретить в другом большом городе что-то подобное. В столице последний трактир «только для людей» закрыли еще до его рождения. Да, видно, здесь, на севере, все и впрямь иначе.

Откусив от булочки – прекрасного произведения кондитерского искусства с сочащейся медом сердцевинкой – и отхлебнув чаю, он нашел, что атмосфера в заведении значительно потеплела.

Ранний подъем каждое утро и рабочий день, начинавшийся в восемь утра, помогли ему быстро войти в колею; затем чашка хорошего чаю и разговор с теми из новых коллег по инквизиции, кто еще не утратил энтузиазма, – так он входил в дела. На новом месте его начинали уважать, и он знал это. Нетрудно было догадаться, в чем причина такого отношения: он был единственным, кого на самом деле интересовали преступления и их раскрытие, – факт, удивлявший его самого.

Он попросил, чтобы ему дали какие-нибудь нераскрытые дела, и скоро на его столе появилась целая стопка папок.

Он пролистал все бумаги в поисках какой-нибудь зацепки по делу Хауста. Все было как всегда в любом большом городе: кражи, изнасилования, разбойные нападения, убийства. Вот только люди стали исчезать чаще, но никто не удосужился заняться этим фактом. Любопытным показалось ему и увеличение количества порноголемов – женщин-кукол изготавливали и распространяли через бандитские сети культисты, к вящей радости изголодавшегося по сексу мужского населения Виллирена и для облегчения участи проституток, которым теперь не надо было часами стоять на холоде, дожидаясь клиентов и рискуя заработать пневмонию. Джерид нисколько не удивился, когда кто-то намекнул ему, что эта торговля процветает с благословения самого бейлифа, а потому инквизицию просили воздержаться от вмешательства, просто ему стало тошно.

А вот и вчерашние убийства: четыре отчета о мертвых телах с колотыми ранами на шеях, высушенных, как фиги, хотя эти не пропадали надолго – их нашли позади трактиров, где они пили накануне, и никого не удивляло то, что они плохо кончили. Да и вообще, в инквизиции существовал специальный отдел, занимавшийся именно такими делами, так что позже их у Джерида забрали.

Час спустя, завершив знакомство с делами, Джерид оказался за одним столом с тремя своими начальниками – сивыми румелями намного старше его самого, пьяными с самого утра.

Он изложил им суть нового дела, чтобы получить у них разрешение на его расследование; они не возражали. Никого в инквизиции, похоже, не интересовало, чем именно он там занят, и это одновременно раздражало и радовало Джерида. Зато никто не мешает, не наваливает на него административные дела, не связывает его по рукам и ногам путами бумажной работы.

Джерид приступил к опросу всех, кто заявлял о случаях пропажи людей. За дело он взялся основательно, обходя улицу за улицей в сопровождении Нандзи, которая помогала ему так же старательно, как и раньше.

Джериду она нравилась. Ее присутствие привносило в их партнерство столь необходимую ему стабильность, ее отличал гибкий, неординарный ум. А еще она регулярно приносила ему чай. Следила за тем, чтобы возле камина в его кабинете не кончался запас топлива. Она навела порядок в его заметках, принесла карту – без всякой просьбы с его стороны. Но она не только помогала Джериду – она успевала еще заниматься нуждами и проблемами женщин и ребятишек, которые постоянно толпились у здания инквизиции, и то и дело рассказывала ему жуткие истории о том, с чем они туда приходили. Да, хорошие помощники на дороге не валяются.

Исходив пешком едва ли не весь город, они выяснили, что у пропавших людей было мало общего. Джериду пришлось опросить немало горюющих семей, и в каждом случае он старательно искал малейшие детали сходства истории данного пропавшего со случаем Хауста. Это повышало его шансы разузнать хоть что-то о судьбе исчезнувшего солдата.

Иные дома, казалось, свидетельствовали о крайней бедности своих обитателей: наспех возведенные конструкции без всяких признаков заботы о красоте. Людей запихивали в кубики комнат, к которым примыкали точно такие же комнаты по бокам, снизу и сверху – особенно сверху, такие дома росли все больше ввысь, считалось, что за ними будущее архитектуры и гигиеничного жилья. За ними – прогресс, утверждал Лутто и прикарманивал ренту, а тем временем улица, застроенная такими домами, теряла свое лицо.

Так они и шли: семья за семьей, дверь за дверью, история за историей.

Джерид знал, сам не понимая почему, что многих пропавших уже не найти. Он видел ветхие дома, из которых они исчезли, и думал, что, где бы они ни оказались, там им вряд ли может быть хуже, чем здесь.

Джерид изучал жизнь тех, кем никогда не интересовались власть имущие. Люди, потерпевшие катастрофу: женщины, едва удерживавшиеся от слез, мужчины на грани отчаяния, молодые девушки с детишками на руках – хорошо, если не своими собственными, – старики, страдающие заболеваниями, которые он не знал, как описать. Всеми забытые, они гнили в своих домах, прекрасно осознавая, что не нужны этому городу. Джерид понимал, что он – первый следователь, который расспрашивает этих людей об их исчезнувших родственниках. Матерей, оставшихся без старших сыновей и дочерей, от чьих заработков они зависели. Мужей, потерявших жен, с которыми они прожили тридцать лет. Детей, лишившихся родителей.

Вы ведь найдете их, правда? Вы нам поможете?

Многие говорили, что не могут найти работу, а без нее как выжить на улице в Оледенение? Другие жаловались, что бейлиф нарочно обескровил профсоюзы, ввозя такую дешевую рабочую силу с островов, что им теперь платят сущие гроши. Кто-то рассказывал о выпущенных Лутто листках, в которых разъяснялось, что выплата социальных пособий прекращается, поскольку эти деньги пойдут на оборону города от врагов с севера. На самом деле это его очередная уловка, вариация на ту же тему, как несколько лет назад, когда речь шла об угрозе дикарей-террористов с Варлтунга. Лутто создавал атмосферу напряженности, чтобы простолюдины знали свое место.

Если эти люди и знали о неизбежности войны, то никак этого не показывали.

Разве можно уничтожить народ, который уже сломлен?

Однако они с Нандзи обнаружили и кое-что интересное: пропадали в основном люди престижных профессий – торговцы, трактирщики, кузнецы. Джерид даже расстроился из-за того, что в инквизиции просмотрели такое важное обстоятельство.

В штаб-квартиру инквизиции они возвращались под падающим снегом, создававшим таинственную атмосферу.

– Не слишком красивая картинка получается, правда? – Джерид так задумался, что даже забыл на время о присутствии Нандзи. А ведь ей, наверное, трудно пришлось сегодня.

– Я и понятия не имела о том, что в городе все так плохо, – призналась она. – Не похоже, чтобы мы чем-то могли им помочь, или нет?