Читать интересную книгу Мученик англичан - Эдмон Лепеллетье

Камю тщательно просмотрел многочисленные предложения, которыми пестрели газетные столбцы, а затем вдруг вскрикнул от радости и, водя пальцем по строчкам найденного им отрывка, забормотал:

– Ну, а что если это тот самый ребенок? Тысяча фунтов стерлингов! Какова пожива!

Затем он снова схватил газету, придвинул к себе свечу и чуть не по складам, смакуя каждое слово, прочел:

«Тысяча фунтов стерлингов тому, кто может доставить по прилагаемому адресу ребенка от девяти до десяти лет по имени Андрэ, француза, белокурого, с белым цветом лица, голубыми глазами, ростом 1 метр 25 сантиметров, одетого в короткие брюки и темно-синюю куртку. Половина вознаграждения тому, кто может навести на след ребенка или верно указать, в какой город Англии он отвезен. Сообщения адресовать письменно на имя Джона ван Гольборна, гостиница „Король Георг“.

Камю схватился за голову и промолвил:

– Этот француз Дюбрейль смахивает на злодея. Он предлагает мне состряпать заговор, политическую авантюру. Но, может быть, он явился сюда совсем по другому делу. Во Франции, очевидно, живет семья, разыскивающая пропавшего ребенка. А не того ли, который сегодня случайно попался мне на глаза? Вот что необходимо выяснить. Ба, завтра я займусь этой историей.

И, задув свечку, Камю заснул мирным сном. Ему приснилось, что он получил тысячу фунтов стерлингов и значительно улучшил состояние как своего костюма, так и желудка, голодавшего столько недель, столько месяцев, можно сказать, столько лет!

Рано утром шуан поднялся и отправился в квартал, куда его привел накануне Мобрейль. Он без труда нашел дом и расположился поблизости в надежде увидать старуху, которой Мобрейль при его появлении велел увести к себе в комнату мальчика, очевидно, чтобы скрыть его от гостя и уклониться от расспросов.

Ожидание было очень долгим, однако все же дверь приоткрылась и оттуда выглянула старуха с половой щеткой в руках, Камю подошел к ней и спросил:

– Не вы ли мать того мальчика, который подружился с моим сынком, маленьким Чарли?

– Нет, – ответила старуха, – я вдовею уже более двадцати лет, а мой сын умер давным-давно. Он работал в ланкаширских рудниках и был страшный пьяница, как и его покойный батюшка! Но маленький мальчик, про которого вы говорите, должно быть, сынишка соседки, миссис Джексон. Через два дома дальше!

– Благодарю вас, – ответил шуан, – я вижу, что ошибся. Между тем мне сказали, что у вас есть юноша, скорее мальчик лет двенадцати.

Старуха подозрительно посмотрела на говорившего и, вслушавшись в его акцент, спросила:

– А вы француз? Вероятно, вы говорите о маленьком французе?

Глаза шуана загорелись надеждой и радостью.

– Да, да, – торопливо ответил он. – Вы угадали, я француз и разыскиваю родственника по имени Андрэ; он должен быть здесь с моим кузеном, высоким, хорошо одетым господином. Где мой Андрэ? Я хочу поцеловать его!

– Он наверху, – ответила миссис Бедфорд, опираясь на свою метлу. – Но у меня формальный приказ никого не допускать к нему.

– Не допускать меня? Так Андрэ живет в заключении? Или он болен? Однако еще только вчера меня послал сюда один из моих друзей.

– Да, мой жилец вчера принял одного гостя, но это был первый. Что ж, если вы его родственник, я пойду разбужу его; может быть, он вас и примет. – И старушка медленно стала подниматься по лестнице.

Камю рассуждал. Если Дюбрейль придет, что он скажет ему? Как объяснит свое присутствие и розыски? Очевидно, что ребенок, за которого было обещано двадцать пять тысяч франков награды, здесь, но, конечно, тот, у кого он находится, никому не отдаст его. Значит, придется пустить в дело хитрость. Поэтому Камю догнал миссис Бедфорд на лестнице и сказал ей:

– Не будите так рано моего родственника, я приду потом. И не говорите ему, что я был; пусть это будет ему сюрпризом. Он будет так доволен, что, конечно, даст вам на чай, да и я прибавлю вам тоже. Итак, ни слова ему! До свиданья!

Камю исчез, а удивленная старуха пожалела, что рассказала ему о маленьком французе. От жильца она никогда не слыхала ни о каком родственнике. Чувствуя что-то неладное, она решила молчать об этом любопытном незнакомце и закрыть дверь перед его носом, если он придет еще раз. И почему он не захотел назвать себя, как каждый порядочный человек?

Камю поспешно отправился в один из закоулков Сохо, находившийся поблизости от его квартиры. Там он вошел в комнату, где отдыхали два субъекта, одетые в лохмотья и, как видно, еще не протрезвевшие со вчерашнего дня.

– Ну, живее! Джек! Филипп! – крикнул Камю, расталкивая их. – Вставать! Лентяи, пьяницы, лежебоки!

Оба молодца открыли глаза, потянулись, сладко зевнули, и Джек пробормотал сонным голосом:

– В чем дело? Дайте нам спать!

– Спать некогда, – крикнул Камю, – когда каждый может заработать по крайней мере по пяти фунтов на брата.

Пораженные крупной суммой, оба проснулись окончательно:

– Что надо делать? – спросил Филипп.

– Вставайте, одевайтесь и будьте готовы следовать за мной.

– Так по пяти фунтов на каждого? Это верно? – спросил Джек.

– Да, а может быть, и больше, если я буду доволен.

В одну минуту оба молодца были готовы.

Камю спросил:

– Есть у вас деньги?

– Если вы подняли нас только за этим, то мы покажем вам хорошую английскую монету, – сказал Джек, вставая в угрожающую позу бокса.

– Только пока маленький аванс, товарищи! Всего около дюжины шиллингов на несколько часов, чтобы прилично одеться для того дела, которое я предлагаю вам. Нужны шляпы и сюртуки, такие, чтобы вас могли принять за почтенных полицейских агентов, явившихся для ареста.

Джек и Филипп переглянулись, улыбаясь, и первый воскликнул:

– Так бы и говорили сразу! Денег у нас нет, потому что вчера мы знатно отпраздновали отбытие на тот свет одного товарища, Джона Партриджа, который так глупо попался, стянув на десять тысяч фунтов бриллиантов.

– Он зачем-то чересчур сильно помял горло ювелиру, – деловито заметил Филипп, – он был слишком энергичен, бедняжка Джон. Вчера его повесили, вот почему мы теперь на бобах. Впрочем, ведь если нет денег, то есть кредит и добрые знакомые. Не сходить ли нам к Гарри Стону? Как ты полагаешь, Джек?

– Это закладчик в Гей-Маркете? – спросил Камю.

– Именно! У него найдутся подходящие костюмы, ол уступит нам их недорого. У меня, кстати, есть часы, они пойдут Гарри Стону вместо залога.

– Поспешите же одеться подходящим образом, – сказал Камю, и все трое направились к старьевщику закладчику Гарри Стону.

В лавке последнего они нашли запас всевозможного платья. Камю сам выбрал из кучи старья сюртук, мундир егеря и плащ, которые могли сойти за полицейскую форму. Сапоги с отворотами и две шляпы довершили переодевание. Камю разглядел еще две серебряных петлицы с пряжкой и положил их в карман.

Договорившись со старьевщиком, согласившимся отпустить вещи на день под залог часов, оцененных в полсоверена, Джек и Филипп переоделись в задней комнате лавки. Затем Камю повел их за собой, избегая людных улиц. За несколько шагов от того дома, где должны были находиться Мобрейль и Андрэ, Камю пригласил своих сообщников в узкую, темную таверну, где спросил три стакана виски с горячей водой. Пока готовили питье, Камю велел Джеку и Филиппу надеть на свои шляпы заранее приготовленные галуны – отличительный признак агентов полиции в Сити. Филипп как более представительный был снабжен и пряжкой, означающей высший чин.

Поглощая виски, Камю, еще дорогой ознакомивший ложных агентов с их ролью, указал им дом, говоря:

– Вы явитесь от имени короля и принца-регента. Отстранив старуху, которую там увидите, вы подниметесь на первый этаж, где найдете человека и ребенка, о которых я говорил. Ты, Джек, потребуешь документы у француза по имени Дюбрейль и затянешь как можно дольше свой допрос. Тем временем Филипп уведет ребенка в соседнюю комнату под предлогом отдельного допроса. Затем он спустится с ним с лестницы, я буду ждать у дверей, и мы как можно скорее скроемся вместе с ребенком.

– А что делать мне с этим французом? – спросил Джек.

– Ты постарайся присоединиться к нам так, чтобы тебя не преследовали и в особенности не догнали.

– А если малый начнет брыкаться, потребует ребенка, последует за мной?

– Что ж, товарищ, ты, я думаю, еще не забыл искусство бокса, которое так прекрасно знал, судя по твоему сломанному носу? Дай ему хороший удар в глаз по всем правилам искусства и, не обращая внимания на крики старухи, улепетывай во все лопатки. Вечером встретимся на берегу Темзы, в таверне «Королевская щука».

– Ладно, – сказал Филипп, – я уже чувствую себя полицейским не хуже самого шерифа. Пойдем, что ли, Джек?

Оба вышли из таверны, и Камю видел с порога, как они вошли в дом.

Через четверть часа Камю с угла соседней улицы к своей неописуемой радости увидел Филиппа, тащившего отбивавшегося ребенка. Джек был внутри дома, очевидно, еще занимаясь Дюбрейлем.