общаетесь с японцами, корейцами, которых я видел среди граждан.
— Вы различаете этих узкоглазых? — без прикрас удивился Живой, — ну они у меня все по русски заговорили. Не сразу конечно, пришлось учить плетями и немного голодом поморить. Но что эти задохлики сделают нашему брату?
— Ну да, куда им деваться, — подыграл Вадим, обдумывая масштаб проблемы, ведь на этом НЕ человеке был завязан огромный кусок плана. А как обычно вели себя эти ребята Вадим уже видел.
— Не проведёте экскурсию, хочу посмотреть, чем еще я смогу помочь?
— Конечно, какие вопросы, — Живой пригласил гостей на выход.
У входа стояла карета, на*(на заднике кареты стояли двое гвардосов держась за поручни) которой держалась пара гвардейцев, а к крыше крепились флаги империи и знамя региона.
Из окон виднелась мешанина домов из разных материалов. Карета ехала тихо по настильным *на землю доскам.
— Пока вы специалистов не начали присылать все было печально. Азиаты эти дохли как мухи, стоило только приказать что-нибудь построить. Благо, что их рядом всегда много, — объяснял Живой.
— Вы брали жителей Китая и Кореи? — спросил Романов.
— Ну конечно. Что мне своих казачков что ли гробить? Нет, казачки у меня по крепостям сидят.
— А как же вы воевали? — тут уже встрял Вадим, разглядывая в окно кольцевые печки для кирпичей, его конструкции.
— Так чукч всяких набрал. Они за хорошее оружие и долю с удовольствием пошли под мою руку. Государю ведь служить почётно и сытно, — пошутил Живой, а Романов кивнул, — а как воины они оказались лучше монгол. Так-то постоянно ко мне на Аляску мотались, чтобы соседей эскимосов пощипать, а так альтернатива в виде японцев. Ну собрал всех, посадил на корабли мои и честным трудом добытые, — тут он подмигнул, — да и пошел дальше воевать.
Карета остановилась. Вадим конечно подозревал, что все обстояло сложнее, чем рассказывал генерал-губернатор, но возражения оставил при себе.
Живой решил показать им литье пушек из корейского железа. В новых цехах Вадим увидел знакомые лица. Нанятые немцы, австрийцы и мастера с Урала руководили азиатскими рабочими, среди которых встречались и русские. Условия напоминали заводы Демидова, до вмешательства Вадим.
Несмотря на производственные тяжести и опасную работу, заработка местным рабочим не хватало на еду и приходилось привлекать остальных членов семьи на работу, в том числе и малолетних.
— Как у вас с едой? — спросил Вадим и закурил сигарету. Местные в основном курили сигары с княжества ямайки.
— Ну, если коротко, то рыба, — пожал могучими плечами Александр Юрьевич, — продаем в Китай и Корею наши горшки, кирпичи, печки и стекла, а они нам рис, иногда серебро, мелочь. С Гавайями чуть полегче стало, но у меня народу на Аляске теперь тьма.
— Это как? — удивился Вадим, ведь Николай Павлович последнее время не ссылал.
— Эскимосы и остальные племена пошли в подданство, — не без скромности заявил генерал-губернатор, — мои чукчи так наловчились, что до невозможного достали их. А вот когда к чукчам присоединились самураи с Хоккайдо, то волком завыли. Тут то мы их и взяли тёпленькими, хоть пушнина снова в Петербург пошла.
Что-то в Петербург русско-американской компании приходилось отправлять, чтобы получать поддержку с большой земли.
Вадим перешёл на шепот.
— Я привез бочки с ядом, он очень поможет в добыче золота и серебра. Мои мастера знают как его использовать. Часть намытого повезу императору, чтобы он больше кораблей выделил. Как у вас со стройками? Что-то все какое-то коричневое.
— Мыть больше золота это хорошо, ты свое слово держишь, я свое. А вот про коричневое не надо! Твои, хе, наши строители наконец начали кирпич делать, осталось найти угля побольше и весь Владивосток перестроим!
— Страшно подумать, сколько рабочих погибнет, — заметил Романов, но Живой отмахнулся.
— Еще нарожают. Это не специалисты, которых Вадим присылает. Вот их да, мало.
— Если война началась, то потребуются корабли, мои долго будут идти, — Вадим вернулся к теме войны между США и Мексикой.
— Как договорились, линейные корабли не обещаю, нам не с жиру, быть бы живу, но пушки ваши поставим, — заверил генерал-губернатор.
***
Незадолго до отбытия у Вадима и Живого состоялся приватный разговор в кабинете генерал губернатора.
— Много наших видел? — как-то просто спросил Живой, посреди обсуждения планов.
— Было дело, — Вадим отложил документы в сторону.
— Ссорился?
— Было дело, — повторил Вадим, играя желваками.
— Ну, ну, я же из интереса спрашиваю, — оскалился Живой, — уж больно ты тихий и к людишкам спокойно. Вон, всякие штуки выдумываешь.
— Ну, не все посреди глуши хотят сидеть.
— Не все, — согласился Живой, — но я люблю. Люблю находить наших и вырывать их сердца, поглощая силу, — он сжал здоровенный кулак, — только рядом с нашими происходит, словно кровь бурлит. А вот рядом с тобой нет. Так, что скажи мне Вадим, чем ты так необычен?
— И много ты сердец попробовал? — очень спокойно спросил Вадим, расстёгивая кобуру под пиджаком.
Обычные остроконечные пули в медной оболочке почти не причиняли вреда, но вот тяжёлые, с вольфрамовым сердечником… у Вадима на ноге после тестов осталась дыра, которая не спешила зарастать. Пришлось даже устраивать спектакль для Софьи с ранением на стройке, а то она бы удивилась. Ну месяц в гипсе походил. В сапогах дыру то никто не видел, а ходить она ему не мешала. Так, что шанс был.
— Было дело, — в тон ответил Живой, и как огромная пантера изготовился к прыжку.
Но не успел он дёрнуться, как грохнул выстрел, и в комнате погасли свечи. Под огромной тушей генерал-губернатора лопнул студ. Вадим осторожно встал и обошел стол, с револьвером наготове.
Александр Юрьевич тихо сопел, как пробитый бойлер. Его горящие глаза повернулись к Вадиму.
— Добей, чего же ты?
— Ты задал вопрос, неужели не хочешь узнать ответ? — спросил Вадим, и получил слабый кивок, — я съел три сердца и во мне что-то изменилось.
— Ты начал слышать голоса? — спросил Живой.
— Нет, голосов я не слышу, — задумался Вадим.
Живой же сначала сел, а потом опираясь на стол встал и продолжил:
— В Хоккайдо, перед тем как я обезглавил одного японца и