съел его сердце, он признался мне, что слышит голоса людей, то что они думают. Твоего голоса я не слышу, но слышу беспокойство и готовность вступить в бой у твоих людей. Значит, ты знал или предполагал, кем я буду.
— Ты не первый, кто рискнул на меня напасть, — Вадим отходил к дальней стене комнаты, держась подальше от Живого, так, чтобы между ними стоял стол.
— Это люди, тебе придумали, — Александр Юрьевич кивнул на револьвер, — с такой штукой, я бы уже взял Китай. Сколько золота хочешь?
— Это золотом не решить, — Вадим внутри взвешивал риск и награду иметь дело с этим защитником. Весь предыдущий опыт учил его не ждать ничего хорошего. Но здесь, в гоуши, вдали от основной части России именно такой не человек очень помогал. Пока.
Живой схватился за спинку целого стула и загорелся. Пламя поглотило его одежду, волосы и борода заполыхали, превращаясь в языки огня. Дерево на столе моментально потемнело и обуглилось. Вадим взвел курок. Они встретились взглядами. Сквозь пламя Живого виднелось отверстие от предыдущего попадания, Вадим прострелил сердце, но рядом билось второе.
— Да, похоже, что моя выходка уже стоила мне одной жизни, — проскрипел зубами Живой и выдохнул сноп искр. Он медленно затух, снова обернувшись человеком.
— Несите халат! — проорал Живой, и двери в кабинет распахнулись. В комнату вбежали кореянки, которые прятали взгляд от голого тела Живого, пока помогали ему одеться.
— Я выполню свои обещания, но и ты не подведи, — сказал Александр Юрьевич прежде чем уйти.
***
К этому разговору Вадим еще не раз возвращался мысленно. Местный аналог вестников — стражи, обладали силой, личностью, но примитивная, детская цель по охоте за Вадимом, как будто ограничивала их в развитии, мешала придумывать новое. Но когда-нибудь и у врагов Вадима появятся мощное оружие, да что говорить, если пушечное ядро чуть его не прибило.
Во Владивостоке осталось два повелителя ветра, для нужд компании. Остатки груза перегрузили в повелителей ветров.
После Владивостока они направились в Гонконг. Остров с городом, который Китайцы проиграли в войне. Англичане же открыли здесь крупнейший порт на юге Китая, завозя поставки опиума из Индии. К англичанам в этом прибыльном деле присоединились и американцы с французами, заполняя рынки Китая. Вадим медленно ввел остатки флотилии в устье, прежде чем начал разгрузку.
Вообще город очень активно превращался в колонию Англии с целым губернатором во главе. Местные пытались конечно поднимать восстания, против строительства порта, но войска Ост-индской компании быстро успокоили всех неравнодушных. Среди низеньких китайских построек высился перый католический собор и многочисленные офисные здания британских компаний. Они не только страховали суда, но и управляли делами колонии и регулировали поставки промышленных товаров. Сейчас должность губернатора занимал Джон Дэвис, он пару лет назад пытался провести перепись населения, чем только вызвал бегство населения. Помимо этого, британский чиновник отличился тем, что при нем похитили жалование гарнизона колонии аж на целых двенадцать тысяч рупий.
В сорок пятом открылись массонские ложи. Власти колонии пытались бороться с проституцией, высылая “жриц любви”. Но не смотря на все старания, колония оставалась прибежищем пиратов, контрабандистов и просто злачным местом, в котором европейцев жило от силы человек шестьсот.
Навстречу флоту выдвинулась китайская лоханка с каким-то китайским жабоподобным чиновником, представляющим интересы британского господина. На территории колонии существовали тайные общества, которые помогали британцам контролировать местное население.
— Вы говорить по английски? — спросил китаец, когда ему помогли подняться на борт. Он маленькими хомячьими глазками обследовал крепких моряков и капитана, пока взглядом не остановился на Вадиме. Похоже, что крысеныш чувствовал главных людей, — господин, вы говорить на английском?
— Давай не портить английский твоим ужасным произношением, — ответил Вадим на чистом мандаринском.
— О великий господин знает мандаринский! — поклонился чиновник, а в глазах у него плясало удивление, — прошу прощения если оскорбил вас, но я не узнаю ваши флаги.
— Мы русско-американская компания, что владеет землями севернее и восточнее монголии и недавно завоевала японский Хоккайдо. Я европеец и не должен платить пошлин.
— Все так господин, — согласился чиновник и продолжил, — но я должен проверить, не везут ли ваши корабли запрещённых товаров. Вы у нас впервые и мы пока вас не знаем.
— Понимаю, — кивнул Вадим и жестом пригласил чиновника за собой, — давайте начнём с моей каюты? Может после нее, вы убедитесь в нашей порядочности?
— Это можно, — с предвкушением чиновник пошел за Вадимом под пристальным наблюдением команды и помощников таможенника.
Вернулся он минут через пять с опущенной головой и приказал подручными следовать за ним. Вадим же чуть опоздал, выскочив из трюма:
— Дорогой чиновник, куда же вы? А другие корабли?
— Я все понял, дорогой Ва Дим и больше не смею отнимать ваше ценное время.
Команда дружно проводила китайскую лоханку и принялась к швартовке Вестника.
— А что ты ему сказал? — спросил Романов.
— Приглашение от Ли Си Цина и счет за простойку кораблей в его порту, который в случае моей задержки оплатит его белый хозяин.
— Так чего мы сразу в Китайский порт не пошли? — продолжил капитан.
— Ты разве не почувствовал? Этом же так приятно макать англичан в это самое.
— Англичан допустим, но это же обычный китаец, — не унимался Эраст, на что получил укоризненный взгляд от Вадима.
— Он взяточник и предатель, — Вадим развернулся и пошел в каюту, чтобы переодеться к выходу на берег.
Эраст повернулся к первому помощнику и спросил:
— А разве бывают таможенники без взяток?
***
П.С возможен плохой черный юмор, читать с осторожностью!
***
Вадим сидел в зале ожидания потрепанного публичного дома «Одинокая Лилу», куда брезговали ходить даже немецкие моряки. Под Вадимом жалобно скрипел ободранный диван, выплевывая облачка пыли. Помимо дивана в зале стояло несколько грубых деревянных столов и бабушка за стойкой бармена. Она уже десять минут натирала заляпанный бакал, примеряясь к молодому лицу Вадима. Вадим конечно человеком не был, но чувство прекрасного не потерял, поэтому всячески избегал встречаться взглядом с бабулькой.
Тут четки на входе зашумели и в зал с приглушённым светом зашел низенький старичок. Ли оглядел помещение и уверенным