ее за руки:
— А ты сама? Как ты справляешься?
— Я хочу, чтобы все закончилось, — устало произнесла Алекса. — Но понимаю, что мечтать не вредно. Они наняли меня не для этого.
— Они вообще не должны были приглашать тебя вести это дело, — возразил Джексон. — Ваша семья может себе позволить нанять кого-то со стороны.
— Они хотели человека, которому можно доверять, кто полностью заинтересован в проблеме.
— Все зависит от оплаты, побольше денег, и любой юрист сделает ваше дело приоритетным, — пожал плечами Джексон. — А для тебя это личное, и ты можешь сделать ошибку, подведя семью. Это несправедливо.
Алекса кивнула:
— Мама никогда больше не сделает мое любимое блюдо на День благодарения, а братья никогда не забудут провала. Ну, хоть Кейтлин всегда будет на моей стороне.
— Алекса, я не шучу.
— Брось, — сказала она. — Помнится, мы пообещали друг другу, что не позволим проблемам испортить наши выходные. А я даже пообещала не открывать свой ноутбук и не работать.
— Это не означает, что нужно скрывать что-то и притворяться, что все хорошо.
— Я ничего не скрываю! — раздраженно воскликнула Алекса, но поняла, что следовало поумерить тон: Джексон смотрел на нее весьма скептически. Она поцеловала его в лоб между бровями, где залегла складка.
— Ладно, — смягчился он. — Ну что, будем выбираться из сарая или устроим тут пикник?
— Займемся любовью на полу, — рассмеялась Алекса.
— О, не рекомендую, так и столбняк недолго заработать.
— Черт, а такая хорошая была фантазия!
— У меня тоже есть фантазия, и она куда лучше: гамак в уголке участка.
— Звучит неплохо.
Джексон подал ей руку:
— Вперед.
— Ладно, но сначала пообедаем.
В следующие шесть дней жизнь показалась Алексе настоящим раем. Стоял жаркий август, и они с Джексоном все чаще проводили день на задней веранде с книгами и кофе. Периодически ездили в магазин за свежим хлебом и продуктами, купались, играли в шахматы, готовили, попутно обсуждая новости, спорили, накрывали стол… Фантазия с гамаком оказалась все же неосуществимой: слишком уж было неудобно, и для занятий любовью они отправлялись в спальню Алексы, а по ночам спали у Джексона. Майами с песчаными пляжами и пальмами потерял для Алексы всю свою заманчивость: она нашла свое счастье в лесной глуши в родном штате Техас. «Не хочу уезжать отсюда совсем», — бросила она как-то, когда они в очередной раз готовили у телевизора. Джексон внимательно слушал новостной выпуск про пропавшую кошку мэра — ее звали Жужа. Хозяин кошки был уверен, что ее украли, но свидетельств тому было мало. Однако репортер сообщил, что подобная персидская кошка стоит больше пяти тысяч долларов.
— Готов поспорить, что она сейчас прячется где-то под крыльцом, — произнес Джексон.
— Может, и так, — согласилась Алекса, нарезая чеснок.
— Она ведь не дурочка и наверняка ищет шанс скомпрометировать мэра. Вот увидишь, он из-за нее расстанется с карьерой.
Алекса вытерла слезящиеся от смеха глаза.
— А если бы у него была собака, думаешь, ему бы повезло больше?
— Вряд ли. Да и поделом ему.
— Жаль, что я так и не узнаю, куда делась кошка, — вздохнула Алекса. — Не хочу уезжать.
Джексон не ответил, и, подняв глаза, Алекса увидела, что он пристально смотрит на нее. Потянувшись за пультом, он убавил звук до нуля. В доме воцарилась тишина.
— Сколько ты планируешь пробыть в Техасе?
Алекса отложила нож, предчувствуя серьезный разговор.
— Мой план был приехать на месяц, и прошла уже половина.
— А потом что?
— Поеду назад в Майами, буду приезжать ненадолго, когда во мне будут нуждаться.
— А потом?
Алекса понимала, к чему ведет Джексон, она и сама не раз задавала себе этот вопрос. Когда-то она не позволяла никому вставать на пути ее карьеры, которую ставила превыше всего, но вот все переменилось. Во-первых, ее репутация и так серьезно пострадала — как можно бороться за правое дело в суде, когда на собственном рабочем месте ты вынужден несправедливо страдать? Во-вторых, Алекса уже знала, что происходит с теми, кто ставит карьеру на первое место в жизни. Живым примером был ее дед, который до девяноста лет управлял ранчо, не стремясь уйти на пенсию. Его хвалили за железную волю, но Алекса подозревала, что за этим стоит страх: ведь работа и была жизнью Огастуса, и без нее он попросту не знал, что делать. В итоге он был вынужден сдать бразды правления, когда начались проблемы с памятью. Алекса знала, что очень похожа на деда, и думала о том, что ей нужно постараться, чтобы не повторить его ошибок.
— Что бы ты хотел? — спросила она.
Джексон прислонился к столу, задумчиво сложив на груди руки.
— Не могу просить тебя сделать что-то, на что я сам бы никогда не пошел.
Алекса поняла это так, что он не хочет просить ее остаться в Техасе, потому что сам не готов к переезду, например, во Флориду. Погруженная в раздумья, она принялась теребить золотую фигурку на цепочке. Техас ее дом, а Нью-Йорк и Майами уже как-то перестали быть столь привлекательными. По крайней мере, в последнее время она в основном ездит домой, а не строит жизнь там. Да, жизнь в провинции не идеальна, но здесь ее семья, ее наследство, а теперь, похоже, и любимый человек.
— Нам нужно что-то решить, — произнесла она. — Пока у меня нет ответов. Дашь мне время подумать?
— Я и не тороплю тебя, — ответил Джексон. — Просто знай, что я был бы рад, если бы ты выбрала меня.
Глава 16
По пути в главный офис своей компании в деловом центре города Джексон заскочил в кофейню — в его телефоне хранился список предпочитаемых коллегами видов кофе, и он надеялся, что сумеет реабилитироваться в их глазах. А между тем ему было за что извиняться: ведь он пропал на неделю, не отвечая на звонки, эсэмэски и почту, оставив вместо себя заместителя и пару помощников.
Появление его было встречено громкими криками и свистом.
— Успокойтесь, детки, я принес вам вкусного.
Офис располагался в старом здании бывшей фабрики. Там было несколько залов для конференций, архив и комната отдыха, а еще офисы открытой планировки, таким образом, Джексон не смог бы попасть к своему рабочему месту, незаметно миновав всех сотрудников. Он лавировал между столами, протягивая каждому небольшой сладкий подарок. Первой была Джо-Энн Линдсей, специалист по отзывам.
— Вот, Джо, средний латте с овсяным молоком и двумя шотами ванили.
— Ты ни разу не ответил ни на одно мое письмо, но спасибо, шеф.
— Прости. Может, я смогу загладить свою вину шоколадным эклером?
— Давай