Читать интересную книгу Забытые учителя - Александр Токунов

— Алиса, проследите, чтобы эти малявки опять не запаниковали! — в голосе Инги звучал металл. — Всем сидеть здесь и носа из-под машин не высовывать! Татьяна, остаёшься на охране. Если что, то мальчики, — махнула в сторону бойцов, занявшись места возле установок, — помогут. Виолетта, пошли!

Мальвина, подвинув бедром тощенькую Тошку, получше устроилась под машиной, наблюдая, как сестра вместе с Ингой бежит в сторону поля. Там, где они только что копали картошку, наплывала огромная тень. Мальвина пыталась вывернуться и увидеть, что это, но днище автомашины мешало обзору.

— Это аэростат! — толкнув Мальвину локтем, азартно зашептала Тошка.

И точно, будто только ожидавший этих слов, сверху над полем стал опускаться аэростат. Вот открылся люк, из которого вылетела верёвочная лестница. Вначале Инга, потом Виолетта быстро поднялись по ней, и аэростат взмыл в небо, взяв направление на звуки боя.

— Ты видела эту старую ведьму? — спросила Тошка.

— Какую ведьму? — не поняла Мальвина.

— Да эту охотницу Мину, мать Инги!

— Нет.

— Куда же ты смотрела? Она высунулась в окно! Чё, не видела? — недоумевала всё замечающая Тошка. — Говорят, что, когда она летает на аэростате, убивает кучу мутов! Целит им прямо в глаз. Смотри, смотри! — острый локоть вновь больно уперся Мальвине в бок.

Стрельба стихла. Аэростат завис низко над горизонтом. Из него стало что-то вылетать, взрываясь на земле. Сразу же до девочек донеслись приглушённый вой мутантов и радостные крики защитников анклава.

— Во, пожгли мутов коктейлями! — прокомментировала Тошка, высунувшись из-под машины. И вдруг взвизгнула, быстро подобрав ноги: — Ой, мама, мамочка! Он меня укусит!

Метрах в двадцати от них ползло какое-то маленькое насекомое.

— Лежи, не елозь, не укусит! Тебе было сказано, что костюмы прочные? Потом: чего ты поджимаешь ноги? Насекомое спереди, — Татьяна строго, насколько позволял щиток костюма и сдерживаемый смех, посмотрела на Тошку.

— Ой, какая командирша! — зашептала Тошка на ухо Мальвине. — Года на два старше, а раскомандовалась!

— Колобова, я всё слышу, — предупредила Татьяна. — Научись вначале отключать внешнюю связь, а потом сплетничай.

Мальвина прыснула.

— Ты чего? — острый локоть опять вонзился в бок.

— Да не толкайся ты! Тебе бы фамилию Острова, а не Колобова!

Над горизонтом аэростат, сделав круг, вновь заходил на позицию.

Мальвина представила, как муты горят и мечутся под аэростатом. Её затошнило. «Господи, только не это», — она пыталась сдержать рвоту.

— Глубокий вдох ртом, выдох через нос, — девушка автоматически подчинилась голосу Лисы Алисы. — Ещё раз. Вдох через рот, выдох через нос. Концентрируем внимание на темечке. Теперь дышим только носом. Вдох — тепло вместе с воздухом начинает разливаться по всему телу. Выдох.

Мальвина заметила, что её руки перестали дрожать, напряжение спало.

— Я полагаю, что вы только теперь оценили возможности дыхания? — тихо сказала Алиса. — Попрошу в любой ситуации, в какую бы вы ни попадали, помнить об этом. Сейчас правильное дыхание направило вашу внутреннюю энергию на погашение адреналина, вы успокоились.

После налёта девчонки вернулись-таки на поле, затарив несколько мешков картофелем и репой. Алиса рассказывала, как лучше дышать при нагрузках. Опять пели песни. Но Мальвина всё искала глазами аэростат и прислушивалась к звукам.

Возвращались в бункер, уже когда солнце стало склоняться к западу, вытянув длинные тени деревьев.

— Девочки, все встали в ряд и подходим по одному на проверку герметичности костюмов. Веселее. Шевелим ножками. — Охранница быстро осматривала их и пропускала в дверь. — Слава богу, сегодня без потерь. Проходите, Алиса Васильевна.

В бункер всегда возвращались другой дорогой.

— Обезоруживание отменяется ввиду отсутствия оного. Все ли сдали капарульки? — пошутила Татьяна. — Объявляю сразу тридцатиминутное бездействие. Кто у нас сегодня за рассказчика? Ладно, придётся мне почитать вам стихи. Слушайте. Предупреждаю, стихи старые, ещё из той жизни. Автор — некая Марина Щиброва:

Люблю тебя.Пусть сердце звонкоеРассыпалось на части,А в доме музыка негромкаяИзливается счастьем.Люблю тебя.Не в первый, не в последний,Под шепот хрусталя,И ветер в апреле осенний.Люблю тебя.Как тысячи ночей над морем,Или как двадцать два бокала вина,Как будто б в слове «вспомним»Звучала твоя вина.Люблю тебя.Взрываю мысли в излюбленной старой квартире,Под музыку неизвестной музы,После танцев в темном трактире.Шепчу: люблю…Мягче…Эмоции перегорели,Моля мою душу заменить их,Словно старую лампочку в душе,Любовью переболели.

В тишине было слышно, как тикают часы, отсчитывающие тридцать минут.

— Ну как? — Таня оглядела девчонок. — Понравилось?

— Как-то непонятно! — за всех ответила Тошка. — Но красиво. «Эмоции перегорели, моля мою душу заменить их, словно лампочку в душе». Думаю, долго она будет искать такой артефакт, как лампочка!

Некоторое время спустя Алиса сказала:

— Девчонки, время истекло. — Она оглядела каждую. — Вперед на прожаривание!

Мальвина встала и шагнула в жаркую духоту камеры. Костюм сразу раскалился. Комбинезон под ним пропитался потом, намок. Послышался хлопок.

— Ай, горячо! — взвизгнула где-то справа Тошка. — Совсем одурела?

Дверь распахнулась, Мальвина, не дослушав, чем там кончилось дело, ринулась из «прожарки». Девчонки по одной выскакивали из дверей, под щитками их шлемов струился пот.

Ну, всё! Осталось постоять под кварцем. А там она снимет надоевший за день костюм, отмоется в душе, вытрется досуха… «Как же там Виолетта?» — впервые с теплотой подумала о сестре, вспоминая удушливые наплывы паники и чёткие, синхронные действия Виолетты и Инги.

Дозор

Россия, Москва, Крылатский анклав, неделю спустя

С крыши здания ЦКБ хорошо просматривалась вся территория анклава: огороды, сад, огромный луг с шестом посредине и ангаром, на горизонте — часть поселения Внешнего города в бывшем коттеджном посёлке, затем лес. Инга стояла и напряженно вглядывалась в даль, туда, куда на рассвете шесть часов назад ушёл аэростат. Она очень жалела, что её не допустили к полёту, и ругала на чём свет стоит собаку Ямку, по вине которой поранила ладонь. Тут же почувствовала, как в бедро ткнулась огромная голова. Ямка снизу преданно смотрела в глаза, из пасти капала слюна.

— Ну, когда уже я тебя приучу к порядку? — спросила сенбернара Инга. — Ты уже, можно сказать, не щенок, опять обсопливилась. Ну когда я научу тебя подбирать слюну? Одни от тебя неприятности! Вот если бы не стала с тобой играть, так летела бы сейчас как птица с Густавом и Володькой! А то опять полетела эта мымра Виолетка, даже эта малявка Танька!..

Ямка обиженно задышала, огромным языком лизнула руку Инги.

— Это ещё хорошо, что меня изолировали только на неделю, — сенбернарша вновь боднула её головой. — Да ладно, не обижайся, сама виновата! — Инга потрепала Ямку по голове: — Ты у меня вон какая большая и красивая выросла, прямо собачья королева! — Инга отставила арбалет и присела на корточки возле собаки. — Вот ты какая! — потрепала за уши, за щёки. — Прямо замечательная!

Ямка прикрыла глаза и подставила голову, предлагая Инге гладить дальше.

— Нет, моя красавица, мы с тобой на карауле. Охраняй!

Инга выпрямилась, подхватила арбалет и огляделась по сторонам. Ямка тоже закрутила головой, шумно вдыхая воздух, показывая хозяйке, что она тоже бдит.

Ямка попала к Инге год назад совсем крохотным щенком. Инга натолкнулась на него в лесу, куда отправилась собирать лекарственные коренья. Он был совсем крошечным, истощённым и уже не скулил, а только открывал розовый рот. Как новорожденный щенок оказался в лесу, Инга не знала, но когда увидела его, у неё сердце чуть не разорвалось от жалости.

Она осторожно взяла его в ладони, стала гладить слепую мордочку. Щенок ухватил её за палец и стал сосать, видимо, приняв за материнский сосок. Инга отобрала палец, чтобы достать фляжку с водой, щенок застонал. Она быстро намочила палец водой и дала щенку, потом опять намочила. Напившись, щенок свернулся у нее в ладонях и уснул. Инга осторожно переложила его за пазуху, подхватила арбалет и, оставив все дела, побежала домой.

Выхаживала щенка долго. Соорудив ему соску из пальца резиновой перчатки, отпаивала козьим молоком. Когда он подрос, расчесывала его и играла. Чуть позже стала обучать командам. Щенок платил ей сторицей. Он не спускал с нее глаз, ловил каждое слово и каждый взгляд. Инга выдрессировала его настолько, что, какой бы приказ она не отдала, он его безусловно выполнял.